Больше никогда

Прошло достаточно времени с тех пор, как Гермиона переступила порог зала суда Министерства Магии. Но она помнила все, будто это было вчера: темное тускло-освещенное помещение, и холод, что, казалось, пробирал до костей. Она почти не нервничала, но вызов или, как говорило само Министерство, «просто встреча» заставила её почувствовать тяжесть в животе. Этого было почти достаточно, чтобы признать самой себе, что ей нужна помощь Гарри. Гермиона была уверена, что он прибыл бы в течение нескольких секунд и сделал бы все возможное, чтобы она осталась безнаказанной. Но Гермиона не хотела его втягивать. Она сама виновата, что оказалась в такой ситуации, и ей же из неё выпутываться. Но ей все равно не хватало поддерживающего присутствия своего лучшего друга, хотя гордость и мешала обратиться к нему. Дорога по коридору к залу суда была мучительно быстрой, несмотря на то, что она шла как можно медленнее, всеми силами оттягивая неизбежное. Когда же Гермиона, наконец, нашла в себе силы открыть тяжелые, окованные железом двери, то буквально застыла на месте. Из всех возможных следователей она не ожидала увидеть здесь именно его. Драко Малфой стоял к ней спиной, просматривая документы. Его прямую спину обтягивала рабочая мантия, а светлые волосы были зализаны назад. Он производил то же впечатление, что о нем и говорили: строгий, неуступчивый и неумолимый. И Гермионе настолько не повезло, что ей достался именно он. Малфой, наконец, обернулся. Лицо его не выражало ничего, так же, как и глаза: — Грейнджер. Она, решив играть в ту же игру, лишь коротко кивнула: — Малфой. — Закрой дверь, — приказал он, присаживаясь на один из двух стульев, стоящих в центре комнаты. Закрыв дверь, Гермиона села на свободный стул. Отсутствие стола заставляло её чувствовать себя неуютно. Гермиона почти физически чувствовала себя разоблаченной, не в силах скрыть нервную дрожь, но заставила себя держаться спокойно, хладнокровно и собранно. Она не хотела давать ему повода сомневаться в себе. Она терпеливо ожидала, пока Малфой устроится поудобнее, облокотившись на спинку стула и положив лодыжку себе на колено. Он переворачивал страницы большой красной папки, пока не нашел, что искал. — Не ожидал увидеть тебя здесь, Грейнджер, — сказал Малфой, нахмурившись и вчитываясь в слова перед собой. Гермиона посмотрела на него с опаской: — Я не ожидала увидеть тебя, работающим в правоохранительных органах. Он поднял свои серые холодные глаза от страниц, чтобы встретиться с её карими: — Не правоохранительные органы. Лишь дознание. Олицетворяю закон, который не все хотят соблюдать, — Малфой улыбнулся ей. — Хотя ты и так все об этом знаешь. Несмотря на своё обещание, Гермиона неуютно заерзала на стуле и чуть не пропустила его быстрый взгляд, что он бросил на её руки. Она сжала пальцы в кулак, стараясь скрыть дрожь. Ей очень бы не хотелось, чтобы Малфой заметил её нервозность. И она больше не могла молчать под его тяжелым взглядом: — Меня в чем-то обвиняют? Быстрым движением он закрыл папку, лежащую у него на коленях, и приподнял бровь: — А ты сама как думаешь? Гермиона снова заерзала: - Я думаю, что если ты не собираешься сказать мне, почему я здесь, то я не вижу причин больше здесь оставаться. Она почти встала, но тон Малфоя не сулил ничего хорошего: — Сядь, Грейнджер. Я здесь не для того, чтобы играть в игры. Мы оба знаем, что ты виновна, — она открыла рот, чтобы возразить, но Малфой не дал ей такой возможности. — И даже не пытайся отрицать. Он просто смотрел на неё, а Гермиона могла лишь держать язык за зубами, ожидая, когда он продолжит. В его силах было упечь её в Азкабан. — Тем не менее. По мнению тех, кто выше меня по положению, так как ты являешься членом печально известного Золотого Трио, что стало причиной гибели Темного Лорда, они решили замять этот маленький инцидент. И поручили мне проследить за этим. Гермиона чувствовала себя будто на американских горках. Мужчина напротив почти заставил её почувствовать