Пить надо меньше?

Ларри Дэйли смотрел на выросшего сына очень внимательно. Семнадцать лет. Взрослый совсем! И такой упрямый, господи боже. Ладно, раз он так решил — пусть так и будет. Значит, Ибица. Только... — Ники, — произнёс Ларри взволнованно, — я тебя очень прошу: ты на этой Ибице... не напивайся. — Пап, ты что? — удивлённо глянул на отца Ник. — Ты разве не знаешь, что я вообще не пью... ну, практически? — Знаю, — вздохнул Ларри. — Потому и говорю. Вот так не пьёшь, не пьёшь, а потом зарядишь шампанского пару бокалов — и понеслась. — Кто понеслась? — прищурился Ник. — Жизнь понеслась, — уклончиво ответил Ларри. Теперь уже Ник посмотрел на отца очень внимательно: — Только не говори, что какой-то твой первый раз случился по пьянке. — Не скажу, — вздохнул Ларри. — Ни за что. *** Семь лет назад — Ак, я тебе в пятый раз объясняю: это очень плохая идея. Понимаешь? — Не понимаю, — честно признался фараон. — Что значит плохая? Для кого? Вот для меня, например, очень хорошая. И для всего музея тоже. Смотри: во-первых, я очень любознательный. Верно? Ларри молча кивнул. Акменра продолжил: — Во-вторых, я очень настойчивый и целеустремлённый... я правильно говорю? Ларри снова кивнул. — Ты же понимаешь, я правитель, и не привык, чтобы мне отказывали, — сторожу показалось, что фараон сейчас, как обычный мальчишка, покажет ему язык. Но Акменра говорил дальше с совершенно серьёзным лицом: — Я никогда этого не видел и не пробовал. А по описанию — это очень весело! Тут Ларри в глубине души проклял всех, кто изобрёл интернет и провёл его в музей. — Ты представляешь, Хранитель Бруклина, как это любопытно — спиртное с пузырьками! Шампанское, так, кажется? Это должно быть очень интересно. В моё время были только пиво и вино, это в общем-то довольно скучно. А тут — такое! Нет, я обязательно должен это попробовать. Вот просто должен, понимаешь? Ларри не понимал. Но опять кивнул, чтоб не связываться. — Поэтому, — продолжал Акменра, — я теоретически могу пойти в какой-нибудь этот... бар и выпить там. Один. — Не можешь, — обрадовался Ларри. — Начнём с того, что тебе нельзя выходить из музея одному. Ну ладно, ты правитель: представим, что ты не послушался и вышел. Но! Интересно мне знать, в каком это баре во всём Нью-Йорке тебе хоть что-нибудь нальют бесплатно. А денег у тебя нет. — Зато у меня много драгоценностей, — пошёл ва-банк Акменра. — Судя по тому, что пишут в интернете — я могу их продать как минимум за четверть стоимости на любом углу этого прекрасного города. И на все деньги выпить шампанского. — Но ты представляешь, что тогда со мной сделает Макфи? — А это уже твои проблемы, Хранитель Бруклина, — Акменра хитро посмотрел на побледневшего сторожа и улыбнулся. — Я предупредил: я очень целеустремлённый. Пока Ларри переваривал, Ак доверительно прошептал: — А представь, приду я с деньгами в бар, напьюсь там этого шампанского, а вдруг оно подействует на меня как-то не так, я лишусь чувств, меня увезут в этот... в полицейский участок, правильно? Там выяснится, что при мне нет документов; пока будут выяснять, что да как — наступит рассвет, и всех полицейских в участке массово хватит инфаркт. Ты же этого не хочешь, правда? Ларри, совсем обалдевший, помотал головой: нет, конечно, он этого не хочет. — Поэтому хотя бы из человеколюбия составь мне компанию, вот и решение всех проблем! Ларри посмотрел на развеселившегося фараона и подумал: да, пожалуй, разве что из человеко... любия. Тем более что этот человек, если ему попадёт вожжа под парадное схенти, действительно может наворотить таких дел, что расхлёбывать их будет крайне сложно. Под воздействием этих доводов в следующую ночь Ларри принёс в комнату охраны бутылку шампанского и два бокала. — Я попросил Тедди последить за остальными. Ну, давай, что ли? — В интернете написано, что шампанское закусывают шоколадом, — всё не успокаивался Акменра. — Это как? — Просто, — пробурчал