Время не бесконечно

Большой городок больших мечтаний. Так говорила мама, когда отправляла меня в Москву. Ее давно нет, но это не означает, что я одна. Мой отец заботился обо мне до того, как я съехала в общежитие. И мне было хорошо. Мне всего хватало. Я могла (да и сейчас могу) себя прокормить, я самодостаточна, насколько это позволяет статус студента. МГУ. Мехмат. Перешла сюда с факультета журналистики. С моим-то энтузиазмом в общении с людьми странно, что я забыла на том богом забытом факультете. Но теперь я здесь, и даже если бы я захотела, то уже поздно что-то менять. Все же осталось два года доучиться. Буду инженером. Выхожу на улицу. Мороз. Тело пробирает до костей. Да, я так и не решилась купить зимнюю куртку в этом году. Сил не хватило. Да и денег. Занимать их у отца – не хватает смелости и совести. Он и так еле-еле живет, я порой даю ему часть стипендии, которую получаю за учебу. Студент – трудный период. Без денег, без любви, без всего. Только знания и желание порой умереть. Этого во мне и части моих одногруппников много. - Чего раздетая ходишь? – на мне завязали шарф, укрыв мою мордашку в тепло, - Осень давно зимой сменилась, а ты все в кожаной тонкой курточке бегаешь. Я посмотрела на человека, что потревожил меня. Олег Константинович. Преподаватель физики и руководитель кружка по конструированию. Лучший преподаватель во всем ВУЗе, как по мне. Ибо никто не готовит нас к реальной жизни так, как это делает Он. Из-за его длинного отчества мы начали называть его просто Константиныч. Преподаватель не обижается, а даже наоборот, принял такое сокращение с удовольствием, без лишних возмущений. - Если бы было на что менять… - чуть усмехаюсь я, - Вы замерзнете без шарфа. - Хорошая шутка, - улыбнулся он, - Мира, я в пуховике, да еще и на машине. А ты в тонкой куртке и пешком. Кому из нас нужнее шарф? – он рассмеялся, похлопал меня по плечу и ушел, - Удачного вечера. - До свидания, Олег Константинович, - тихо сказала я, он вряд ли услышал мои слова. На его чуть тронутые сединой волосы падает пушистый снег, превращая прическу в просто влажные волосы. Большие красивые голубые глаза (порой их цвет казался прозрачным, видно было только зрачок, радужка же превращалась в стекло) с добротой смотрели на «взрослых» студентов, что играли в снежки и лепили снеговиков. Сквозь пышную недлинную бороду он мягко усмехался, когда в него попадали снежком, а после кидал такой же комок в ответ. Его любили, бесспорно. Его любили за все. За слова, за действия, за душу. Ему вот-вот стукнет 40, но он бодр и весел, ему плевать на возраст. Он просто любит свою работу и учеников, ему приносит удовольствие каждое занятие. Он не бывает рассержен, он не ругается, а только с укором смотрит на виновников. И никто ему не перечит. Это странно, но поговаривают, что, когда Константиныч пришел к нам, то пара студентов решили поприкалываться над ним. Они сорвали пару. Притом сам преподаватель ни разу не крикнул на них, не повысил голос. Он просто стоял и молчал, пока те творили невообразимую дичь. Он сел за стол и начал собирать из листков бумаги самолетики и пускал их по классу. Студенты были в шоке, что их игнорируют и, успокоившись, сели на места. Тогда Константиныч встал, пройдя в обе стороны по кафедре, остановился и посмотрел на них. - Думаю, вам понятно, что мне плевать. Я пришел сюда не для того, чтобы убивать собственные нервы и голос. Я учу людей. Если вы ведете себя так, как эти два товарища, то, пожалуйста, покиньте мою лекцию. И впредь не приходите. Мне не нужны орангутанги на уроках. Это было сказано спокойно, будто ему действительно глубоко плевать на то, что устроили эти два индивидуума. И, что очень странно, они не сказали и слова против. Они не обматерили его, как могли сделать с другими учителями, они просто успокоились. Я не знаю, слухи это или нет, но какая мне разница? Ему почти 40, мне скоро 21 исполнится. Мы разные люди, а он для меня – как дядя. Добрый дядюшка, что завяжет на мне собственный шарф в мороз. Который улыбнется и поддержит, если есть в этом нужда. Он тот, кому я хотела бы рассказать все. Но я молчу. Я слишком долго молчу, ибо боюсь, что во мне всплывет то, чего я так боюсь… Чувства… Я заскочила в