себя в безопасности, а потом так же эффектно поселил в ней сомнения. — И как же ты собираешься за этим следить? Было что-то в его серых глазах, что она не могла объяснить, хотя единственное, чем Малфой себя выдавал, это напряженная челюсть. — Скажи мне, зачем ты это сделала. Гермиона просто смотрела на него, гадая, уловка ли это, чтобы она во всем призналась, но Малфой, будто читая её мысли, лишь закатил глаза: — Мы все знаем, что это сделала ты, Грейнджер. Никто бы не смог, кроме тебя, — он смотрел на неё так, будто был впечатлен. — А теперь скажи мне зачем. Гермиона начала неуверенно, все еще боясь, что это всего лишь уловка: — Он злоупотреблял своими домовыми эльфами. — Они — его собственность. — Это не дает ему права. У них есть чувства. Ни один домовой эльф не заслуживает такого обращения! То, что он заставлял их делать друг с другом — это отвратительно! Малфой холодно посмотрел на неё: — Таким образом, ты освободила их, подделав подпись на документах Министерства, что является мошенничеством высшей степени и наказывается тремя годами в Азкабане. И все это ради нескольких домовых эльфов? Гермиона пожала плечами: — Кто-то же должен был. — И тот факт, что этот человек — нынешний Министр Магии, не имел для тебя никакого значения? — Кто-то должен был освободить этих бедных существ. Они заслуживали лучшего. — Это можно было сделать, не нарушая закон, но ты решила иначе. — И что теперь будет со мной? — она не планировала задавать этот вопрос. Гермиона планировала оставаться сильной. Малфой просто смотрел на неё, и интереса в его взгляде было не больше, чем если бы он смотрел на стену: — Есть несколько вариантов. Начальство предпочитает лишь дать тебе пару затрещин, чем то, что озвучил я. Публичные извинения, твои услуги в качестве консультанта Министерства в течение года и, конечно же, твоя работа. Гермиона почувствовала, как её сердце почти перестало биться: — Они хотят уволить меня? — прошептала она удивленно, обращаясь больше к себе, чем к мужчине напротив. Легкое пожатие его плеч показалось ей настоящей издевкой: — Либо это, либо Азкабан, — одним плавным движением Малфой вновь оказался на ногах, отряхивая безупречную мантию. — Выбор за тобой, — он протянул ей красную папку. — Подпиши это, и ты получишь сделку. Если нет, то у меня не останется выбора. Гермиона в оцепенении взяла папку из его рук: — А что насчет союза домовых эльфов? Законе о равных возможностях для всех существ, над которыми я работала? Конечно они сохранят эти проекты! Эти два проекта, что она создала, и которые заставили Министерство посмотреть немного дружелюбнее на тех, кого раньше считали «низшими» существами. — По состоянию на сегодняшнее утро оба проекта были распущены. Твои сотрудники получили уведомление о прекращении деятельности и щедрую денежную компенсацию. Гермиона почувствовала, как леденящий холод сковывает все её тело: — Это сделал ты? — ей было трудно представить, что еще кто-то смог бы уволить сорок пять человек с такой легкостью. — Они хотели справедливого решения — это оно и есть. Ты должна решить до конца недели, — не попрощавшись, Малфой вышел, оставив её в одиночестве, со сжатыми от ярости пальцами. Гермиона всегда ненавидела таких людей. Люди, которые думали, что те, кому не посчастливилось родиться в чистокровной семье — пустая трата пространства. Большинство людей, работающих на неё, были магглорожденными и полукровками. Как Малфой посмел заставить их платить за её ошибку? У них же всех семьи, дети! Гермиона и не ждала, что Малфой сильно изменился со времен Хогвартса, но она ожидала, что он не будет так явно это показывать. Она так сильно сжала папку, что пальцы побелели. Гермиона будет бороться с ним изо всех сил, пусть для этого и придется привлечь её друзей. *** Последние несколько часов выдались абсолютно утомительными, и Драко Малфой изо всех сил старался не хмуриться. — Что ж, все прошло неплохо. Драко скривился от голоса своего друга: — Она еще ребенок. Блейз бросил на