Broken

Кайл не жалеет ни о чем и не винит себя, когда Картман впивается в его рот и запускает руку ему в волосы. У Картмана в глазах слезы, его губы дрожат, как и пальцы, путающиеся в рыжих волосах, рубашка застегнута кое-как - ассоциация с Твиком возникает сама собой. Эрик выглядит не потерянным, но разбитым на тысячи осколков, и Кайл испытывает такой прилив неожиданного гнева на того, кто посмел разбить его Картмана, что он отвечает на поцелуй, вкладывая в него все годы своей ненависти, все годы взаимных подколов, переходящих в откровенные оскорбления, все годы сожалений и сомнений. Кайл кусает Эрика за нижнюю губу так отчаянно, будто пытается нарочно добиться крови, но это не так: эмоций слишком, слишком много для одного конкретного человека, и они льются через край, затапливая все вокруг. Кайл уже не любит, но знает, что Эрик влюблен. Кайл уже не ненавидит, но знает, что Эрик - по-прежнему да. Кайл просто пытается нормально функционировать, но, тем не менее, он позволяет Картману себя целовать и даже сам отвечает на поцелуй. Они, вообще-то, стоят прямо у стэновского крыльца, и, скорее всего, все их друзья сейчас ошалело пялятся на них, но у Кайла темнеет в глазах и шумит в ушах, и он просто отказывается воспринимать реальность. Сейчас есть только Картман, который выше его на голову, но который держится за него так, будто иначе просто упадет, горечь на языке и понимание, что это - конец, и дальше ничего не будет. Горечь. Он уедет через два дня и больше никогда не вернется, а Эрик останется здесь и, наверное, возненавидит его еще больше. Горечь чувствуется во рту, в голове, где-то в грудной клетке, и Кайл проклинает себя за слабость: он не хотел этого, он не хотел, чтобы это случилось, он не хотел быть тем, кто разбрасывается чувствами так, будто это ничего не значит, но в итоге он открывает рот чуть шире и обнимает Эрика за шею, впиваясь короткими ногтями в затылок. - Ты сукин сын, Кайл, мать твою, Брофловски, - шепчет Картман, едва отстраняясь. Он больше не плачет, говорит четко и спокойно, и у Кайла опять заходится сердце, потому что так нельзя. Потому что это отвратительно. Он не из тех, кто целуется с влюбленными людьми лишь потому, что ему все равно. - Прости? - полувопросительно говорит Кайл, и он не знает, обижаться ему и чувствовать себя оскорбленным или просто принять как должное то, что он для Картмана навсегда останется кем-то вроде одновременно любимой и ненавистной безделушки, слишком сильно напоминающей о самом хорошем и самом плохом. Картман без него не может, и этот факт настолько же естественен, насколько естественно дыхание. Картман думает, что Кайл ломает его нарочно - потому что это весело, это смешно, потому что это тешит самооценку. В принципе, так и было раньше, лет семь назад, когда никто не задумывался о последствиях, но сейчас им по семнадцать, и Кайл просто хочет забыть все дерьмо, что они принесли в жизни друг друга. "Вы ебаные королевы драмы", - говорит Стэн, когда на одной из пьянок, на которой Картмана нет, на Кайла вдруг накатывает так резко, что он чуть ли не всхлипывает. "Пиздец как усложняете себе жизнь, Кайл, реально. Набейте друг другу морды или засоситесь, блять, точно станет легче." - поддакивает Кенни, и Кайл хочет послать своих друзей, но понимает, что они правы. "Не, пацаны, вы не врубаетесь. Я не хочу бить ему лицо, я типа просто хочу нормального общения? Не знаю. Забейте, короче, я просто перебрал", - отвечает Кайл, и, наверно, так и есть, потому что большую часть времени на Картмана ему плевать - ну, в последние года два точно. Что не отменяет того факта, что Эрик действительно влюблен - на свой извращенный, самовлюбленный, разрушительный и абсолютно нездоровый манер, но все же влюблен, и не особо скрывает этого. Когда Картман говорит ему об этом - год назад, может быть? - Кайл хлопает глазами, а потом зло шепчет "иди ты нахуй", и Эрик усмехается как-то загнанно. "Иди нахуй, Картман, и не подходи ко мне никогда, ты понял? Я всей душой тебя ненавижу, мудак." Это слышит вся школа - Стэн, Кенни, девчонки, Джес, с которой Кайл тогда встречался. "Чувак, ты полегче", говорит после Стэн, ошарашенный не столь этим дурацким признанием, сколько реакцией Кайла. "Мы все всегда знали, что он педик, и это ок, Кайл, ну влюблен и дальше что?" "Он ненавидит меня, Стэн, ты понимаешь? И всегда ненавидел. Он считает, что это я ему жизнь обосрал, блять, а не он сам, мамочкин милый Эрик! И его признание, это сраное признание, лишь для того, чтобы я почувствовал себя виноватым - мерзкий еврей сломал влюбленного в него друга." Стэн непонимающе хмурится, пытаясь вникнуть: он наблюдал за их отношениями буквально с детского сада, и все, что видел - это подъебки и попытки испортить жизнь. "Ты загоняешься", пытается подбодрить Кайла Стэн. "Общайтесь как раньше или не общайтесь совсем, так будет реально проще, чел." Кайл порывисто обнимает Стэна, пытаясь понять, что хоть что-то в этом мире неизменно - Стэн Марш по-прежнему его лучший друг, который подаст руку и вытащит из дерьма. Кайл отстраняет Эрика за плечи и пытается заглянуть ему в глаза, надеясь, что там горит злость, ненависть, отвращение - да что угодно, кроме этой загнанности, кроме этого отблеска ненужности, разбитости, смирения. Кайл чувствует, что глаза щиплют, и он кусает себя за внутреннюю сторону щеки, отгоняя мысли, что это он. Что это он мудак, а не Эрик. Что это он перешел всякую грань, которая должна была уже стереться ко всем чертям за эти годы. Картман всегда любил устроить ему какую-нибудь неадекватную хрень, но он никогда не топтал Кайла, он никогда не делал ничего, что действительно бы задевало его чувства - даже когда издевался над национальностью, над семьей, над внешностью. Кайл был доволен своей жизнью и не обращал внимания на исходящего злобой Эрика, и, что разумно, умел над всем посмеяться, особенно когда стал чуть постарше. - Картман... Эрик, я не знаю, чего ты хочешь от меня. Это не то, что Кайл собирался сказать, не то, что ему нужно было сказать, он ведь хотел чего-то нормального - отношений, разговора, прощания, в конце концов. - Я хочу, чтобы ты исчез, Кайл, - говорит Эрик и отталкивает его. - Мы больше не увидимся, - напоминает Кайл. - Ах да. Твоя еврейская семейка уезжает вместе с тобой. Я забыл. Кайл чувствует, как его щеки становятся мокрыми. Он подносит ладонь Картмана к губам и целует ровно в центр. Картман вырывает руку и разворачивается. - Тогда прощай, - и Эрик выходит за пределы двора. - Кайл. *** Кайл испытывает прилив гнева на самого себя - на того, кто посмел разбить его Картмана.