общагу, поздоровалась с консьержем и поднялась к себе. Танька сидела на диване и читала лекции. Завтра у нее экзамен, боится, что не сдаст. - Мирка! – воскликнула девчонка при виде меня, - Мирочка, любовь моя! - Что хочешь, говори сразу, - усмехаюсь я и снимаю с себя одежду, задержав ладони на шарфе. - Почему сразу хочу что-то? Может, я очень-очень тебя люблю, - притворно надулась эта актриса. - Потому что я тебя знаю. Ты ластишься, как котёнок, когда тебе что-то нужно, - я прошла в комнату и села рядом с Татьяной, - Говори уже, ты не робкого десятка, чтобы молчать подолгу. Танька еще пару секунд помолчала. Я ее не сбивала, тихо ждала, что же скажет эта девчонка. Ее темные длинные кудри волос чуть коснулись моего лица, когда она ко мне резко повернулась. - Помоги с экзаменом, - пробубнила она и состроила щенячий взгляд. Я глубоко вздохнула, встала и ушла в свою комнату. «Мираааа!» - доносилось из «гостиной» (по совместительству комната Тани). Я покопалась в своих конспектах и нашла тетрадь со всеми билетами прошлого года. По сути, они не менялись, ибо преподаватели в нашем ВУЗе хоть и умные-важные-суперклассные, однако крайне ленивые. Поэтому уже пятый год подряд они не меняют билеты. Подхватив этот кошмар, я отдала его Таньке. Похоже, она скоро возведет мне икону, храм и статую. Еще немного поболтав с соседкой, я быстро поела и ушла на кружок конструирования. Таня искренне пыталась оставить меня дома, но я предпочитаю не пропускать занятия кружка, учитывая, что я там староста теперь. Порой Константиныч забывает о занятиях, и тогда за проведение той или иной темы берусь я. Поэтому, приходя туда пораньше, я разбираю новую тему и готовлюсь к занятию. Олег привык, что я уделяю много времени нашему клубу, поэтому довольно часто и сам оставался со мной до позднего вечера. Мы могли о многом разговаривать, строить роботов или собирать какую-то микросхему. Я привыкла к этому. Я пришла даже слишком рано. Переоделась, оставив верхнюю одежду в подсобке кабинета. Удобный свободный свитер бордового цвета, черные облегающие штаны и теплые, почти зимние кроссовки. Да уж, надо будет сменить обувь. Но не в этой жизни. Надо сначала хоть до зарплаты дожить. В баре рядом с универом ранее требовалась певица для развлечения публики. Иногда я там подрабатываю, когда мне срочно нужны деньги. Если я работаю всю ночь, то получаю около 10 тысяч, что не может не радовать. А если повезет и появится посетитель, который лично со мной обговорит ближайшие песни, то будет прибавка. Правда, лично от посетителя, он будет уже платить мне, а не бару. Но не в этом суть… Я закатала мешающие рукава и, взяв книгу с полки, начала читать. Одной из закладок было отмечено наше сегодняшнее занятие. Когда я открыла нужную страницу, и там знакомым почерком было подписано: «Мира, я приду к половине. Не скучай без меня!» Олег Константинович часто оставляет мне такие послания. Это забавно. Но где-то в душе вспыхнул огонек счастья. Это лично для меня. Не кому-то еще, а именно мне. Так приятно… - Прости, припоздал, - дверь открылась, в кабинет зашел Олег, - Как ты тут? - Все хорошо, - киваю я, глядя на него. - Хорошо, - улыбается он, но тут же улыбка исчезает. Константиныч начинает кашлять. Притом сильно, будто захлебываясь им. Я подскочила к нему, подхватив за руку. Он оперся о меня, крепко сжал рубашку на груди и старался глубоко вздохнуть. Я лишь с сочувствием смотрела на него. К сожалению, у него случались такие приступы. Он никогда не говорил их причины. На совет сходить к врачу он отвечал, что врачи тут бессильны. «Это у меня с детства. Еще никто не умирал от легкого кашля». Да только за последние пару лет он начал задыхаться в таких приступах. Я беспокоилась, но ничего не могла сделать. Я не его сиделка, чтобы заставлять что-то делать. - Все хорошо, - чуть хрипловато сказал он через минуту, - Спасибо. - Не за что, - я чуть пожимаю плечами и смотрю ему в глаза, - Может, вам все же показаться врачу? Вам облегчат такие приступы. - Мира, мы уже говорили об этом, - чуть усмехнулся преподаватель, - Забудь. Лучше расскажи, как ты тут. Что скажешь о новой теме для занятия? - Тема интересная, но все же я хотела бы закончить наш проект. Пока что он стоит