него многозначительный взгляд: — Она всего на год младше тебя. Её сестра училась с нами на одном курсе. — Дафна обещана Теодору Нотту, — с горечью пробормотал Драко, усаживаясь в одно из многочисленных кресел, стоящих в гостиной Малфой-Мэнора. — Я проверял. Блейз подошел к бару и налил два бокала огневиски: — Я не понимаю, почему ты против неё. Она — идеальная пара. Драко неохотно взял стакан. Он никогда особо не любил огневиски, особенно среди бела дня, но теплая жидкость делала своё дело и заставила его почувствовать себя намного лучше. — Полагаю, что тебе это не грозит. — Мне? — Блейз рассмеялся, подойдя к окну. — Мерлин, нет. Матери все равно, как долго я не собираюсь жениться, пока я счастлив. — Блейз посмотрел вниз, где, как Драко знал, его родители прощались с недавними гостями. — Она на самом деле очень привлекательная. Почему бы тебе не жениться на ней? — Её родители хотят выдать её замуж из-за денег моей семьи. — Каждая хочет выйти за тебя замуж из-за денег твоей семьи. К тому же Гринграссы сами очень богаты. — То же самое сказала моя мать. Блейз еще раз выглянул в окно: — Твой отец не кажется особо впечатленным этим. — Он и не впечатлен, — пробормотал Драко себе под нос, делая еще один глоток обжигающей жидкости. — Очень немногие семьи могут похвастаться тем же богатством, что и мы. — Но твоя мать… — Хочет внуков. Я не думаю, что для неё есть что-то важнее. — Даже если ты женишься на ком-то, у кого не будет древней, респектабельной, волшебной фамилии? Драко почти засмеялся от этой нелепой мысли: — Я думаю, они бы от меня отреклись. — Тогда просто все игнорируй, — усмехнулся его друг. Покачивая бокал в руке, Драко нахмурился: — Но вряд ли это случится. Полагаю, я должен быть счастлив, что у меня есть хоть какой-то выбор. У моих родителей его не было. Блейз посмотрел на него с любопытством: — Но это же сработало с твоими родителями, не так ли? Драко промолчал, предпочитая сделать глубокий глоток и допить свой виски, прежде чем родители вернутся обратно, чтобы рассказать ему о преимуществах союза Гринграсс-Малфой. К счастью, это случилось, когда он как раз допил последнюю каплю. *** Не в привычках Гермионы было просить друзей о помощи. Обычно она справлялась со всем сама. В течение долгого времени Гермиона считала себя человеком, к кому люди обращались за помощью, чем человеком, кто обычно обращается за помощью сам. Во времена Хогвартса она постоянно помогала Гарри в его борьбе с Волан-Де-Мортом, выполняя домашние задания парней, каждый раз, когда была такая возможность. Гермиона была человеком, у которого, как известно, были ответы на все вопросы, и не только относящиеся к учебе, но и личные. И именно поэтому этот выбор дался ей очень нелегко. Гермиона сидела неподвижно, грея руки о чашку с кофе и ожидая ответа от человека, что сидел напротив. Как и следовало ожидать, её просьба была встречена легким любопытством, прежде чем последовал быстрый и решительный отказ. — Я не буду этого делать, — Гермиона уже видела этот взгляд у своей рыжеволосой подруги, но никогда прежде он не был направлен на неё. — Я бы не просила, если бы это не было важно. Джинни нахмурилась: — Это не простая просьба, Гермиона. Он слишком высокомерный. — Может быть, — дипломатично ответила Гермиона. — Но ты должна признать, что последние несколько месяцев он очень старался. Её лучшая подруга покачала головой: — Это лишь видимость. Он просто увлечен, пока я недоступна, но стоит мне дать ему зеленый свет, он улетит от меня быстрее, чем квоффл. В отчаянии Гермиона прикусила нижнюю губу. Она никогда не могла убедить Джинни сделать то, что ей не по нраву. Видимо, забота о её губе заставила Джинни все же спросить: — Почему это важно? Гермиона вздохнула. Она не хотела, чтобы кто-то знал о её затруднительном положении. Она знала, как все будет — Джинни расскажет Рону, который расскажет Гарри, и прежде чем она успеет моргнуть, за её плечами уже будет стоять армия, пытающаяся решить её проблему за неё. Она