Адреналин

      Примерно через месяц Оливер понял, что оставить позади жизнь с перемещением по крышам по навесным канатам и надиранием задниц каждую ночь, было намного тяжелее, чем он думал. Он не скучал по темноте или по ужасным решениям, которые был вынужден принимать. Но по прошествии стольких лет, самым сложным оказался отказ от… адреналина.       Иногда это беспокоило его. В течение первого месяца увлечения бегом, влюбленности и без малого регулярного секса было более чем достаточно. Но через некоторое время Оливер начал чувствовать этот зуд. Настолько сильно, что одной ночью он признался в этом Фелисити. Как он скучал по погоне, физическим нагрузкам и даже по опасности.       Оливер беспокоился о том, как отреагирует на это Фелисити — что она неправильно его поймет. Воспримет его слова как знак того, что он хочет вернуться или что он не удовлетворен своей новой совместной жизнью. Но он был доволен. Очень доволен.       Но конечно же Фелисити знала его лучше, чем Оливер знал сам себя, поэтому вместо осуждения, его прекраснейшая решательница проблем, которой она являлась, придумала решение.       Казалось бы, там были все виды деятельности для таких наркоманов, как он. Которые не несут угрозу смерти в реальной жизни. Отдыхающие назвали это «Большое приключение». Оливеру приходилось скрывать ухмылку каждый раз, когда кто-то произносил это название. Но так как с настоящим «Большим приключением» он распрощался, ему это вполне подошло.       Они с Фелисити начали с довольно интенсивных пеших экскурсий. Затем скалолазание. Немного каякинга и рафтинга. Там были курсы канатных дорог, которые даже Оливер счел сложными. Хотя он не переставал чувствовать себя дураком в шлеме и шкивах во время спуска.       Однако Оливер не жаловался. Это стоило того, чтобы увидеть, как очаровательно Фелисити выглядела, державшись изо всех сил, крепко зажмурив глаза, сморщив нос, когда она визжала и летела по воздуху.       Его Фелисити была бойцом. Оливер удивлялся тому, как хорошо она держалась. Он восхищался тем, как менялось ее тело, становясь более тренированным, и ее выносливость увеличилась за время, что они были вместе.       О, конечно, были определенные вещи, которые она отказывалась даже обсуждать. Скалы были настолько высокими, что она не могла спокойно наблюдать за тем, как Оливер взбирается на них. Простое упоминание о скайдайвинге заставляло ее учащенно дышать. Но единственная вещь, к которой Фелисити всегда была готова, — американские горки.       Независимо от того, насколько интенсивными или экстремальными были горки — она каталась на любых. Оливер счел их вполне приемлемыми, хотя он определенно предпочитал деятельность, в которой мог задействовать свои мускулы и умственные способности — например, скалолазание и рафтинг, — но очарование Фелисити на горках того стоило. Если бы он мог смотреть на ее лицо на протяжении всей поездки на горках, он бы это сделал.       Таким образом он предпочитал горки, на которых не переворачивает вверх тормашками. Эти дурацкие прутья над головой закрывали весь вид на его девушку, и поэтому он их избегал. Да, это его не красило. И Оливер полностью осознавал это.       Они только что сошли с горок, которые Оливер мог бы охарактеризовать как вполне умеренные, но Фелисити практически подпрыгивала от радости. Он улыбнулся, обнимая ее за плечи и наслаждаясь нормальной жизнью, прогуливаясь по парку развлечений со своей девушкой, будучи просто лицом в толпе.       — Это было здорово. Разве это не здорово? — Фелисити сияла, потянувшись, чтобы дотронуться своими пальцами до его руки, которой Оливер обнимал ее за плечи.       — Это здорово, — согласился Оливер, хотя, по правде, он считал, что это больше похоже на «хорошо» или «нормально». — Было бы намного лучше, если бы ты попыталась поднять руки, — поддразнил он.       