Конец одиночества

      Инк устало взмахнул кистью, открывая разноцветный портал. Он больше не мог находиться один, ему просто жизненно необходима компания. Он думал о Дриме, Блуберри, но решил наведаться к Кроссу. Недовольный череп мечника всегда успокаивал и подбадривал, как будто Кросс придавал Инку немного сил.       Художник аккуратно высунул голову из портала, осматриваясь. Мечник не жалует гостей. Иногда он со стороны наблюдает за чужаком, который всеми силами пытается подружиться с ним, а в другой раз сразу нападает. Но в прошлый визит Инка Кросс вёл себя немного дружелюбней. Возможно, он начинает привыкать к художнику. Это радовало скелета. Он очень надеялся поговорить с Кроссом, почему-то Инк с недавних пор думает, что мечник поможет ему. Но для начала следует просто познакомиться.       Не заметив опасности, Инк выпрыгнул из портала и ловко закрыл его, не переставая искать Кросса. Мечник уже заметил его и с отстранённым выражением «лица» разглядывал. Инк попытался не замечать пристальный взгляд и медленно двинулся в сторону скелета. Он всё время дружелюбно улыбался, но кисть не стал прятать за спиной, а вдруг сегодня Кросс решит напасть на него?! — Привет, — Кросс недовольно поморщился, но кивнул, что сильно порадовало художника. — Я рад тебя видеть!       Ответа не последовало, наступило неловкое молчание. Вернее неловкость ощущал Инк, а Кроссу было как будто всё равно. А если подумать, то художник ни разу не слышал голоса мечника. Это даже странно, ведь он столько раз приходил в эту вселенную. Скелет нервно сжал рукоять кисти, нужно как-то начать разговор, но что сказать?! Как заинтересовать Кросса?! — Зачем ты приходишь?       Инк вздрогнул от неожиданности. Он с удивлением уставился на Кросса, не веря, что тот решил сказать хоть что-нибудь. Скелет спохватился и весело заулыбался, как ребёнок. — Мне кажется тебе здесь совсем одиноко, вот и решил составить компанию.       Мечник недовольно фыркнул. Он стянул пушистый капюшон с головы, оголяя белый гладкий череп. Так он казался не таким отстранённым, но холодный взгляд не изменился. Скорее всего, мечник не верил Инку и искал в его словах подвох. Его разноцветные зрачки изучающее впились в череп художника, но после некоторого промедления Кросс отвёл взгляд и даже, как показалось Инку, немного расслабился. Скелет сел на «пол» пустоты, аккуратно укладывая длинный шарф. — И как ты хочешь проводить со мной время? — Кросс многозначительно показал на пустоту вокруг. — Здесь ничего нет.       Для Инка это не проблема, но раскрывать все свои карты он не намеревался, поэтому достал из-за пазухи несколько листов бумаги и протянул их удивлённому Кроссу. — Порисуем?       В последнее время Инку всё сложнее и сложнее открывать порталы. Силы медленно уходят, уступая место для пустоты внутри него. И чтобы отвлечь себя от этих проблем, художник постоянно искал себе приключения. Иногда они заканчивались довольно плачевно, но чаще всего перемены успокаивали его.       Инк решил наведаться к Кроссу. Мечник постепенно начал открываться ему, что сблизило их. Теперь скелет не просто слушал болтовню Инка, но и участвовал в разговоре, делился своими мыслями, а иногда, очень редко, рассказывал о своём прошлом. Инк начал понимать мечника и сопереживать ему.       В этот раз не успел Инк выбраться из портала, как столкнулся с Кроссом. Мечник тут же протянул художнику лист бумаги, на котором были нарисованы два скелета, смутно напоминающие двух друзей. Тронутый Инк расплылся в улыбке и обнял Кросса, но вовремя спохватившись, отстранился, боясь разозлить мечника такой близостью. Но скелет не злился, а даже наоборот казался немного расстроенным, как будто он хотел продолжить объятия. Друзья неловко улыбнулись друг другу и весело рассмеялись.       Вдруг голова Инка потяжелела, а всё перед глазами стало расплываться. Он почувствовал, как ноги перестают его держать, а тело падает. Сознание отключилось. Кросс подхватил падающего Инка и аккуратно уложил на «пол». — Инк? Что с тобой? — его голос дрогнул.       Мечник не понимал, что происходит, и это сводило его с ума. Дрожащие руки дотронулись до плеча Инка, но тот не реагировал, ни на голос, ни на прикосновения. — Он выглядел каким-то уставшим, — лениво протянул Чара. — Ты этого не заметил?       Кросс отрицательно покачал головой. Он был слишком сильно увлечён своими достижениями в рисовании, что даже не обратил внимания на состояние художника. А это сразу бросается в глаза! Он явно сильно уставал, но почему ничего не говорил? — Он тебе не доверяет, вот и ничего не говорит о себе. — Не думаю, что в этом дело. — А что ты про него знаешь?       А правда, Кросс ничего не знает. Инк всегда интересовался жизнью Кросса, но никогда не рассказывал о себе. Но сейчас не об этом! Нужно привести Инка в чувства, но мечник ничего не смыслил в медицине, как это сделать? Да так, чтобы не навредить скелету своей помощью. Кросс дотронулся до скуловой кости Инка и легко похлопал по ней. Скелет вздрогнул и медленно открыл глазницы, морщась от яркого света. Его яркие зрачки с непониманием оглядели взволнованного Кросса, который подставил руку, помогая Инку сесть. — Ох, я… извини, — художник смущенно потупился. — Что с тобой, Инк! Ты выглядишь устало, и в целом ведёшь себя странно! — Пустяки, — Инк улыбнулся, но Кросс продолжал хмуриться и недовольно оглядывать художника в поисках возможных ран. — Я тебе не говорил, но моё самочувствие напрямую зависит от состояния вселенных. В последнее время их становится всё меньше и меньше. Создатели забывают о них или вовсе разрушают. Это отнимает у меня много сил.       Инк тяжело вздохнул. Он не хотел рассказывать об этом Кроссу, не потому что не доверяет, а потому что не хотел тревожить. Мечнику и так не сладко приходилось в пустой вселенной, а тут Инк со своими проблемами.       Тут Кросс неожиданно обнял художника и, щекоча мехом капюшона, положил голову на его череп. — Как я могу тебе помочь? — прошептал мечник, заставляя Инка ещё сильнее покраснеть. — Я могу приходить к тебе чаще? Я не хочу больше находиться один.       Кросс кивнул и ещё сильнее сжал руки, как будто Инк мог куда-то исчезнуть. Теплота чужого тела убаюкивала уставшего художника, и он крепко уснул, в этот раз не беспокоясь, что проснётся один.

Больше он не одинок.