всех их очень любила, но втягивать в это всё совершенно не хотела. Гермиона хотела справиться со всем сама, или, по крайней мере, попытаться. — Это не так уж и важно. Помнишь, тот проект, что я пыталась… Джинни закатила глаза: — Конечно! Домовые эльфы! — Ты же знаешь, с ними плохо обращаются, даже после войны. Казалось бы, волшебники уже должны были осознать, что угнетение существ… — она остановилась, когда Джинни легко коснулась её руки. — Мы знаем, Гермиона. Ты донесла это до каждого. — Значит, ты мне поможешь? Её подруга удрученно вздохнула: - Ты же знаешь, что я не хочу этого. — Но я очень этого хочу. С тяжелым взглядом Джинни кивнула: — Хорошо. Я поговорю с Блейзом, — Гермиона мысленно улыбнулась. — Ты же понимаешь, что за это он заставит меня пойти с ним на свидание? Гермиона усмехнулась: — Ты пожертвуешь собой ради общего блага. И я уверена, ты пройдешь через это без проблем. — Конечно, — протянула Джинни с опасным блеском в глазах. — Потому что, когда Блейз позовет меня на свидание, я скажу ему, что ты пойдешь со мной. *** Была совершенно обычная рабочая неделя, и Драко решил не идти на еженедельное финансовое собрание Министерства, а ограничиться лишь отчетом. Но когда он прочитал первые строчки, то приподнял брови в замешательстве. — Саттон. Его секретарь тут же появилась в кабинете, готовая к любому его поручению. — Я просил отчет за эту неделю, а не за прошлую. — Это и есть отчет этой недели. — Нет, — он вновь посмотрел на дату. Вроде бы правильная. — Комиссию равноправия для волшебников и низших существ расформировали на прошлой неделе. Какие расходы могут быть по этому отделу? Нахмурившись, Эми Саттон проверила свой ежедневник. — Нет, мистер Малфой, все правильно. Как я вижу этот законопроект был представлен вчера. Драко нахмурился:  — Но это невозможно. Я самолично отправил письмо с указаниями о прекращении их деятельности. Саттон пожала плечами: — Я не знаю, что сказать, мистер Малфой. Согласно моим записям, отдел все еще функционирует. Существовал всего один человек, который мог отменить его поручение, и этот человек питал нездоровый интерес к одной рыжеволосой ведьме. Драко нашел Блейза там, где и предполагал, на два этажа выше, залихватски улыбающегося своей секретарше. Если бы это был любой другой раз, то Драко бы с удовольствием насладился шоу. Но сейчас ему было совсем не до веселья. — Твой офис. Сейчас же. Блейз растерянно посмотрел на него, прежде чем извиниться перед секретаршей и последовать за ним. — Кто-то снова украл твоё любимое перо? — добродушно спросил Забини, закрывая за собой дверь и садясь в своё кресло. Драко нахмурился, не в настроении поддерживать шутливый диалог: — Почему Комиссия равноправия все еще существует? Блейз растерянно приподнял брови, пока понимание не отразилось на его лице: — Я так понимаю, что существовать он не должен был. — Отличная догадка, Блейз. Я бы дал тебе шоколадную лягушку, если бы она у меня была. — Тебе не обязательно быть такой задницей. Что случилось? Почему его должны были распустить? Драко откинулся на спинку стула и вздохнул: — Грейнджер не играет по правилам. — Грейнджер — член Золотого Трио. Она никогда не играла по правилам. — Что Уизли пообещала тебе? Свидание? Может быть, ужин? Или она пообещала ухаживать за тобой вместо матери? На его агрессивный тон Блейз лишь улыбнулся: — Я рад, что ты в хорошем настроении. Драко не потрудился ответить. Было ясно, что у Блейза настроение сейчас куда лучше, и ему нечего сказать или сделать, чтобы хоть как-то это изменить. — Джинни сказала мне… — О, так она уже Джинни? Блейз проигнорировал его реплику: — Джинни сказала мне, что Грейнджер нужно время, чтобы разобраться с делами. Ей нужен месяц, а потом она спокойно уйдет. — Месяц? — Драко покачал головой. — Что она может сделать за месяц? Не имеет значения, её дело все равно долго не проживет. Блейз слегка пожал плечами: — Я не знаю. А ты хочешь знать? — Ни в малейшей степени. — Я знаю, что ты врешь. Драко вновь