***
Род Келлеров, несомненно, так же заботился о чистоте крови, но вместо истребления и гнета они выбрали мирный путь: вскоре после особо тяжелого месяца, в который представители родов переходили из одного лагеря в другой, никем не контролируемые, главы недосчитались многих Чистокровных. И вышел новый закон, в котором говорилось о необходимости возвести кровосмешение в ранг кланового предательства и ввести вынужденное наказание за отказ в подчинении. Но сердце, как правило, делает выбор самостоятельно, и оно не руководствуется законами, не спрашивает нас самих или окружающих совета, оно просто болит и рвется, когда находит «того самого» человека. Так, сердце Леона Келлера, сына старейшины, выбрало именно тот самый запретный плод...***
Мелисса, несмотря на древние вампирические корни, была хрупкой девушкой с ярко-голубыми глазами. Она была похожа на сошедшего с небес ангела, и ее волосы вились так гладко, и так мягко спадали на плечи, что эта красота не укрылась от юных глаз Леона. Каждый раз, когда он видел девушку на улицах города, его глупое горячее сердце пропускало несколько ударов, вызывая нехватку кислорода и головокружение. Он иногда как бы случайно сталкивался с ней возле ярмарок или за пределами города, когда та в сопровождении конвоя собирала целебные травы, и они говорили. Коротко, порой сбивчиво, но очень живо и интересно. И это запретное общение подогревало и без того горячую кровь молодых людей. Свидания участились и перешли в разряд секретных, о которых никто и никогда знать не должен был. Наслаждаясь обществом друг друга и этими короткими минутами, проведенными вместе, они и подумать не могли, что мир может обернуться против их счастья, и вот однажды... Мелисса как раз вернулась с лесной прогулки, когда ее мать вошла в комнату с комплектом простыней. На улице было солнечно и тепло, и ничто не предвещало беды. — Я думаю, отцу стоит увеличить часы твоих прогулок, — задумчиво произнесла мать, не глядя на дочку. Она занялась расправленной кроватью. — Все-таки такая погода хорошая, да и ты.... Она тихо вскрикнула, прикрыв рот рукой, и из сухих женских рук выскользнуло полотенце. Мелисса, которая переодевала верхний костюм, в недоумении глядела на мать. И тут все стало понятно: живот, который был практически незаметен под верхними одеждами, прекрасно давал понять, что девушка беременна, и срок давно перевалил за отметку в пару недель. Не дожидаясь, пока об этом узнает кто-нибудь еще, Леон увез возлюбленную из города. Тогда он еще не знал, что Габриэль Лютер, внук Артура, создал свой отряд чистильщиков, нацеленный на уничтожение тех, кто смешал свою кровь с ненавистной им расой вампиров.***
Довольно долгое время им удавалось скрываться, пока Габриэль — теперь уже полковник войска зачистки — не узнал, что Леон бежал. Ему доставили скромное послание, в котором кратко была описана произошедшая ситуация, и бледное лицо вдруг скривилось в жестокой улыбке. Сын старейшины, беременная от него девушка, и оба — беглецы! Слишком шикарная добыча, которую нельзя было упустить. Приказ снарядить отряд для длительного похода и поисков разлетелся незамедлительно, и в окрестностях дома Лютеров начались ускоренные сборы. Габриэль велел вызвать к себе племянника, обладавшего одной странной особенностью, которую, к слову, использовать было строжайше запрещено. Узнав о цели поездки, мальчик начал упрямиться, поскольку в силу возраста обладал размытыми моральными рамками, и предложение дяди как раз попадало под тот тип поступков, что рамки эти с треском гнули. — Ты уже взрослый, — настойчиво говорил ему Габриэль. — Тебе десять, пора становиться сильным. Однажды тебе все равно придется воспитать в себе жестокость. — Но ведь девушка беременна! Холодный тон и решимость дяди на совершение подобного преступления вызывали тревогу и какое-то отторжение: глаза ребенка заблестели, и его самого начало слегка потряхивать. — Они пошли против правил, мой дорогой, и ты поможешь мне наказать их.***
