Ты мой истинный? ДА КАКОГО ХРЕНА?!

POV: «Алекс»       Начались больничные будни. После прихода папы всё изменилось, навёл он шороху, разбрасываясь юридическими терминами. Та неразговорчивая и надменная медсестра заменилась отзывчивым и очень приятным врачом омегой, который сам решил вести меня, не доверяя мою жизнь посредникам в виде медсестёр. А на вопрос, когда же меня всё-таки выпустят уклончиво отвечал: «До полного выздоровления». Я, если честно, был в ужасе.       — Как до полного?! Мне же на учёбу надо! — а про себя добавлял: «И Маара надо найти как можно скорее. А лёжа тут я этого не сделаю!» Тоска съедала. Тут-то мне на помощь и пришёл Рей. Он притащил мой ноутбук и я, подключившись к местному вайфаю, почувствовал себя легче. Кстати Рей практически дневал и ночевал в больнице, только в другом корпусе, и узнав, что и я попал сюда же, причём из того же заведения, стал бегать от Тая ко мне. Он вообще был моими ногами, глазами и ушами, и, наверное, достал уже весь медперсонал. Хотя местные представители слабого пола уже привыкли, так как учтивый Рей уже всех задарил шоколадом.       Тайлин, оказывается, идёт на поправку, и уже не пытается навредить себе. Рей хорошо над этим поработал, предложив Таю встречаться, на что омега ответил согласием. Я мог за них только порадоваться, но вот на личном фронте всё было очень странно. Я до сих пор недоумевал и, даже более того, накрутил себя почти до предела. Непонимание, негодование, и даже, наверное, обида… Всё как-то накатило разом и выжало словно тряпку, забыв при этом намочить её вновь. Я ведь так и не сказал другу, что нашёл истинного, поэтому и помочь он мне не мог, а сказать такое — значит признать, что я… я даже не знал как это назвать. Я ведь не урод, тогда почему? И снова это почему, в тысячный раз «почему». Я не мог решить для себя эту задачку, она оказалась крепче.       От этого непонимания я совсем поник и ушёл в себя. На тёплые слова лечащего врача стал отвечать односложными фразами, перестал смотреть на него, утыкаясь взглядом в ноут или телефон. Обеспокоенный этим он обратился к папе, который прилетел по первому зову.       — Объясните, пожалуйста, что происходит? — обеспокоенно спросил он у молодого врача. На что тот пожал плечами.       — Понимаете… — тихо начал он, боясь поднять глаза и всё время теребя какие-то бумаги на столе. — Я не понимаю, что с ним происходит, он словно угасает. И его состояние начинает меня пугать. Я сам каждый день присутствую при перевязке, но, начавшая было затягиваться рана, замедлила регенерацию. Все препараты, между прочим очень недешёвые, заказанные из Германии, перестали действовать. Заражения при этом не наблюдается, но рана вновь начала кровить. Словно он сам не хочет, что бы она затягивалась. И это, хочу я Вам сказать, очень и очень странно. — Врач закончил и посмотрел таки в растерянные голубые глаза. — Так что я не смогу помочь, да и никто не сможет, пока Ваш сын сам этого не захочет.       — Я Вас услышал, — наконец произнёс мужчина, всё-таки совладав со своими эмоциями и вышел из кабинета, направившись в палату сына.       — Алекс, что происходит? — начал он тихим, но холодным тоном. Так он обычно говорил на суде, когда хотел, чтобы его услышали. Это возымело эффект и в данной ситуации. Я поднял уставший взгляд с ноута на папу, тот приподнял бровь, выражая своё недовольство моей пассивностью.       — Пап, я в больнице, что тут может происходить? — он продолжил сверлить меня холодным взглядом… и куда делось его сочувствие?       — Такими темпами ты нескоро сможешь выйти отсюда. Я говорил с твоим лечащим врачом. Так вот — он в недоумении, говорит, что тебе хуже, в то время как ты должен был пойти на поправку. И вообще, чем ты тут занимаешься? Небось воткнулся в ноут и не выходишь из палаты?       Я вновь оторвался от монитора. Отвечать не хотелось, да и настроение было ни к чёрту, что уж тут говорить.       — Это из-за истинного? — вдруг спросил он совсем уже другим голосом, обеспокоенным, встревоженным. Я лишь потупил взгляд и кивнул.       — Так! — сказал он вдруг, резко поднимаясь, я даже икнул с перепугу. — Всё, харэ хандрить! — папа с хлопком закрыл мой ноут и убрал его с моих колен. — Поднимайся, живо! — последнее слово он произнёс с нажимом. Ну, скажем так, убеждать он умел, и я, хоть и со скрипом, но поднялся.       — Пойдём, — сказал он и пошёл к выходу.       — Куда? — я взялся за бок, прошло уже пять дней, а болело, кажется, ещё больше. — Мне сказали больше лежать…       — Ага, вот только киснуть никто не позволял. Знаешь, после того как меня кесарили, я уже на следующий день бегал, хотя у меня не проходило ощущение, что я вот-вот все внутренности растеряю. Но ничего, видишь, живой. А если бы раскис, у меня бы не было сил даже до тебя дойти. Тогда было жутко больно, и двигаться не хотелось совсем, потому что движения вызывали боль, но когда тебя впервые принесли, и ты вдруг заплакал… я даже не понял, как оказался возле кроватки. — Он усмехнулся. — Позже я пытался повторить этот трюк, но мне не удалось, не знаю почему, но зато я понял, что хандрить в таких ситуациях нельзя. Ты именно из-за этого и не идёшь на поправку.       — А что мне ещё остаётся делать, когда от меня истинный сбежал? Папа, да ты хоть представляешь, каково мне? Каково осознавать, что я ему не нужен?! Да мы даже не поговорили... И кто мне объяснит, что со мной не так? Я что, такой урод?! — последнюю фразу я уже проорал на весь этаж, отчего все отдыхающие в холле затихли и посмотрели на меня. А мне было всё равно, пусть смотрят, пусть ищут мою неполноценность. Мне на них вообще по большому счёту плевать. Я зарычал и тут же получил ощутимый, надо сказать, подзатыльник.       — Не мешай людям отдыхать, — спокойно, но жёстко произнёс папа.       — Прости… — я опустил голову и пошёл вслед за омегой. — Так куда мы всё-таки? — вновь спросил я, ведь любопытство уже начало потихоньку точить изнутри.       — Гулять. — Прекрасная улыбка коснулась его губ и он взял меня под локоть. «Вот как он умудряется так быстро менять своё настроение? Наверное, это всё-таки профессиональное, ведь адвокат должен уметь играть на публику...» И я улыбнулся ему в ответ.       Погода сегодня выдалась прекрасная. Стоял тёплый день, и гулять было действительно приятно. Я наконец-то дышал свежим воздухом, а не опостылевшим запахом лекарств и болезни. Мы просто ходили, и ходили долго, общались обо всём и одновременно ни о чём, а тему с истинным пытались обходить стороной. И знаете, это помогло. Я наконец-то отвлёкся и, кажется, даже почувствовал себя лучше. Настроение так точно улучшилось. А на следующий день, врач смотрел на меня круглыми глазами, потому что рана перестала кровить, и даже, начала покрываться молодой кожей.       — Знаете, Кристиан… — врач вновь позвонил моему отцу. — Я не знаю, что именно Вы ему сказали, но кажется это возымело нужный эффект и он, наконец, пошёл на поправку. — в трубке раздался озорной смех.       — Главное, дорогой мой, подобрать правильную мотивацию. А остальное он уже сам додумает.