у меня на первом месте, - спокойно говорю я. - Тогда дочитывай, а я пока принесу работу, - Олег убрал верхнюю одежду и ушел за тем, над чем мы работаем уже больше года. Я села за книгу. На деле тема была легкой. Если вкратце, то тут говорилось о системах приводов роботов. Довольно интересно, но я уже читала это раньше. Как-то попадалась в библиотеке эта книга. Поэтому я пробежалась глазами по остатку параграфа и положила фолиант на стол Олега. Сам он, кстати, подошел через несколько минут и поставил передо мной на половину готового робота. Я с восхищением посмотрела на работу. - Вы собрали его! – воскликнула я, - Боже, вы серьезно собрали все! - Есть такое, - улыбнулся он, глядя на меня, - Пойдем, выберешь себе материалы для работы. Я подготовлюсь к занятию, а ты можешь пока что начать делать новые детали. Как тебе такой план работы? - Я «за»! – киваю я и иду за Константинычем вглубь подсобки. Здесь было много чего: много материалов, начиная с кусков фанеры и заканчивая небольшими кусками хромированных труб, десятки книг, посвященных конструированию и робототехнике; также в этой подсобке, которая, как мне иногда казалось, была больше самого кабинета, в котором мы работали, стояли два стола, которые были завалены всякими планами и чертежами. Константиныч не выкидывал их и всегда просил окружающих не трогать их без причины. Говорил, мол там важные вещи, если выбросите, то следом в мусорное ведро полетите уже вы. Заявление дошло до учащихся, поэтому преподавателя мы не провоцировали, и только иногда смотрела на эти чертежи. Часть из них была создана еще в далекие восьмидесятые-девяностые. Они были подписаны Олегом. Мы удивлялись его умению держать себя в руках, пока он чертил этот ужас. Тут были сотни мелких деталей, которые вообще неизвестно как можно было увидеть. Но все было четко и понятно. Я бы на такой чертеж потратила больше недели. Ибо я не такая терпеливая. Я взяла нужные металлы и другие материалы с полок, потом захватила парочку инструментов и ушла на рабочее место. Расставив все на столе (точнее побитой рабочей парте), я подошла к приоткрытому окну. Я хотела его закрыть, но что-то в темнеющем пейзаже заворожило меня. Возможно, розоватое небо, медленно покрывающееся тьмой, возможно, весело гуляющие студенты. Компании друзей бегали по территории университета и развлекались. Я лишь тихо вздохнула. - Тебе тоже не мешает отдохнуть, - Олег подошел сзади тихо, если бы он промолчал, я бы и не заметила его, - Почему бы тебе не погулять с друзьями, как это делают другие? - Потому что мои друзья заняты, да и я занята. Нет времени на прогулки, - я пожала плечами. - Зря ты так, - он оперся локтями на высокий подоконник и вгляделся в постепенно покрывающееся сумерками небо, - Время, Мира, не бесконечно. Однажды оно закончится, а ты и не заметишь, что все прошло. Все возможности пропали, все люди ушли, вся жизнь пролетела. Не теряй времени и просто действуй. Иначе однажды ты не сможешь этого сделать. «Просто действуй.» Его слова отзывались эхом в моем сознании. И внутренний голос говорил, что надо сказать то, от чего я себя отталкиваю. Надо смириться с тем, что теплится в моей душе. Надо просто сказать. Три слова. Самые важные в моей жизни. А надо ли? - Что делать, если в чем-то меня одолевают сомнения? – тихо спросила я, - Сомнения, которые я не могу преодолеть. Что мне с ними делать? - Преодолевай, - усмехнулся он, - Просто делай шаг. У тебя есть возможность это сделать. Тогда в сторону все сомнения, просто делай то, что считаешь нужным. Это твоя жизнь, Мира. Никто не проживет ее за тебя. «Никто..» И правда, это моя жизнь. Тогда чего я боюсь? Боже, впервые в жизни я боюсь отказа. Я боюсь того, что ждет меня впереди. Я боюсь всего. Какая же я трусиха! «Просто делай…» Я вздохнула. Впервые в жизни мне тяжело сделать шаг, который решит всю мою последующую жизнь. Я раньше с легкостью преодолевала такие препятствия, считая, что мне нечего терять. Будто шагала в пропасть, не боясь, что могу упасть. А сейчас…. Все так непреодолимо. - Нет гор, которые человек не смог бы покорить. Нет препятствий, которые человек не преодолел бы, - будто прочитал мои мысли Константиныч. И я решилась. Я тихо вздохнула и пошла на