нахмурился: — Независимо от того, что я делаю или как я это делаю, Грейнджер умудряется оказываться на шаг впереди практически каждый раз. Блейз, казалось, наслаждался ситуацией: — Ты кажешься оскорбленным. — Я и оскорблен. — Тогда тебе нужно посмотреть на это под другим углом, — когда Драко поднял на него взгляд, Блейз продолжил. — Я так понимаю, это не первый раз, когда Грейнджер действовала за твоей спиной? — Нет. Но это первый раз, когда она обратилась к моему другу за помощью, — Драко бросил на Забини укоряющий взгляд, но Блейз не испытывал ни малейшего стыда. — Всего лишь месяц, Драко. Малфой покачал головой: — Грейнджер подрывает мой авторитет. Я не могу позволить ей уйти. Либо ты мне поможешь, либо я буду вынужден принять решительные меры, чтобы исправить всё самостоятельно. Что же ты выберешь, Блейз? Меня, своего друга, или ведьму, которую ты едва знаешь? *** Последний человек, вызов от которого Гермиона готова была получить - это Блейз Забини. Целый день промаявшись любопытством, она все же решила увидеться с ним на его территории — в его кабинете. Блейз никогда не грубил ей в открытую, но поклонником её точно не являлся. Гермиона никогда ему особо не нравилась, насколько она помнила. — Ты хотел меня видеть? — спросила она со своего места, сидя с абсолютно ровной спиной и полностью готовой к атаке. Гермиона никогда не могла сдержать откровенной ненависти при виде него, но всегда лишь проходила мимо с высоко поднятой головой. Блейз никогда не был откровенно груб, но сдержать себя она не могла. В любом случае это было давно. Забини сейчас выглядел добродушнее, чем Грейнджер когда-либо его помнила. — Я хотел тебя предупредить. — Предупредить меня? — недоверчиво переспросила Гермиона. — О чем? Она видела, как Забини колебался, прежде чем протянул ей кусок пергамента: — Ты нажила себе врага, Грейнджер. Она посмотрела на документ в своей руке, говорящий, что будет слушание о её нарушении договора. И Гермиона догадывалась, чьих это рук дело. Она знала, что глупо просить Джинни о помощи Забини. Но у неё не было выбора. Да, Гермиона согласилась на условное наказание, но тогда работа всей её жизни пропала бы впустую. Она потратила годы, чтобы весь процесс был отлажен до автоматизма. Последнее, чего бы Гермиона хотела для бедных магических существ — это то, чтобы они лишились своего защитника лишь из-за того, что она испугалась. Это её ошибка, и ей за неё отвечать, и несправедливо, что бедные домовики должны страдать за неё! Она искренне бы хотела довериться Рону и Гарри в этом вопросе, но знала, что это безнадежно. Она, и только она, могла решить эту проблему! — Он не сдается, да? — мягко спросила Гермиона, обращаясь скорее к себе. Забини заколебался, прежде чем ответил ей: — Он никогда не сдается, когда дело касается тебя. — Если ты имеешь в виду… — Я ничего не имею в виду. Гермиона кивнула: — Хорошо. Спасибо за предупреждение. По крайней мере, теперь я знаю, к чему это идёт, и смогу подготовиться. Блейз кивнул ей в ответ, и она еле сдержала желание спросить его, почему он ей помогает. Но, решив не бередить старые раны, она встала: — Увидимся. Гермиона почти вышла из его кабинета, когда он окрикнул её: — Грейнджер! Она остановилась, ожидая, когда Забини продолжит: — Я был неправ. Я думал, что ему так будет лучше, но я ошибался. Гермиона заставила себя оставаться спокойной. Больше она никому не позволит себя сломить: — Теперь уже слишком поздно. Она вновь взялась за ручку двери, когда Блейз вновь окликнул её: — Грейнджер! — он колебался лишь мгновение. — Все решено. Он женится на Астории Гринграсс. Гермиона не знала, что ответить, ей не нужна жалость Блейза Забини. — Рада за него, — ответила она холодно, прежде чем быстро выйти и захлопнуть за собой дверь. Гермиона хотела бы быть настолько далеко от этого всего, насколько это вообще возможно. *** Драко с хмурым видом смотрел на папку в своих руках, гадая, правильно ли он поступает. Он не знал в чем именно дело, но, что бы ни