Ларри. — Выпил бокал — съел кусочек шоколадки. А то развезёт. Шоколадка у меня в столе, как всегда. И давай запрём дверь, а то кто-нибудь явится и увидит, что мы тут с тобой... экспериментируем. — Это разве плохо? — удивился фараон. Но дверь тем не менее запер. Ларри откупорил бутылку, стараясь сделать это как можно тише. Разлил шампанское по бокалам: — За что будем пить? — Как это — за что? Просто будем, ради эксперимента. — Нет, у нас так не принято. Это не просто питьё, это определённый ритуал, поэтому нужен тост: краткая речь, предназначенная подчеркнуть важность момента. Например, обычно пьют за здоровье. Или за успехи. Или... просто за кого-нибудь. — А, — радостно сказал Акменра. — Я понял! Тогда первый бокал мы будем пить за тебя. Что ещё надо делать? Стукаться? — Чокаться, — поправил Ларри. И улыбнулся. Такой смешной был этот мальчишка: и вправду ужасно любопытный, целеустремлённый и... неожиданно живой. Даже несмотря на то, что он — мумия. Да какая к чёрту мумия! Вон как глаза блестят. И смеётся ещё: — Уйя! Как в носу щиплет! Здорово! Давай теперь второй бокал выпьем за меня, а то нечестно. Ларри почувствовал, что у него странно шумит в голове; но гипотезу о том, что это шампанское, сразу же отмёл: с одного бокала? Это же просто смешно. — За тебя, Ак, — прочувствованно сказал он. После второго бокала шуметь в голове стало меньше: парадоксально! Как минимум, Ларри чётко соображал, что говорит Акменра: — Слушай, а оно вкусное! Можно, я шоколадку не буду есть? А то... весь вкусовой эксперимент смажется. И теперь давай третий бокал! За нас с тобой обоих! — Э-э-э, Ак, мне кажется, третий будет уже лишний. — Как это лишний? — возмутился правитель: кажется, вот ему точно уже шарахнуло в голову. — Ты считаешь, что за нас с тобой вдвоём пить не надо?.. И в его тоне прозвучало такое сожаление, что Ларри сдался. В самом деле, как это — за них обоих не пить? Тем более — ну что там осталось в бутылке этой, допить — и с концами. — Знаешь, — рассказывал Ларри после третьего бокала, — есть такой старый анекдот. Один мужчина делился с друзьями, как определяет, когда ему уже хватит пить. Он носил с собой фотографию одного своего коллеги и говорил: «Вот как только он начинает мне нравиться — значит, мне точно хватит». А тут, за неимением фото, как только я начну тебе нравиться — значит, и тебе точно хватит, понятно?.. Акменра посмотрел на него, шмыгнул носом и сказал: — Тогда можно было вообще не пить. — В каком плане? — удивился Ларри. — Ты мне с самого начала... нравишься. — В каком плане? — повторил Ларри, как попугай, потому что ни одной связной мысли в голове после услышанного не осталось. — Вот в таком, — Акменра придвинулся ближе. Ларри закрыл глаза... и почувствовал, что его целуют. Причём основательно так, с языком. Но тут, кроме ожившего фараона, вроде больше и нету никого? Погодите, это что же получается, фараон его целует? Господи, кошмар. Надо срочно вскочить, оттолкнуть и заорать: «Ты что творишь, прекрати немедленно!» Но в голове у Ларри упорно вертелось только: «Вау, наконец-то!» Нет, нет, Ларри не был согласен со своей головой, он непременно должен это прекратить, но — внезапно он поймал себя на том, что отвечает, и что ему это приятно. Кажется, он уронил правителя на диван и навис сверху, постепенно перехватывая инициативу. В конце концов, поцелуи везде поцелуи, с кем угодно, даже такие... неприличные. От этих поцелуев дрожат руки и поджимаются пальцы на ногах. Чёрт-те что! Это, наверное, и правда треклятое шампанское. Надо было меньше пить. Потому что желание «вскочить и оттолкнуть» вообще куда-то улетучилось, а на его месте возникло желание прижаться что есть силы, и... — Ак, — пробормотал Ларри дрогнувшим голосом, — ты знаешь, что у тебя стоит? — Кто стоит? Где? — нахмурился Акменра, даже не делая попытки выкрутиться из объятий. Наоборот, он в свою очередь прижал Ларри к себе, давая окончательно