поводу у внутреннего голоса. Чуть киваю себе, будто соглашаюсь со своими действиями, будто даю себе разрешение на столь безумный, по моим меркам, поступок. - Олег Константинович… - только начала я, повернувшись к преподавателю лицом. - Здрасте, к вам можно? – в кабинет просочилась Ольга Михайловна. - Да, заходите, - кивнул Олег и подошел к ней. Я опустила голову и отвернулась к окну. Слушать их диалог не было смысла. Я только тихо корила себя за глупое решение. Наверное, еще не время. Не время говорить важные вещи. Возможно, мне вообще стоит молчать, Олегу мои слова будут в тягость. Зачем ему это? Зачем… Разговоры смолкли, послышался звук закрывающейся двери. Я неотрывно смотрела в окно, не видя перед собой ничего. Не слыша никого вокруг. Ушла в себя. Внутренний голос твердил, что нужно сказать, нужно, я обязана! Но я никому ничем не обязана. Тем более внутреннему голосу… - Мира, извини, ты хотела что-то сказать, - Олег Константинович подошел ко мне ближе, приведя меня в сознание. - Я? – я посмотрела на него, - Да, хотела. Вы мне нравитесь, - мой голос звучал немного безжизненно, - В общем, все. Между нами повисло молчание. Олег не выглядел удивленным, но где-то в глубине его прозрачно-стеклянных глаз таилось смятение. Что-то мешало ему ответить мне. Сказать мне «Вон отсюда! Ты с ума сошла!» Но я терпеливо ждала. Молчала, ожидая любой реакции. Пусть накричит или ударит, это было бы лучше тишины. - Люблю вас, понимаете? – тихо добавила я, - Я давно поняла, что это не симпатия, нет. Это нечто большее, что я старалась оттолкнуть от себя. Но я не в силах этого сделать. Простите меня. - За что? – он слабо улыбнулся, - Простить тебя за чувства? Это странно, ведь ты ничего не сделала плохого. - Я влюбилась. Я позволила себе слишком много, - я опустила взгляд, стараясь не расплакаться прямо перед ним. - Мира, ты же понимаешь, что это невозможно, - Олег отвернулся к окну, - Я гораздо тебя старше. Я твой учитель. Это неприемлемо. - Я от вас ничего не требую и даже не прошу, - негромко говорила я, - Вы сказали, что нельзя упускать возможность. А вдруг в другой раз я не решилась бы? Теперь мне капельку легче. Простите, что напрягаю вас. Пойду..займусь работой… роботом… - я ушла в сторону рабочего места. Через полчаса пришли студенты. Я углубилась в работу, стараясь не отвлекаться на чужие голоса. Казалось, будто все смотрят на меня, что мне ужасно не нравилось. Не люблю быть центром Вселенной. Сразу складывается ощущение, будто люди вокруг знают обо мне все. Некомфортно, очень некомфортно. Я не знаю, сколько просидела с работой, но все студенты разошлись, да и Олег начал собираться. Он-то меня и привел в чувство, когда подошел ко мне и тронул за плечо. Я удержалась, чтобы не вскрикнуть, ибо не заметила, как он подошел ко мне. Однако я постаралась максимально спокойно поднять на него взгляд. - Мира, по поводу того, что ты сказала мне, - он усмехнулся, - Закончи институт, и тогда разберемся с твоими ко мне чувствами. А то я влюблюсь, а ты скажешь, что я тебе даром не нужен. Договорились? - И вы больше ничего не скажете? Что я глупая, что сказала обо всем этом? Что вообще влюбилась? – я искала в его взгляде шутку или подвох, но это было бесполезно: Олег был откровенным со мной. - Я не вправе осуждать тебя за это. Скорее наоборот, я завидую тебе, что ты делаешь такие отчаянные шаги, не боясь, что впереди пропасть… - кажется, он действительно читал мои мысли, - Мне порой этого не хватает. - Но вы же сами мне сказали, что так надо делать. - Сказал, но сам не соответствую своим словам. Пошли уже, - усмехнулся он, - Уже поздно, а нам еще с тобой завтра учиться. Быстро убирай все в подсобку и одевайся. - Так точно, Капитан! – повеселела я. Я быстро собрала вещи и унесла их в комнату. Поискав взглядом урну, чтобы выбросить жвачку, я нашла корзину. В ней лежала салфетка, пропитанная кровью. Не сильно, но очень заметно. Я чуть нахмурилась. «Может, кто-то порезался?» - подумала я и, выбросив все, что хотела, вышла из подсобного помещения, захватив с собой куртку и шарф Олега. Черт, шарф! - Олег Константинович, я забыла вам отдать, - я протягиваю ему его шарф, - Спасибо вам большое! - Тебе он нужнее, - по-доброму улыбнулся