делала Гермиона Грейнджер — это всегда привлекало его внимание. Если бы это был кто-то еще, то ему было бы глубоко наплевать, но это Грейнджер — и Драко не хотел дать ей победить. Здесь, внутри этой папки, его победа. Все, что он должен сделать — это подписать документ, и Грейнджер окажется в Азкабане. Драко думал, что подпишет его сразу же, но прошло уже три дня, а он все тянул. Драко покачал головой и опустил её на руки. Если бы кто-то сказал бы ему, что он будет раздумывать над дилеммой, посадить ли Грейнджер в Азкабан, то он рассмеялся бы им в лицо. Но тем не менее он здесь, в своем кабинете в Министерстве, смотрел на папку с путевкой в тюрьму для неё и… не мог поднять перо. Почему он хотел её спасти? Почему ему было её жаль? Когда дело Грейнджер впервые попало к нему в руки, он знал, как поступить. Драко должен был назначить для неё самое серьезное наказание и перейти к следующему делу. Но он спас её, ища бреши в системе и ссылаясь на несуществующих людей, которые хотели её спасти. Тогда Драко подумал, что все это потому, что он изменился. Стал менее жестким и более сострадательным. Но все дни после он был неумолим и следовал всем правилам Министерства, какими бы жесткими они ни были, имея на руках куда меньше доказательств, чем было у него на Грейнджер. Драко был уверен — он сошел с ума. Тихий стук в дверь прервал его размышления: — Мисс Грейнджер хочет видеть Вас, мистер Малфой. Драко заколебался. Будь он умнее, он бы сказал своей секретарше, что прием на сегодня окончен, но вместо этого с его губ слетело хриплое: — Пусть пройдет. Саттон вышла, и вместо неё зашла Грейнджер. Она не выглядела особо счастливой. — Что это означает? — она с размаху бросила пергаменты на стол. Драко бросил взгляд на печать и мгновенно понял, кому она принадлежит. Блейз. Он должен был догадаться, что слизеринец солгал ему, когда сказал, что выбрал дружбу, а не очередную цыпочку. — Похоже на моё распоряжение, Грейнджер, — ответил он прохладно. Она вспыхнула моментально: — Я это так не оставлю, Малфой. Я буду сражаться с тобой изо всех сил. Тебе это с рук не сойдет. — Позволь с тобой не согласиться, — он встал, обойдя стол, и теперь возвышался прямо перед ней. — Ты сама застелила себе эту постель, так что теперь спи в ней. Её глаза опасно сузились, и Грейнджер наклонилась ближе: — Это еще не конец, — прошипела она. Грейнджер уже сделала шаг, чтобы уйти, но что-то остановило её. Драко потребовалось мгновение, чтобы осознать, что это его собственная рука на голой коже её запястья. Глаза Грейнджер расширились, как и его. Она быстро отодвинулась, на её лице проступило выражение паники, в то время как Драко недоверчиво смотрел на свою руку. Там было что-то — какая-то вспышка воспоминаний, которая мгновенно закончилась, когда она отдернула руку. Его взгляд встретился с её, и Драко увидел в глубине её глаз страх. Грейнджер сделала пару шагов назад, а затем развернулась, чтобы убежать. Но он был быстрее и крепко её схватил. И тут же провалился в водоворот воспоминаний. Это был будто клубок, воспоминания накатывали одно за другим, накладываясь друг на друга, но у всех них была одна общая черта — Грейнджер. Грейнджер целует его; Грейнджер сидит у него на коленях, шепча глупости ему на ухо; сердитая Грейнджер; грустная Грейнджер, слезы падают из её глаз, а он сцеловывает их. Воспоминаний было слишком много. И как только их стало больше некуда, все прекратилось. Драко недоверчиво смотрел, как Грейнджер отходит от него. Она вновь высвободилась из его рук. — Что это было? — если бы он был в себе, он бы заметил, насколько хрипл его голос. Но все, что Драко сейчас знал, это то, что ему нужны ответы, а Гермиона Грейнджер — ведьма, которая знала куда больше него, сейчас пыталась сбежать. Он быстро встал перед дверью, перекрывая ей пути отхода. — Малфой, — сказала она спокойно, хотя Драко видел, что руки у неё тряслись. — Ты должен позволить мне уйти. — Нет, пока ты не объяснишь мне, что я видел. — Что ты