понять, что и правда... — Не кто, а что! А насчёт «где» — давай, я сейчас задеру на тебе юбку и покажу! — А, ты про это? — Ак всё-таки выкарабкался, встал с дивана и развязал пояс. О да, Ларри получил возможность убедиться, что и правда стоит! И ещё как!.. — Так это эрекция. Обычное дело. Ты вызываешь у меня желание, вот она и... образуется. Ты разве не знаешь? — Я? Вызываю у тебя... желание?.. — О, Исида, — пробурчал Акменра. — Сними с меня этот треклятый воротник! Ларри стащил с правителя его ожерелье, потом плащ и корону — и снова закрыл глаза. К чёртовой матери! Вот сейчас, наверное, надо было сказать «Хватит, оденься», но... кажется, с него тоже стащили уже и штаны, и рубашку. И трусы тоже! Боже мой, что происходит? — Вот посмотри, — прозвучал где-то рядом очень довольный голос, — у тебя тоже эрекция. Или, как ты говоришь, стоит. Интересный термин! Но это значит, что я тоже вызываю у тебя желание. Это хорошо! Ларри хотел наконец открыть рот и заорать: «Да ты что, Ак, с ума сошёл, это ужасно», но язык во рту отказывался ворочаться. Тем более что опять начались поцелуи, и языку подавно нашлось, чем заняться. — У тебя совсем нет такого опыта? — спрашивал Акменра в перерывах. У Ларри хватало сил только на то, чтобы трясти головой: нет, почти совсем нет, я полностью растерялся, но мне так сейчас хорошо, господи боже, я сам себе не верю. — Ничего-ничего, — звучало в ответ, и губы касались уха, и от этого становилось совсем жарко, — мы тогда начнём... с чего-нибудь попроще. Потом горячие ладони проехались по бёдрам, а потом... Ларри отчётливо почувствовал, что его член взяли в рот. О господи, кто тут может это делать? Кроме Ака... получается, что больше никто. Но он делает это так, дьявол, словно всю жизнь этим занимался! Ларри ведь не знает о нём ничего... в этом смысле. О том, что у них там было из этой области можно, что нельзя... а тем временем, о-ё-ёй, сейчас, кажется, всё и кончится, толком не начавшись. В ногах уже характерная дрожь, во рту пересохло, пальцы сжались в кулаки, и хочется стонать в голос, так это всё здорово, и совершенно ни на что не похоже — по крайней мере, на те вымученные минеты, которые Ларри знал раньше, и после которых ему говорили: «Ну вот, теперь ты понял, как надо?» Он тогда понял, что лично ему это не надо. Ни в каком виде. Когда твой член сейчас словно оторвут нахрен вакуумным насосом — ничего не ощущаешь, кроме страха. А тут — прямо от низа живота сплошное удовольствие шарахает в мозги и в позвоночник, и по всему телу вообще. Или это всё-таки чёртово шампанское? Нет же. Вот прямо чувствуется, как язык проходит по головке, губы — по стволу, как член исчезает во рту целиком, и вокруг так тесно, горячо и влажно, что мамочки мои, сейчас будет такой позор на весь музей! Мало того, что ночной сторож Лоуренс Дэйли напился с экспонатом, мало того, что они потом полезли друг к другу с поцелуями, мало того, что он позволил экспонату заняться с собой оральными ласками, так не хватало ещё... не хватало ещё кончить в рот правителю целого Древнего Египта. Интересно, у них за это положена смертная казнь или только пожизненное заключение? Но после этой мысли, пронёсшейся на всех парах в мозгу и улетевшей куда-то подальше, Ларри понял: даже под страхом смертной казни он не хочет сейчас это прекращать. Потому что после такого... уже можно было и умереть. Тем более что ему явно не давали отодвинуться: хотя Ак — это точно он, больше просто некому! — явно чувствовал ладонями, как дрожат у Ларри бёдра, и что до финала ему осталось совсем чуть-чуть. А вскоре шустрые пальцы пробежались по пояснице вниз и, кажется, собрались нырнуть между ягодицами. Это был контрольный. В то самое место. — А-а-а! — заорал Ларри. И кончил. Будь что будет!.. Когда он немножко очухался, то услышал, что Акменра опять смеётся. Господи боже, что теперь-то смешного? — Ак, — пробормотал Ларри, с трудом возвращаясь к