он, - На улице стало холоднее. Да и темно уже. Я провожу тебя до общежития. - Да что вы, я сама дойду, - я чуть смутилась. Я быстро оделась, и мы вышли из здания университета. Мороз усилился, становилось все холоднее. Я немного поежилась. Все же покупки теплой куртки мне не избежать. Без нее точно помру от холода! Преподаватель закрыл кабинет, сдал ключи и вышел вслед за мной. Мы пару минут постояли и посмотрели на красивое черное небо. На часах было от силы 8 вечера, но, судя по небу, была глубокая ночь. Мелкие звезды усыпали покрытый тьмой небосвод, а полная луна освещала территорию МГУ. Переговариваясь на разные темы, Константиныч проводил меня до моего общежития. На улице давно никого не было, все умные люди давно грелись около общажных батарей, держась подальше от холодных окон. И только мы, два «самых умных» человека на планете, стояли на улице, в мороз -20° и говорили обо всех глупостях, которые только касались нас двоих. Нам было вдвоем комфортно, я чувствовала себя прекрасно рядом с этим человеком. И если однажды жизнь меня разделит с ним, я не переживу. Слишком мне будет не хватать всего, что связывает нас, что делает меня столь счастливой. В конце концов, я попрощалась с ним и ушла. Консьерж бурчала на меня, что пришла в столь позднее время. Я лишь извинилась, пообещав, что такого больше не повторится. А сама поднялась в свою комнату, где сидели Танька и Кирилл. Они не встречались, я была уверена. Но они оба были мне очень близки. Ближе, чем многие люди, с которыми я общалась (не считая Олега). Но им я никогда не говорила о том, что чувствую к Константинычу. - О, Мирка вернулась! – Кирилл встал и обнял меня, - Где ты была так долго? Ты обычно раньше возвращаешься. - Как видишь, не всегда, - я пожимаю плечами и прохожу в комнату, - Тань, как подготовка? - Нууууу… - голос подруги был виноватым, - Я очень долго читала, а потом позвала Кирилла в гости, - усмешка, а после она задает мне вопрос на полном серьезе, - Мир, а ты не хочешь что-то в себе поменять? - Что же ты предлагаешь? Я подошла к зеркалу. Там отразилась невысокая девушка, довольно худощавого телосложения. Рыжие волосы с темными корнями пострижены под мальчика, однако отросшая челка нагло спадает на глаза. Они, кстати, были ярко-зеленого цвета. Прямой носик, в меру пухлые губки и много веснушек на лице. Очень худые ноги в облегающих штанах и свободный свитер, прикрывающий мое тело, насколько это было возможно. Я еще немного посмотрела на себя, а после глянула на подругу. - Чем я тебе не нравлюсь? – чуть хмурюсь, но все же улыбаюсь я. - Да нет, ты неправильно меня поняла! – начала тараторить она, - Мне все в тебе нравится. Я просто так спросила. - Ну ладно, - я усмехаюсь, - Не напрягайся так. Я поняла. До конца вечера я сидела и учила лекции, а также решала задачи из дополнительных книг по робототехнике и конструированию. Периодически Таня с Кириллом пытались отвлечь меня (особенно последний), но после слов «Кир, еще раз отвлечешь меня, и я оторву тебе то, что дороже всего на свете», они от меня отстали. На следующий день я потащилась в университет, как делала это обычно. Опять снег, но уже не было так холодно. Зря не посмотрела с утра на температуру воздуха за окном. Следовало бы сделать это. Но, как бы то ни было, сейчас было теплее, по крайней мере, по моим ощущениям. Снежные хлопья падали мне на голову, но, как ни странно, не таяли, а образовывали замерзшую подушку на моих волосах. В какой-то момент я дернула головой, чтобы стряхнуть снежинки с головы. Когда я зашла в кабинет, заведомо сняв верхнюю одежду в раздевалке и приведя голову в порядок перед ближайшим зеркалом, я села на первый ряд. Людей еще было мало, до начала пары было около 20 минут. Ко мне подошла одна девушка. Кажется, я ее видела в нашей группе. - Привет, мм, - она явно боялась со мной разговаривать, но я не решила ей помогать. Она сама ко мне пришла, пусть отдувается, - Ты делала домашку? - Делала, - холодно ответила я. - Дай, пожалуйста, списать последнюю схему, - она состроила молитвенный жест ладонями, - Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. По гроб жизни буду должна. - Нет, - спокойно ответила я, - Я трудилась над домашней работой, а ты