Тихие коридоры больницы, наполненные мерным писком и приглушенными переговорами медицинского персонала, затхло веяли спиртом, хлоркой и отчаянием. Леон был на взводе, его слегка трясло от волнения, и он то и дело вскакивал со стула и наворачивал круги по пустой больничной палате. В родильное отделение его не пустили по санитарным соображениям, поэтому приходилось сейчас томиться здесь в неведении. Мысли о том, с каким трепетом он подхватит их с Мелиссой малыша, буквально сносили крышу и заставляли улыбаться по-безумному счастливо. Где-то раздался шум, тихий топот разрезал тишину, и вдруг дверь с грохотом раскрылась, пропуская какого-то мальчишку внутрь. Леон даже не вздрогнул — настолько глубоко был погружен в себя, и когда ребенок принялся что-то бессвязно говорить о нападении, смерти и побеге, он лишь рассеяно улыбнулся и похлопал его по макушке. Времени на уговоры и просьбы не оставалось, мальчик рывком бросился к палате, в которой по запаху учуял Мелиссу с новорожденным ребенком. Хватая ртом воздух, он зарычал и ворвался внутрь. Медсестра как раз заворачивала плачущий комочек в пеленки, и секунды шли на убыль, поскольку недалеко слышался звук когтей, а еще стоял удушающий запах ненависти и желания убивать. Мальчик оттолкнул санитарку, выхватил ребенка и с разбегу выпрыгнул в окно. Хруст и звон битого стекла сотряс застоявшийся воздух, и, уже убегая, мальчик слышал крики, плач и животный рев. Думать о происходящем он не мог, ноги едва передвигались от страха и саднящих порезов, он молил свою дурацкую силу телепортации проявиться сейчас, пока еще есть время. — Мне нужно переместиться... — сбивчиво шептал он, прижимая ребенка груди. — Ну же! Девочка тихо заплакала: наверняка ей было холодно. «Да куда угодно», — думал он. — «Только бы получилось». Мальчик, выбившись из сил, остановился возле опушки леса и тут же поглядел на окна больничных палат. Габриэль. Он подхватил какую-то тряпку и показательно обтер ею руки от крови. Взгляд мужчины был полон ненависти и осуждения. Мальчишка зажмурился и снова попытался телепортироваться. В ушах зазвенело, перед глазами начали плясать всполохи красного цвета, и вдруг уже реальный городской шум заменил настойчивый болезненный звон. Какой-то незнакомый город встретил детей грязными выхлопами и ревом проезжающих мимо автомобилей. От ярких рекламных вывесок и надписей кружилась голова, и глаза беспорядочно метались от одной яркой вспышки к другой. Мальчик поднялся на ноги и огляделся. Ребенок принялся плакать еще сильнее, и успокоить его не выходило. Проходящая мимо женщина обратила внимание на растерянного мальчишку и улыбнулась: — Ты что, малыш, потерялся? — Да! То есть, нет... — он огляделся, мысленно прикидывая, где бы мог находиться, но все предположения казались странными. — Это твой братик? — женщина кивнула на покрасневшего ребенка, который брыкался и орал. — Нет, это девочка, и я нашел ее... Она была совсем одна, плакала... Никак не могу ее успокоить! — Нашел? — удивилась женщина. — Где? — Там. Неопределенный взмах руки ничего не подсказал прохожей, но ответ она почему-то приняла, и взгляд ее вмиг стал обеспокоенным. Женщина осторожно взяла на руки ребенка и, увидев пустой больничный браслет на руке ребенка, сказала: — Мне нужно сказать об этом полиции. Мальчик уже собирался уйти, но на секунду замялся и бросил через плечо: — Ее зовут Анюта Келлер. Пожалуйста, позаботьтесь о ней. Женщина отвлеклась от убаюкивания ребенка и уже собиралась удивиться, откуда мальчишка взял это имя, но его уже нигде не было.***
По удачному стечению обстоятельств малышку удочерила семья оборотней, которая проживала в одном из шумных районов города. Они были очень добры к ней, приняли как свою дочь и буквально не чаяли в ней души, даже несмотря на то, что она являлась оборотнем лишь наполовину и была отчасти порождением кровожадных существ. Мальчишке же пришлось нелегко. Ослушавшись приказа своего сурового дяди и предав собственный род, он навсегда заказал себе возвращение в родное поселение. Оживленный, пугающий своими размерами город быстро втянул ребенка в свой ритм и вынуждал прибегать ко многим хитростям и уловкам, чтобы выживать. Несмотря на трудности адаптации, мальчик умудрялся наблюдать за быстрорастущей Анютой и иногда даже по-долгу наблюдал за ней через окно. Когда девочке исполнилось четыре года, юный спаситель вынужден был покинуть город и отправиться в далекий путь длинною во многие годы, чтобы набраться опыта, сил и последователей. Он перебирался от страны к стране, находил единомышленников, вместе с которыми открывал чудеса магии, познавал законы природы и втайне даже мечтал однажды превзойти Избранных своего рода и уничтожить узурпаторство своего жестокого дяди.***
