It's not fair to be alone

      Звук вылетающей пробки символизировал очередную успешную миссию двух лучших членов Мафии. Чуя лежал, развалившись на диване и лениво попивая вино, всем своим видом показывая, что не удивлен их победе. Дазай же устроился в кресле, разглядывая алые блики в бокале.       Из раздумий Шляпу выдернул слегка охрипший голос:        — Эй, Чуя-кун? — Дазай медленно подошел к потрепанному дивану и сел на подлокотник, загадочно уставившись на напарника. Тот лишь махнул рукой, мол валяй. — Чу, я тебе нравлюсь? А, что скажешь?       От неожиданности боец резко сел, умудрившись не пролить драгоценный напиток, и, слегка протрезвев, вопросительно взглянул на Дазая. В ответ Неполноценный перебрался на диван и ненавязчиво взял того за запястья и вжал в диван, заставив лечь, и дыхнул на него перегаром.       — Ну что же ты, не стесняйся, скажи мне. Не такой уж я и страшный… — пробормотал он, глядя прямо в глаза и внутренне ликуя увиденному румянцу.       — Эй, да пусти ты, пьянь! — Рыжий был не зол, нет, он был в ярости. Он напрягся, пытаясь вырваться из тисков Дазая, но тот лишь сильнее прижимался к нему, давя всем телом. За секунду до того, как нос бинтованного был бы разбит, тот приблизился к самому уху и, лукаво ухмыльнувшись, прошептал «Я люблю тебя».       Ярость стихла, но ее заменило нечто необычное, ранее не ощущаемое. Кровь ударила в виски, он явно перепил. Вино развязало язык, он не слышал собственных слов, лишь дикое сердцебиение.       … Он сделал это. Он признался. Но что-то его беспокоило, что-то явно не так. Гробовую тишину пронзил хохот Неполноценного.       — Ты серьёзно, Чу?.. — сквозь смех поинтересовался Дазай. — Боже, сейчас умру, так что продолжай в том же духе. Ты действительно поверил мне! Я знал, что ты наивный, но не до такой же степени. За тобой так забавно наблюдать. Глупый, глупый Чуя. Ну же, повтори это еще раз.- понизив голос, он с нарочитой нежностью произнес. — Милый.       Но тот продолжил лежать молча. Он, лучший боец Мафии, непревзойденный Чуя, был высмеян и обманут собственным напарником. Чувства переполняли его душу: злость на себя за наивность, на Дазая — за его проделку, возмущение искалеченной чести, даже некий стыд. Но что впервые терзало его, так это отказ любимого им человека. Боль, сравнимая с физической от огневого ранения, сказал бы холодный ум аналитика. Всего лишь результат химических реакций, не более.       Резким движением Чуя спихнул обидчика с себя, прилив адреналина давал о себе знать. Не оборачиваясь на мат в свою сторону, он развернулся и быстро вышел из комнаты. «Куда-нибудь, лишь бы подальше от него», — бегло подумал Убийца, выходя на улицу и находу надевая шляпу. Его не пугала ночь, напротив, ночной город должен бояться его. Только придя к мосту, он остановился.       О, его любимые сигареты. Их окурки могли валяться как в лучшем ресторане, так и у свежего трупа в подворотне. И сейчас Чуя закурил, глядя на ночную реку. Услышав шаги, он обернулся, напрягшись. Подошедший оказался девушкой, которая молча встала рядом, вопросительно взглянув на рыжего. В ответ тот протянул ей сигару. Так они молча и стояли, пока девушка внезапно не спросила:       — Что, несчастная любовь? — услышав хмыканье в ответ, она продолжила. — Любовь-сложная штука, знаешь ли. И, как ни странно, редко приносит больше счастья, чем горя. И всё равно, она прекрасна… — говорила размеренным тоном наставника незнакомка, пока сигарета тлела в ее руке. — Любовь как ваза, если она разбита, нормальные люди её не склеивают, а просто выбрасывают… — девушка запнулась и замолчала. Когда сигара обожгла ей пальцы, она чертыхнувшись погасила ее о ближайшее дерево. — Ну что ж, было приятно пообщаться. И да, спасибо за сигарету. — сказала девушка, залезая на поручни моста. Когда Чуя сообразил, было уже поздно. Был слышен лишь глухой удар тела об воду. Минута, и водная гладь была спокойно. Мост влюбленных, как же.       Но этот разговор что-то изменил в Чуе. Убийца не собирался домой, нет, да и смерть всегда была с ним, поэтому самоубийство вызвало лишь отвращение. Уже светало, но он принял решение. Помчавшись домой, он намеревался, нет, жаждал признаться по-настоящему, на трезвый рассудок. Распахнув дверь с криком «Дазай!», он прислушался. Никого нет дома. Вещи остались, но их владелец… Будто исчез.       Исчез, не сказав ни слова. Чуя сполз спиной по стенке, уставившись в пустоту.« Где он? Может он ушел без меня? Нет, мы напарники все-таки. Я… Я явно перегнул палку. Впрочем, как и он…»       Тот день всем запомнится как предательство Дазая и его дезертирство из Мафии. «Лучше бы ты умер!» — кричал мысленно обычно такой хладнокровный убийца. Он винил себя в его исчезновении.