спишешь за несколько минут. Нет, я не согласна. - Ну, пожалуйста, - начала она канючить, - Дай хотя бы посмотреть! Она еще минут 5 упрашивала меня, пока я не сдалась. Мне надоело слушать ее противные завывания по поводу этой работы. Некоторое время она осматривала схему, а после убежала переписывать то, что смогла запомнить. Однако, насколько я помню, эта девчонка не глупая, нас вообще на потоке девушек мало, от силы три-четыре, а эта еще и выделялась среди них: дочка богатого папика, хотя учиться старается своей головой, а не деньгами семьи. Это, конечно, похвально, но не меняет того, что я не горю желанием с ней общаться. Меня отталкивают люди, которые тянутся к шику. И притом ради этого они готовы на все, в прямом смысле слова: секс для таких людей ничего не значит, а деньги – лишь бумажки, которые всегда дадут мама с папой. Меня это раздражает. И так я просидела весь день. Таня учится курсом младше, поэтому мы с ней не пересекались. Кир же вообще на другом факультете, с ним мы пересекаемся разве что на переменах, да и то издалека друг другу ручками машем. Я одна в своей группе. Я к такому как-то попривыкла. Одиночество стало привычкой. Но в окружающих ли проблема? Ведь это мой косяк, что я отталкиваю людей от себя. Я подружилась бы с кем-нибудь, если бы не смотрела на этих людей с таким презрением. Причина не в них. Причина во мне. И это меня медленно убивает изнутри. Очередной день прошел в тишине. Я пришла домой, сбросила вещи и зашла в ванную комнату. Из кармана кофты я вытащила маленький бумажный пакетик, длиной не более трех-четырех сантиметров, в котором лежало лезвие. Спутник по жизни. И только сейчас я почувствовала, что к горлу подкатил ком. Мне хотелось рыдать, как никогда раньше. Одиночество давит на меня, все сильнее с каждым днем. Я смотрела на себя в зеркало. На глазах слезы, в руках лезвие. Как же хотелось провести по руке и почувствовать боль, столь приятную… Гораздо приятнее, чем все то, что во мне копится. Эта желчь и ненависть, это желание умереть. И только в голове слова Олега: «Это твоя жизнь, Мира. Никто не проживет ее за тебя». Я сделала небольшой надрез на коже, подальше от вен. Тут же роняю лезвие в раковину и просто плачу. Слезы крупными каплями текут по щекам и капают на рану. Та в свою очередь начинает пощипывать от попадающей на нее влаги. Так я стояла около 10 минут. Пока до меня не дошло, что же я опять сделала. Я мгновенно вытираю слезы и при помощи перекиси водорода и пары ватных дисков останавливаю кровь. Тут же леплю пластырь на раны, чтобы не занести грязь туда. Мою лезвие, насухо вытираю и убираю в бумажный конвертик, который кладу в карман. Вымываю раковину до блеска и выхожу из ванной комнаты. Быстро одеваюсь и выхожу на улицу. Сев на лавочку, я прикрываю глаза и просто стараюсь успокоить себя. Мимо проходили люди, которые даже не обращали на меня внимания. Да и зачем? Я для них никто, так что пусть идут своей дорогой. - Мира, - ко мне подошел Константиныч, - Ты чего вся в слезах? Что произошло? - Ничего, - я отрицательно машу головой и вытираю влагу с глаз, - Просто день не задался. Бывает. Ничего страшного. - Что же такого произошло за день, если сейчас ты вся в слезах? – он сел рядом и приобнял меня за плечи. - Ничего. Абсолютно ничего. Просто мне немного одиноко… - я глубоко вздохнула, - Извините, я, наверное, вызываю лишь жалость. - Все люди плачут. Почему ты думаешь, что лишь на тебе свет сошелся клином? - Вы никогда не плачете, - усмехаюсь я. - Придет и мое время для слез, - тихо сказал Олег. Мы еще долгое время разговаривали. А после он, как обычно ушел. Я смотрела ему вслед и слабо улыбалась. Так прошел год. Мы часто разговаривали с Олегом, смеялись и грустили. Для нас это было привычно. Люди не смотрели на нас искоса, им тоже стало привычно, что я была близка с этим учителем. А потом он пропал. По институту ходил слух, что он заболел. Позже преподаватели сказали, что его не будет довольно долгое время, он очень плохо себя чувствует, но все будет в порядке. Он постарается выздороветь ко второму полугодию. Но и во второе полугодие я его не видела. Я очень нервничала, но у меня не было ни номера телефона, ни адреса Олега. Поэтому я периодически