***
В то время, когда все его сверстники впервые начинали целоваться и встречаться, Антон лишь грустно улыбался, нося свитеры с длинными рукавами, чтобы спрятать количество самых разнообразных нитей и браслетов, которые спутывались не хуже Гордиева узла. По аналогии юный Шаст пытался срезать их, но всякий раз ножницы и ножи соскальзывали, не портя разноцветные плетения, но больно задевая кожу. У Македонского всё так легко было... Антон пролазил все библиотеки в поисках ответов. В одних книгах говорилось, что срезать может только соулмейт, в других, что браслеты навсегда... От статей «исчезновение браслетов символизирует гибель вашего соулмейта» Антон старался держаться подальше. Всё же он привязался к своей второй половинке и такие, по-началу, бессмысленные цвета и узоры, со временем стали читаемыми, как открытая книга. Тёмные тона, когда «душа» была в депрессии, пытаясь затопить её в поцелуях чужих губ; ярко-оранжевые и бордовые, когда она была зла, выпуская пар с очередным любовником; розовые и жёлтые, когда счастлива.... А могла ли она вообще быть счастливой? Без Антона?.. Видимо, могла... Огромная куча браслетов стала хорошим прикрытием бесчисленным царапинам и ожогам, оставляемых на запястьях. Их никто не видел, но Антон чувствовал, как они саднили. Физическая боль, в отличие от моральной, имеет очаг и на ней сконцентрироваться легче... Её легче терпеть. Арсений же такими мыслями не увлекался, он был молод и свободен. Он уехал от родителей в другой город, начал заниматься, чем хотел, завёл много новых друзей, блистая открытыми запястьями, совершенно не веря в то, что где-то ходит его соулмейт.***
Как-то раз, Арсений встретил девушку, в которую влюбился без памяти, по крайней мере, ему так казалось... Прошло немного времени и они расписались. Оба были без ума от счастья, лишь пустые запястья обоих заставляли молодожёнов переживать. Но Арсений, всё ещё молодой и горячий, наотрез отказывался принимать, что его обожаемая жена не его соулмейт, если уж такие и существуют. Женщина в ответ на его пылкие речи скромно улыбалась, но понимала: когда придёт — он уйдет. Она знала историю своих родителей, которые сбежали от своих семей лишь из-за одной красной нити, наручниками связавшей их души воедино. И Арс уйдет. И она тоже. Но время шло, и ни у одного из них запястье не согнулось под каким-то грузом. До одного вечера...***
По другую сторону длинной нити, связавшей души Арсения и Антона, последний отчаянно подкатывал к незнакомой девушке. Тёмные, длинные волосы, такой же чёрный взгляд и широкая улыбка. Всё казалось идеальным. И в тот момент, когда запястье Арсения охватило жаром, и на нём тоненько-тоненько начала просвечивать голубая нить, девушка резко оттолкнула Антона, не дав прикоснуться к себе. Дальше пробовать Шаст не стал. Нить, так и не обвившая запястья Арсения, бесследно исчезла. В тот момент Попов впервые задумался о своей родной душе. А Антон решил больше никогда о ней не думать. Нет, трусом он не был. Он ни капли не старался сбежать, ведь если бы такая «душа» всё-таки объявилась, то он был бы бесконечно рад, но... Он оставил любые попытки завести отношения. Он не хотел, что бы его «половинка» прятала нелепые фенечки под длинными рукавами, и до крови расчесывала кожу на запястьях от безуспешной попытки снять их, терзаясь душевной болью, как он. Антон не хотел увековечивать свою измену. Антон не хотел...***
Шастун ударяется в карьеру. Он работает не покладая рук, сотрудничая с давними знакомыми и уже такими родными людьми. Они же, видя рвение молодого человека, не понимают лишь одного, когда их взор касается худых запястий, увешенных фенечками, почему и за что ему выпала такая участь? А Шаст всё рвётся и рвётся вперед, игнорируя девушек, желающих познакомиться и скулящих при одном взгляде на него. Они его не волнуют. Его никто не волнует... Да только по вечерам, оставшись один, с банкой пива и повтором вчерашнего матча по ТВ, Шаст с болезненной любовью перебирает каждый браслет, внимательно рассматривая. С недавнего времени он замечает, что стали появляться браслеты с надписями и рисунками, например, чёрно-белые «я перестал высыпаться» и фенечка с черепушками. Антон с особенной нежностью гладил их, думая, что у его соулмейта всё хорошо, что начался новый период в его жизни. Так и было. Но не у одного Арсения. Вскоре события начали приобретать стремительный оборот. Будто вселенной надоело их мучить. А как такое может не надоесть?***
