Bloody elevator

      Идя по коридору, к своему большому удивлению, не сшибая все косяки, Хеймитч желал поскорее доползти до своего этажа и лечь уже где-нибудь. Его не волновало будет то кровать, диван, первый попавшийся стул или вовсе прихожая пентхауса, отталкивающая наличием ступенек, которые не раз становились преградой и просто непреодолимым препятствием. Ему было так тошно от этих разноцветных капитолийцев, что хотелось порой лишиться цветного зрения. Внезапно, оторвавшись от своей миссии выживания, ментор услышал знакомый голос, который что-то пытается кому-то объяснить заплетающимся языком. Эбернети повернул за угол, к лифту и увидел Тринкет, которая, оперевшись о стену, читает мораль лифту, что нельзя заставлять даму ждать. Хеймитч, увидев эту картину, покачиваясь подошёл и встал напротив, сдерживая смех. — Это лифт, — начал он, — ему наплевать, кто ты и что. Эффи подняла непривычно затуманенный взгляд на ментора и умолкла. Её глаза стали больше, чем пять копеек. Она попыталась привести себя в надлежащий вид: поправила парик, сумасшедшее платье и выпрямилась. Тут дверцы открылись, предоставив наставникам пустой лифт. Оба вошли. — Можешь не стараться, — тыкнув пальцем в самую верхнюю кнопку, сказал Хеймитч и прислонился к стене спиной, — я вижу, что ты бухая в ничто. Эта формулировка очень не понравилась Эффи, она вспыхнула. — Не смей так разговаривать со мной! Я все ещё женщина, уважающая себя, — подняв аккуратный носик, выдала она. — Ага, — хмыкнул он, одарив её взглядом с ног до головы, — я смотрю, ты хорошо науважалась. Эффи поджала губы и недовольно стрельнула взглядом. Хотя было не очень понятно, какую эмоцию она испытала, потому что её глаза тупо закатились неведомо куда. Она решила сделать шаг в сторону ментора и отчитать его как следует, но нога подвернулась так, что она мигом оказалась в сильных руках Эбернети. Он поставил её, как куклу, и вышел из лифта, когда тот приехал на этаж.       Тринкет зашла к себе в комнату и, поняв, что раздеваться нет сил, свалилась на кровать. Пролежав так минут пять, она поняла, что ей вовсе неудобно лежать в одежде, а сон уже наступает на все части тела. — Хеймитч! — громко позвала она, — Хеймитч! Тот, нехотя, приковылял (это нельзя было назвать пришёл) к ней и уставился на лежащую на кровати Эффи. — Чего тебе? — спросил он без всякого желания. — Раздень меня, — с закрытыми глазами попросила она. — Чего? — не понимая, вадал ментор. Он ожидал всего, что могло только прийти в голову этой безумной женщине, но не этого. — Мне лень, — проскулила она, раскидывая руки в стороны. Хеймитч, разумеется, не стал ждать повтора. Он, пошатываясь, подошёл к кровати и сел на край. Дрема как-то неожиданно накрыла его, заставив припасть головой к её декольте. — Эй! — возмутилась Тринкет. Эбернети со скрипом открыл глаза и начал искать замок её платья, который оказался сбоку. — Блять. Нахера столько одежды? — ругался он, когда под платьем его ожидал утягивающий корсет. — Не матерись! — Ты как капуста, — засмеялся он, а Эффи села, прожигая того взглядом. Он, проведя руками, по талии разместил их на спине, чтоб нащупать этот чёртов блять бантик. Их лица оказались слишком близко. Эффи почувствовала его похотливый взгляд на своей груди и подняла своими руками его голову так, чтоб он смотрел в глаза. — Хватит пялиться! — приказала она. — Ты охринела? — раздраженно спросил он, бросив расшнуровывать корсет, — ты сама попросила меня! — Я попросила тебя, но не пялиться же! — Ты меня задолбала! — возмутился ментор и впился в её губы поцелуем.       Он повалил её на кровать, страстно целуя против ее воли. Одной рукой он сдерживает её руки, другой сжимает её грудь. Эффи оказывается в его клетке. Она выгибается в пояснице, пытаясь оттолкнуть, однако попытки тщетны. Тут Хеймитч резко встаёт и, вытерев губы, покидает её общество, падая где-то в районе гостиной.       Утром яркие лучи солнца бьют в глаза, заставляя встать. Эффи просыпается одна, осознавая лишь: голова неимоверно болит. Мигом к ней приходят воспоминания вчерашнего вечера и следом удивление, что она проснулась одна, без каких-либо признаков Хеймитча. Она решает пойти в душ, чтоб хоть как-то освежиться, но ничего не получается, поэтому ей приходится натянуть маску и выйти к завтраку. Ментор все так же беспробудно спит на диване в своём темно-синем костюме, в котором целовал её вчера. Тринкет делает вывод, что это был самый отвартный поцелуй в её жизни. Её передрагивает, хочется плакать от содеянного, потому что он ничего не забудет.       Наставники встречаются за обедом, когда Хеймитч, наконец-то, просыпается и, взбодрившись глотком виски, находит силы быть похожим на человека. Он весь обед бросает в её сторону косые взгляды, подбирая момент, где бы  уколоть да побольнее. — Сегодня опять напьешься? — спросил он, решив, что хуже напоминания ничего быть не может. — Нам стоит забыть… — начала оправдываться женщина. — Не врешь? Ты бы видела, на кого была похожа! — На себя посмотрел бы! — выкидывает она, — Зная твой образ жизни, тебе должны нравиться дамы подобного поведения! Эбернети нахмурился и не смог ежесекундно осознать её слова, однако его ответа долго ждать не пришлось: — Только не ты! — С чего бы это? — наигранно удивилась она. — Двойная игра бесит. Ты либо будь уже правильной, либо давай не выебывайся! — язвительно бросил мужчина и, встав из-за стола, пошёл к лифту. — А ты у нас прям борец за искренность! — кинула Тринкет, поспевая за ним. Ментор и эскорт зашли в лифт, который в очередной раз сомкнул свои двери. — Ладно, Хеймитч, прости за вчерашнее. Это было действительно неподобающе. Эбернети бросил беглый взгляд на счётчик этажей, показывающий цифру десять, нажал кнопку «без остановок» и подошёл к Эффи. — Я тоже готов исправиться, — произнес он приятным голосом и нежно прильнул к её губам. Он притянул Тринкет близко-близко к себе, расположив руки на талии, медленно поглаживая ее. Та обняла его под пиджаком, обжигая своими прикосновениями, ощущая его руки на своих ягодицах. Их сердца принялись отплясывать сальсу, не в силах остановиться. Она чувствовала его тепло, отвечала на его поцелуи и молилась, чтоб лифт ехал дольше или вообще остановился где-нибудь. Понимая, что двери скоро откроются, Хеймитч отпустил женщину, довольно улыбаясь, заставляя румянец разливаться по её щекам. — Жаль, что этажей всего двенадцать, да? — ехидно спрашивает он и покидает лифт на первом этаже, шлепнув сопровождающую по пятой точке.