Сквозь рев толпы

Уебок. Мелкий недоносок с завышенной самооценкой. Мирон бы с удовольствием посмотрел, как он сдохнет с разбитым в мясо ебалом, где-нибудь за вонючими мусорными баками. Он посмотрел бы, как исчезает с лица наглая улыбка, как зубы разлетаются по земле, словно бусины. Он бы посмотрел, как яркие, злые, дикие глаза потухают и стекленеют, отражая луну. Он бы, наверное, даже подрочил на это зрелище, потому что, в какой-то степени уважает этого зарвавшегося пацана, лишенного чувства самосохранения напрочь. — Поздравляю. Улыбка давится сквозь режущее грудь отвращение. — Пошел ты нахуй, Окси. И поздравление свое лицемерное в жопу себе засунь. Мирон смеется и протягивает сигарету. Вокруг все бухие в говно, и "Версусы", и "ССПБ". Уже и не понимают, где свои, где чужие. Кто кому что хотел предъявить. Баттл вышел настолько мощным, что всех накрыло волной, оглушило, и теперь останутся лишь бесконечные разговоры наутро, да похмелье до рези в глазах. А еще выбитые зубы у тех, кто все-таки решил выяснить отношения. — Нахрен мне лицемерить, Гнойный. Ты честно выиграл. — Честно? Встает, и вдруг лицо его становится таким серьезным, каким Мирон его в жизни не видел. Все еще злым, но по-плохому злым, без азарта. Убитым каким-то напрочь. — Честно? - повторяет, наклоняется, смотрит в лицо, как на баттле. И впервые Мирон не смотрит в ответ, а делает два шага назад, не понимая. - Ты реально такой тупой или только прикидываешься? Мразь ты ебучая, ты реально не... - голос сбивается на полузадушенный хрип, и следующие слова сквозь рев толпы Окси слышит лишь чудом. - Да я же, блять, рэпом из-за тебя заниматься начал. Я в жизни не думал, что буду такой хуйней страдать. Пробивает на смех. Гнойный. Придурок, прожравший, как червь, ему уже весь мозг, цепляющий его везде, где только можно, поливающий грязью в любом баттле. Тут вдруг говорит такое. И отчаянно так, будто не выиграл только что самый долгожданный баттл. Встает и уходит, пошатываясь. Тоже бухой, наверное. Мирон лишь пожимает плечами и теряется в толпе, где уже никто не пидорасит, где уже никто не пытается поддержать. И только потом, за клубами сигаретного дыма, под слоем окурков и теней, в голове всплывает воспоминание десятилетней давности. Кажется, волосы у того мальчика были темные. Глаза доверчивые. А руки горячие и трясущиеся.