видел? — кажется, Грейнджер запаниковала. — Что ты видел? Он сделал шаг вперед: — Грейнджер… Она отступила, прикусив нижнюю губу: — Не подходи. Это заставило его остановиться лишь на мгновение: — Почему? Что будет, если я не остановлюсь? Драко вновь шагнул к ней, и она вновь сделала шаг назад: — Перестань, Драко. Он резко остановился. Драко не думал, что когда-либо услышит, как Грейнджер назовет его по имени. Но было что-то в её тоне… Что-то знакомое. — Иди сюда, Грейнджер. Она развернулась на каблуках, пытаясь убежать, но он легко поймал её. В тот момент, когда его кожа коснулась её, воспоминания вернулись. Но теперь Драко знал, чего ожидать. Он сосредоточился, просматривая их, пытаясь выстроить в линию. Драко очнулся, все еще крепко сжимая её руки. — Ты солгала мне, — прошипел он. Грейнджер все еще пыталась вырваться: — Я сделала то, что должна была. Он слегка встряхнул её: — Ты солгала мне. Она продолжила бороться, изо всех сил стараясь высвободиться из его хватки, но Драко не позволил ей. Он притянул её ближе, крепче прижав к себе. — Как долго ты планировала скрывать это? Когда это произошло? Грейнджер колебалась: — Год назад, — она покачала головой. — Этого не должно было случиться. Я не понимаю, почему ты вспомнил. — Гермиона! Звук её имени заставил её поднять голову. И тут Драко понял, что хочет поцеловать её. Он склонил голову и почувствовал знакомое раздражение, когда Гермиона отвернулась: — Нет, не делай этого. Это опасно! — Что опасно? — Это! Ты и я, — Грейнджер посмотрела ему в глаза с отчаянной мольбой. — Ты слышал пророчество! Драко на секунду задумался, но так и не ослабил хватку. Пророчество! Как он мог забыть о пророчестве? Кингсли рассказал им, и его голос был поразительно спокоен, когда он пересказывал, что услышал от Трелони. Они не поверили ему, пока он не показал им своё воспоминание в думоотводе. Никто тогда не знал, что они встречаются. Никто, кроме Блейза. — Гребаное пророчество. Гермиона смотрела на него слишком серьезно: — Наш ребенок принесет смерть и разрушение по всему миру. Ты знаешь это! Ты слышал это! — Как я уже сказал, — спокойно ответил он. — Гребаное пророчество. На этот раз, когда Драко наклонился вперед, она не успела отстраниться. Он яростно целовал её, крепче прижимая к себе, а забытые воспоминания бились у него в голове. Гермиона секунду боролась с ним, но затем её тело расслабилось, и она поцеловала его в ответ так яростно, будто в первый и последний раз. Драко притянул её ближе, запуская пальцы в её густые волосы. Когда он, наконец, отстранился, Драко увидел что-то в её глазах: — Мы не сделаем это снова! Я не позволю тебе стереть мне память во второй раз. — Заклинание, что мы использовали, не сработало. Надо было просто использовать Обливиэйт! — И не оставить мне никакой возможности вспомнить тебя? Гермиона покачала головой: — Я должна была уехать. Я не должна была оставаться, после всего того, что было, — её голос стал мягче. — Надо было послушать Забини. Он прижал её к себе: — Почему ты осталась? — спросил Драко тихо. Несмотря на обстоятельства, она улыбнулась: — Ты даже не догадываешься? Он покачал головой: — Напомни мне не слушать тебя в следующий раз. — Но пророчество… Драко снова поцеловал её: глубоко, жадно, заставляя её забыть обо всем, кроме него. — К черту пророчество. — Драко… Его губы вновь столкнулись с её, и все, что она смогла сделать — это пробормотать ему в рот: — Ты не дашь мне и слова сказать? — Никогда, — прошептал он, губами скользя по её шее, и Гермиона счастливо вздохнула. — Никогда больше я не соглашусь с твоими безумными планами, Гермиона. Один раз я уже позволил тебе убедить себя, но больше никогда. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы позволить сделать это. У неё перехватило дыхание: — Ты любишь меня? Драко снова поцеловал её, отказываясь признавать слова, что только что сорвались с его губ: — Ни капельки, — пробормотал он ей в рот, прежде чем поцеловать её снова. И снова, и снова, и снова.