терроризировала Таню с Кириллом, а те лишь подшучивали. Я тоже пыталась смеяться, но что-то внутри кричало, что с Олегом большие проблемы. Что ему нужна моя помощь! Очередной день. Начало марта выдалось холодным. Первый раз за долгое время я проспала. Я собиралась очень быстро, решила, что позавтракаю в университете после первой пары. Чмокнув в щеку Таню и крикнув «Я побежала, увидимся в универе», я вылетела из общежития. Я вбежала в здание МГУ и тут же попалась на глаза дежурному преподавателю. Черт подери, почему именно сегодня сюда их поставили? - Мирослава, по какой такой причине вы опоздали? – серьезным взглядом попытался меня просверлить он. - Дмитрий Николаевич, понимаете…. Я проспала… Очень торопилась…. Но опоздала… - виновато ответила я. - Плохо торопились. Бегите на пару, пока я не засчитал вам опоздание! - Спасибо большое! – я мигом перепрыгнула турникет и забежала в раздевалку. Скинув куртку и в очередной раз задержавшись на шарфе, я побежала к аудитории. Издалека завидев дверь, да еще и открытую, я выдохнула. Значит, преподаватель еще не пришел. Похоже, что тоже опаздывает. Залетаю в кабинет и сажусь на первую попавшуюся парту. Кафедра пустовала. А ведь когда-то там ходил Олег Константинович. Что же с ним такое произошло, что он так долго не выходит в институт? Я тихо выдохнула и подготовилась к паре. Книга, большая тетрадь, пенал с принадлежностями… Все как обычно! - Вы слышали новости по поводу Константиныча? – послышались недалеко голоса, - Поговаривают, что у него рак. - Да враньё это все! – воскликнул женский голос, - Наш Константиныч живее всех живых! Не может такого быть! - Да ты вспомни его кашель! – возразил первый голос. Все шепотки стихли, когда на кафедру поднялась Ольга Михайловна. На ее глазах были слезы. Даже самые непослушные студенты в нашей группе решили замолчать. Я смотрела в глаза преподавателя, и внутри что-то больно кольнуло. Только бы эти слухи не подтвердились… - Дорогие учащиеся, - с трудом произнесла она, - Все вы помните нашего любимого Олега Константиновича, прекрасного преподавателя физики и руководителя кружка конструирования. Он умер, - на этих словах она запнулась и вытерла слезы ажурным платочком, - Рак легких убил его. Прошу меня простить, - она вышла из кабинета в слезах. Я забыла, как дышать. Олег.. Боже мой, Олег! Быть того не может! Только не он… «Время, Мира, не бесконечно» - его голос звучал в моей голове эхом. «Придет и мое время для слез». Но у меня не было слез в этот раз. Только где-то внутри что-то разрушилось. Упало в ту самую пропасть, что я обходила стороной. Что-то умерло, когда объявили о смерти Олега. Он забрал с собой частичку меня. Не знаю, сколько я так сидела, но все студенты смотрели на меня. Я медленно встала с места и вышла из аудитории. Где-то на грани сознания я слышала голос дежурного «Мирослава, вернитесь в кабинет!», а после успокаивающий его женский голос «Дмитрий Николаевич, не стоит. Она узнала…». Я вышла из корпуса университета и просто пошла вперед. В руках был его шарф, который я забрала из раздевалки. Я не выдержала. По щекам потекли слезы, градом полили из глаз, капая на свитер и на недавно вычищенный асфальт. Снег падал крупными хлопьями, а я кричала. От осознания того, что потеряла все в своей жизни. Но никто, кроме меня, не слышал ничего. Крик разрывал меня изнутри. Я лишь тихо, истерично шептала: «Почему, Олег, почему ты ушел? Так просто? И ты ни слова не сказал?» Я споткнулась и почти упала, если бы меня не подхватили. Это был Кирилл. - Отпусти, - хрипло проговорила я. Он промолчал, но меня не отпустил. Только сильнее прижал к себе. Я начала кричать и вырываться. «Отпусти! Мне нужно к Олегу! Мне нужно! Отпусти!» Я пыталась ударить парня, но это не приносило успеха. Он терпел, но не выпускал меня из крепких объятий. Через некоторое время я успокоилась, уткнулась лицом в его толстовку и зарыдала. Я выкрикивала что-то нечленораздельное, мне было больно. Хотелось умереть. Я потеряла все, что у меня было…