действительности, — Это что было? Ты? Мне? Отсосал? — Как, прости? Что я тебе отсосал? — Господи боже, — Ларри ничего не оставалось, кроме как бессильно всплеснуть руками. — Да после всего того, что сейчас случилось, я, как честный человек, должен на тебе жениться!.. Акменра помолчал, пытаясь понять услышанное. А когда понял — опять расхохотался: — Во имя Ра, Хранитель Бруклина! А что случилось-то? Совершенно ничего особенного. — Как ничего особенного?! Ты! Мне! Отсосал и проглотил! — И что? Это как-то тебя смущает? — Ещё бы! — взорвался Ларри. — Ты разве не понимаешь, что... — Ну, если это тебя так смущает, — Ак снова рассудительно пожал плечами, — ты можешь сделать мне то же самое. Ларри сперва подумал: «Да ты охренел?» — а потом подумал ещё и с удивлением понял, что... да, может. И хочет. Это будет интересно. — Иди сюда. Ларри забыл разом всё, что читал и слышал на этот счёт. Всё, что ему когда-то рассказывали и показывали более опытные партнёры и партнёрши. Он просто чувствовал, что у Акменра сильные ноги и острые колени, горячие бёдра и нежная кожа между ними. Что у него так забавно напрягается живот, если одной ладонью проводить по нему, а другой — по торчащему члену. И что открытую гладкую головку, влажную от предъэякулята, так приятно обхватывать губами, а потом опускаться по стволу ниже и забирать глубже, и с некоторым злорадным удовольствием слышать в ответ на это долгий протяжный стон, и чувствовать, как вздрагивающие пальцы зарываются тебе в волосы. Ах, как же замечательно, что они напились. Какой прекрасный напиток — шампанское: в самом деле, оно так смешно стреляет сперва в нос, а потом в голову, а потом ниже пояса! И так здорово — ощущать, как правитель Древнего Египта вздрагивает всем телом под твоими руками, если провести по его члену губами до самого корня, а потом снова по головке языком, а потом подуть на неё, и опять обхватить плотнее, и ртом вверх-вниз, вверх-вниз, и — ага, вот и у него уже ноги напряглись и дрожат, ну и прекрасно, сейчас мы тоже посмотрим, какое «ничего особенного» будет в результате, ну давай же — хмм, а что, если тоже попробовать пальцами по спине и вниз в ложбинку? Ага, вон как его затрясло! Это хорошо, это просто прекрасно, и, кажется, там нащупалось что-то интересное и вааауопс!.. Ларри рефлекторно сглотнул раз, потом другой. Странно, совсем и не противно даже. «Наверное, это потому, что он мне тоже нравится, — пронеслось в голове. — Весь, целиком. Со всеми этими всякими штуками». — Хранитель... это... Бруклина, — прозвучало полузадушенно где-то вверху, — ты это... Великий Осирис, где ты так научился? — У тебя, — улыбнулся Ларри. — Вот только что. А потом посмотрел на часы: — У нас сорок минут. Пойдём-ка... на место. А то если мы сейчас тут отключимся... — Тебя хватит инфаркт, если ты днём проснёшься без штанов и в объятиях мумии? — Меня — думаю, что уже нет. А вот Макфи, когда он это увидит — запросто. — Представляешь, — говорил Акменра, когда они шли по коридорам, — есть ещё джин, виски, эгг-ног и много других интересных спиртных напитков! Ларри молча усмехнулся, а у самого саркофага сказал: — Сообщу тебе по секрету: теперь меня не надо для этого поить. Как по мне — на трезвую голову кое-что даже лучше будет. *** — ... в общем, дерябнули мы по паре бокалов, и тут жизнь как понеслась! Подробностей, сам понимаешь, не будет, но факт есть факт, — Ларри опять вздохнул. — Аххаха! — заржал Ник. — Ну, вы даёте! Тут в дверь постучались, и заглянул Акменра: — Николас, ты всё ещё здесь? Я думал, ты уже на всех парах летишь на Ибицу. — Да лечу, лечу уже: не терпится прямо избавиться от единственного дитя!.. — Ник подхватил рюкзак и добавил ворчливым тоном: — Ночь-полночь на дворе, а они воспитательными беседами занимаются. Ак, ты-то, надеюсь, пришёл просто «счастливого пути» сказать, а не воспитывать меня на дорожку? Хотя... можешь воспитывать: вдруг я ещё что интересное узнаю!..