С рождения Анны прошло восемнадцать лет. Девушка жила в России в любящей семье, которая принадлежала к Северному клану, и обучалась многим основам как с волчьей стороны, так и с вампирической — силы ее не были полностью раскрыты, и пока что никто не мог сказать наверняка, на что она была способна. Все любили Анюту и не осуждали за то, что та являлась самым редким результатом смешения — duo sanguine, то есть, двукровной, однако все же девушка замечала на себе заинтересованные или сочувственные взгляды, а так же слышала обрывки разговоров. — У нее теперь есть выбор, — однажды услышала Анна от какого-то юного оборотня. — Выбрать свой вид. — Хочешь сказать, — удивленно ахнула его собеседница. — Она может полностью обратиться в одно из... существ? — Конечно! В Древнем Бестиарии об этом написано, там совсем простой обряд. — А если она не захочет? — Думаешь, ей понравится оставаться utlagatus? Тогда Анна впервые узнала о существовании некоего Бестиария и о своем статусе своеобразного изгоя в видовом плане. Тем не менее, с выбором она не спешила.***
— Знаешь, что Константин сказал? Анюта в компании своей сводной сестры пересекала небольшой сквер. Солнце как раз устало кренилось к горизонту, когда закончилась учеба, и они шли по аллее, чьи деревья уже по-зимнему почернели и облетели. Воздух был колючим и прохладным, но ноябрь настойчиво не сыпал снегом. — Знаю, что тренировку отменили, — ответила Анюта, пожимая плечами. — Помнишь, нам рассказывали про племянника Габриэля Лютера? — О, прошу, не начинай! — протянула девушка, и ее взгляд равнодушно пробежался по лицу спутницы. — Ты же знаешь... — Хотя бы послушай!.. То ли упрек в голосе Маргариты, то ли усталость и нежелание спорить сделали свое дело, и девушка подняла руки, признавая поражение. — Так вот, говорят, что его поймали. Поэтому туда сейчас нельзя, и поэтому в скором времени собирается Верховный Совет. — Поймали?.. — Анна недоверчиво покосилась на Марго. — Как же они поймали одного из самых сильных Борцов? — Не знаю, подробностей не слышала, к сожалению... — Он стольких убил... — Анюта на секунду отвлеклась, погруженная в собственные мысли, и не сразу услышала голос сестры. — ...ну, жуткий такой. Он убил Леркину маму. Помнишь ее? У нее такие тонкие волосы и... — Помню. Она сосредоточенно смотрела себе под ноги, вертя мысль о поимке одного из главных протестантов последней декады. Осознание этого горчило на языке и чуточку отдавало тоской. — Долго же они его ловили! А если учитывать его способность к телепортации, так это вообще чистой воды везение! Девушка помолчала, позволяя сестре снова погрузиться я тяжелые раздумья, но на долго ее не хватило: — Раз уж завтра после обеда мы свободы, может, сходим в кино? Анна оторвала взгляд от своих пальцев и несколько секунд вглядывалась в лицо сестры, прежде чем бросить рассеянное: «Нет, извини». — Ладно, рыжего позову, — пожала плечами Марго и бросила какой-то озабоченный взгляд. — Ты расстроена чем-то? В ответ Анюта лишь покачала головой: — Нет, просто я, кажется, придумала идеальный план. — План чего? — Потом, может быть, расскажу. Анюта взяла сестру под руку и ускорила шаг, давая понять, что продолжать данный разговор не намерена.***
Сейчас члены клана не были обязаны жить максимально близко друг к другу, как это было ранее. Семьи оборотней были разбросаны по всей Москве. О них практически никто не знал, и они жили как обычные люди: работали, учились, гуляли и заводили домашних питомцев. Но каждый из них был воином, которого обучали с ранних лет боевым искусствам — это оставалось неизменным. В пределах области располагалась довольно большая территория, принадлежащая Северному клану (который насчитывал немало родов и стай, объединенных в крепкий союз). Здесь находилась тренировочная база, включающая в себя жилые дома, здание госпиталя и общий блок, в котором обитатели собирались на различные праздники или просто обедали после тренировки. Блок представлял собой двухэтажный коттедж, и хозяином его являлся Константин. Под землей, в самом отдаленном углу, здесь находились заброшенные катакомбы, оборудованные кланом под тюрьму с одной стороны и под хранилище орудий — с другой. Там, в холодных камерах, содержались мелкие нарушители и опасные преступники, которые ждали вынесения приговора Верховным Советом. Смертные приговоры выносились крайне редко в этих окрестностях, подобные изыски не практиковались со времен распада Советского Союза, так что новость о недавней поимке особо опасного преступника быстро разлетелась по устам. Убийце и предателю грозила казнь путем обезглавливания, и решение должно было быть вынесено в скором времени. Анюта об этом узнала за ужином, когда ее приемный отец вернулся с работы. Сомнения насчет задуманного тут же растворились, и она твердо решила осуществить свой рисковый план. Она понимала, что, возможно, последствия будут тяжелыми, но это было ее единственной возможностью отомстить за родителей.