***

С того дня прошло около 6 лет. Я работала преподавателем физики в МГУ. Я заменила Олега Константиновича. Я отгородила себя от него, но вместе с тем постаралась быть к нему как можно ближе. Думаю, он принял бы это. За это время я наладила отношения с Кириллом. Более, чем наладила. Я вышла за него замуж. Я его любила, пускай и помнила те чувства, которые я испытывала к Олегу. Боюсь, это я никогда не выброшу из своей души. Хотя какая там душа? Она умерла, теперь остался только здравый смысл. И Кирилл, который смог вернуть меня в более или менее прежнее состояние. С Таней мы все еще держим контакт. Все было хорошо. Все было идеально. После обеда я вернулась в университет и зашла в кабинет, в который боялась зайти более 6 лет. Я зашла в ту подсобку, что была для меня самой большой сокровищницей в мире. Здесь все было покрыто пылью. Изрезанные и частично сожженные парты стояли рядами. Большой учительский стол стоял около доски. На нем до сих пор осталась надпись, которую я когда-то давно в шутку выжгла на нем. «Время – вот что дорого. Время проведенное вместе». Мне тогда сильно за это влетело, но фраза осталась на парте до сих пор. Я слабо улыбнулась, чувствуя, как где-то далеко в груди потеплело от воспоминаний. Я осмотрела кабинет и вошла в подсобное помещение. Тут слои пыли были гораздо больше. Казалось, что в них можно было найти какие-то полезные ископаемые, если хорошо постараться. Я усмехнулась, проходя между полок с материалами: хромированные трубки, алюминиевая проволока, куски фанеры, миллион проводков и разнообразных микросхем. Также книги и те самые чертежи. Никто ничего тут не выбросил. Все лежало так, как было в последний день. И только одно было изменено. Наш робот, наша с Олегом работа была закончена. Он стоял около окна, а рядом с ним лежало письмо. Я подошла ближе к железному человечку и взяла в руки конверт. Вытащила из него небольшой листок с аккуратным почерком. «Мирославе, лучшей девушке-робототехнику. Дорогая Мира! Прости меня за всю мою ложь, но я не мог себе позволить сказать тебе о своей болезни. Мне было бы тяжело и тебя обречь на те страдания, которые прохожу я. Меня не спасти, 4 стадия рака легких, к сожалению, не излечима. И ты в этом не виновата. Помнишь наш разговор? Когда ты сказала мне несколько самых важных слов, а я пообещал ответить после того, как ты закончишь институт? Тут я тоже соврал. Я знал, что не проживу двух лет. Но я никогда бы не сказал тебе. Надеюсь, что в тот день был снег. Я очень его люблю. Как и тебя, малышка Мира. Как же я ненавидел себя за это. Мне было тяжело, зная, что я оставляю тебя. Но у тебя есть Кирилл и Таня. Не теряй их. Они помогут тебе в любой ситуации. Они спасут тебя от самоуничтожения. Мира, в последние дни своей жизни я смог закончить наш проект. Его зовут Лео. Он немногое может, пока что только ходить, улыбаться и говорить привет. Он – искусственный интеллект. Он научится всему, чему захочешь. Он не заменит меня, но он очень постарается, я в него верю. Наверное, ты найдешь это письмо лет через 5-6 после моей кончины. Думаю, вы с Кириллом уже женаты. Если это так, что желаю вам семейного благополучия и счастья, какого не дал бы тебе я. И запомни раз и навсегда – выброси лезвие из кармана своей кофты! Никогда не режь свои руки. Они предназначены не для этого. Время, Мира, не бесконечно. И мое время вышло. Прощай, мой маленький робототехник, я буду помнить тебя всегда! Надеюсь, и ты меня никогда не забудешь!» Кирилл нашел меня в той самой подсобке. Я сидела на коленях перед роботом и рыдала, сжимая в кулаке письмо, написанное самым лучшим почерком в мире. Прошло столько лет, а я не могу забыть его. Не могу забыть того, что было между мной и этим человеком. Олег Константинович, если вы еще слышите меня, спасибо вам! За все! Вы изменили меня. Вы сделали слишком много невозможного. Как жаль, что ваше время истекло. Если бы я могла, то я поделилась бы своим временем с вами. Но это будет в слишком далеких фантазиях. Мы ушли домой, забрав робота Лео с собой. Он действительно работал, он был умным роботом, каким и задумал его создатель. Да только была проблема, из-за которой я не могла говорить с ним. Голос железного человечка принадлежал Олегу. Поэтому и по сей день он стоит в кладовке, обвязанный тем самым шарфиком. Однажды мои дети спросят меня, что же это за робот? И я расскажу им лучшую историю любви, которая произошла со мной. Об Олеге, обо всем.