Фелисити закатила глаза. Оливер не впервые предлагал это.       — Нет, спасибо.       — Я не знаю, почему ты не хочешь попробовать? Это улучшит ощущения. — Особенно на таких посредственных горках, как эти.       — Я уже пробовала, и я не согласна.       — Если это слишком страшно…       — Дело не в том, что это страшно. Я просто не большой поклонник такого ощущения.       Оливер с любопытством посмотрел на Фелисити, свернув с главной дорожки, чтобы они могли идти медленнее и никому не мешать.       — Чувствуешь себя так, словно потерял контроль, как будто разлетаешься повсюду, когда руки подняты вверх, — объяснила Фелисити, сморщив нос. — Это не то чувство, которое что-то значит для меня.       — Ты уверена в этом? — спросил Оливер, ухмыляясь ей и поднимая бровь.       Фелисити хихикнула, нежно прикасаясь к его груди.       — Эти ощущения разительно отличаются от тех, на которые ты намекаешь, уверяю.       Оливер поцеловал ее в белокурую головку и сказал:       — Думаю, это потому, что ты помешана на контроле.       Затем Фелисити бросила на него то ли озорной взгляд, то ли обозлённый, и Оливер понял, что у него проблемы.       Фелисити схватила его за футболку и потащила в укромное местечко между большим деревом и киоском. Обернув руки вокруг его шеи, она встала на цыпочки.       — На самом деле, — прошептала она низко и хрипло, — я предпочитаю крепко держаться.       — Вот как? — спросил Оливер, подыгрывая и одновременно прижимая ее к себе. Он понятия не имел, что Фелисити собиралась делать, но друг в его штанах, несомненно, начал обращать внимание.       — М-м-м-м, — прогудела Фелисити, играя с волосами на затылке. Это был жаркий и душный день в конце июля, и его волосы были влажными от пота. — Знаешь ли, то, что ты сказал отпустить — это как секс.       — Я намекнул на это. — Оливеру определенно нравился этот разговор.       — Ну, на самом деле все наоборот. По крайней мере, для меня.       Брови Оливера поднялись. Куда этот впечатляющий ум завернул на этот раз? «С чего ты это взял?».       Фелисити опустила голову и сказала ему на ухо:       — Это как оргазм становится лучше, когда напрягаешь все свои мышцы. Чем жёстче ты в итоге, тем больше удовольствие проникает в тебя, зудит, подходит… происходит раз за разом.       — М-м-м-м, — все, что Оливер мог сказать. Вся кровь внезапно покинула его голову и объединилась в паху.       — Хорошо, для меня это будто бы кататься на американских горках. Если ты держишься как можно крепче и тверже, то и удовольствие гораздо больше, адреналин выше, ну, на пике.       Оливер чуть ли не подавился своим языком. Он хотел поцеловать её, но если бы он это сделал, то не смог бы избежать зрелища. В этом парке были дети. К сожалению.       Поэтому вместо этого он отошёл и схватил Фелисити за руку.       — Пошли.       — Оливер, — взвизгнула Фелисити, когда он дёрнул ее вперёд, вытаскивая обратно на главную дорожку, — куда мы идём?       — Возвращаемся в отель.       Недоверчиво посмеиваясь, Фелисити сказала:       — Сейчас одиннадцать часов утра — мы здесь не пробыли и двух часов.       — Мы уже достаточно здесь пробыли, — настаивал Оливер, волоча ее через толпу.       — Но Оливер…       Оливер остановился, уводя ее в сторону и поднимая на руки.       — Вернёшься в отель вместе со мной, и я покажу тебе адреналин, который лучше всех американских горок.       Фелисити сглотнула.       — Ну, если ты так это воспринимаешь, то…       Он быстро прижался к ее губам и снова потащил по парку; Фелисити смеялась весь их путь.       Одно можно было сказать точно: Оливер никогда не будет недооценивать посредственные американские горки.