Четверо парней на сцене. Никакого сценария. Это шоу «ИМПРОВИЗАЦИЯ»! Громко, стильно, роскошно — именно так звучат эти слова. Они служат рекламой и в целом окупают свою пафосность. Молодые люди, в свою очередь, пока что с недоверием смотрят друг на друга, и это не удивительно: это их первая встреча. Арсений протягивает Антону руку и тот пожимает её, называя своё имя. Попов смешно шутит в ответ, стараясь снять неловкость, но тут же мимо пробегает какая-то девушка и, схватив Арсения за другую руку, тащит знакомиться с кем-то. Антон устало потирает шею, желая побыстрее оказаться дома и мысленно рассказать соулмейту всё, что на душе. Но в тот вечер, придя домой, у Шаста не остаётся ни капли времени перебирать браслеты — он мешком падает на кровать и тут же вырубается. В то время как Арсения, ударившегося в истерику от появившейся красной нити на запястье, успокаивает жена. Но на деле её бы кто успокоил...***
Всю следующую неделю Арсений носится по «ГлавКино», в поисках девушки с красной нитью на руке. Он встречает красивую телеведущую, но лично зная её мужа, Павла, с такой же нитью на руке, не берёт её в расчёт. Он всё ищет, ищет, ищет... И не находит! В пятницу его буквально затягивает, как грёбаный зыбучий песок, мерзкое, как рыба, отчаянье. Он обессилено опускается на диван в пустой гримерке и тяжело дышит, будто пробежав забег. Хотя, судя по скорости, с которой он носился от одной «новой знакомой», к другой, Арсения можно было назвать спринтером. «Быстрый, хех, скорострел,» — мысленно переиначил Арсений и ухмыльнулся, прикрыв глаза. Со стоном упал в бок и, на удивление, почувствовал не холодную кожу обивки, а чьи-то колени. Причём худые, твёрдые. — Ша-аст, — протянул Арсений. Тот в ответ хмыкнул, не сдвигая Попова и даже ни слова не говоря. Будто так и должно быть. Пф, да Попов каждый день на коленях Шаста спит, вы что, не знали? — А ты веришь в соулмейтов? — Арс резко распахнул ясные глаза и тут же поймал нахмуренный взгляд Антона. — Ты мои руки видишь, Попов? — с издёвкой начал он, — я это чудо с десяти лет ношу, как думаешь, верю ли я? — А не нашёл? — заинтересованный тон с некой болью отдался в груди Шастуна. — Ну, ту самую, родственную душу? — мечтательно спросил Арсений. — Красной не было, — уверенно буркнул Антон. — А может, ты её просто не заметил? — возразил Попов, и вытянул свои руки вверх, рассматривая. — Вот у меня трудно не заметить... Эх, что с моей половинкой не так, а? — Зато мой настоящий мужик, блин, — фыркнул Шаст. А сам исподтишка начал шарить глазами по руке, а вдруг и правда — пропустил? — Давай помогу, чудо, — предложил Арс и привстал, садясь ближе к Антону, принимаясь перебирать браслет за браслетом, нитку за ниткой, своими быстрыми пальцами. — Ой, бля, я футболку с такой надписью делал... — сказал Попов, замечая чёрно-белую фенечку. — Воруешь идеи у моего соулмейта, Попов? — усмехнулся Шаст, на что Арсений попытался обидеться. — Я не ворую! Это чисто моё... Парни замерли, в ушах у обоих зазвенело от напряжения, пока Арс тихонько вытаскивал из-под груды других браслетов тонкую красную нить. У Антона защипало в носу, а Арсений, интереса ради, поднёс своё запястье к Антону. На миг, запястья парней полыхнули огнем, и на каждой нити появилась маленькая белая подвеска с буквой «А». — Арс... — сиплым голосом позвал Антон. —Что? — Попов всё так же не отрывал взгляд от их рук. — Срежь, пожалуйста, все эти браслеты, я задолбался, ну честное слово... — Шастун негромко рассмеялся, а Попов улыбнулся следом. — Только красную не трогай. И с надписью. — А с черепушками? — улыбаясь, Арсений переплёл их руки, пододвигаясь ближе к Антону. И как он сразу не разглядел? Вот же оно, его чудо, его душа. — И с черепушками оставь, — согласился Антон. — Может серию футболок с черепами забахать? — глаза Попова загорелись, когда он услышал яркий мальчишеский смех. По лицу Антона всё же скатилась слеза, но вряд ли она была от горя... — Арс... — Да?.. — Я, кажется, влюблён в тебя, — в самые губы прошептал Антон. — Я, кажется, тоже, — ответил Арсений, и в первый раз поцеловал своего соулмейта. В первый, но далеко не в последний.По преданию считалось, что человек, который сумеет распутать этот «Гордиев узел», станет властителем всей Азии. Арсений и Антон смогли распутать свои узлы и найти истину... Они тоже стали властителями.
Властителями своей судьбы.