Ты мой истинный? ДА КАКОГО ХРЕНА?!

POV: Алекс       Нет, ну не может быть… я замер на пороге от просто сводящего с ума аромата. Маар точно в квартире, и у него течка. На мгновение я даже потерял контроль, жадно втягивая носом воздух в лёгкие. Этот запах пьянит: хочется прикрыть глаза и поддаться ему.       Слишком громко захлопываю за собой дверь и вздрагиваю, осознав, что чуть не отключился, поддавшись инстинктам, и, как в случае с одним придурком-уборщиком, чуть не пошёл на поводу у аромата. Запираю дверь на замок, чтобы внезапно не нагрянул какой-нибудь гость, услышав аромат из-за двери, и не могу решиться пройти в квартиру. Сердце бешено колотится, и я совершенно не думаю о том, в каком дурацком виде я сюда заявился. Мысли заняты только тем, как бы продолжить держать себя в руках: не наброситься на Маара, а помочь ему. Если его кто-то посмел тронуть в этот период… я порву их всех на части, но не дай бог я сорвусь и сам! Посторонних запахов я не чувствовал, по крайней мере, здесь, в маленьком коридорчике, уткнувшись лбом во входную дверь.       Тихо. Здесь слишком тихо. Вслушиваюсь; сквозь своё звучное дыхание слышу тихие заглушенные стоны где-то там, в глубине квартиры, и не могу больше стоять на месте. Ноги сами, избавившись от обуви, медленно шагают в нужном направлении. Кажется, только то, что я до боли закусил кожу на ладони, позволяет моим мозгам соображать хоть немного, но надолго ли этого хватит? Дверь в небольшую комнату открыта и, хоть во всей квартире выключен свет, в ней мелькает тёплый жёлтый свет дурацкой новогодней гирлянды, висящей на шторах, что позволяет мне без особого труда увидеть свернувшуюся калачиком фигуру, что уткнувшись носом в подушку дрожит и, кажется что-то делает под одеялом руками. Я не подхожу ближе, остановившись в дверях. Опасно, очень опасно подходить, я не могу всё испортить сегодня! Только не так! В прошлый раз, когда я видел Маара течным, на нем был блокатор, окна были открыты, я мог нормально соображать, но сейчас, когда все окна плотно закрыты и нет свежего воздуха, я даже просто стоять нормально не могу! Во рту пересохло, приходится часто облизывать губы. Могу ли я подойти ближе?       — Маар, где твои таблетки? — он ведь за этим меня позвал? Хотел, чтобы я помог с лекарством? Может, мне рвануть в аптеку? Хотя какая аптека будет работать за час до нового года…       — Алекс? — моё имя вместе со стоном срывается с заветных губ, и я сильнее вгрызаюсь зубами в руку. Держи себя в руках! Придурок, держи себя в руках! Маар садится, лишь раз подняв на меня глаза и стыдливо отводя их в сторону. Гамма сам тяжело дышит, притягивая одеяло к груди, и я понимаю, что он не одет. И как я сразу не заметил это оголённое бедро, выглядывающее из-под одеяла? Этот придурок хоть понимает, на что нарывается, позвав к себе альфу и находясь перед ним в таком виде? — Помоги… мне… — говорит тихо, как по телефону срываясь в голосе на плач и закрывая голову руками. — Помоги…        — Где твои таблетки? — жалкие шорты чертовски жмут, и не думать об этом совершенно не выходит. Алекс, держи себя в руках, ты не жалкий подросток, ты можешь это контролировать, можешь! Гамма мотает головой, вновь прося о помощи. — Маар, прошу, где они лежат…       — Не работают… они не работают… — сквозь его слёзы слышится тихий голосок. — Совсем не… не работают…       — Я не понимаю… — в голове действительно каша. Я должен что-то придумать, но вместо этого, как идиот, пялюсь на его дрожащие плечи и ниже. — Что я тогда могу? Ты ведь не…       — Переспи со мной, — говорит, подняв на меня свои затуманенные глаза и, кажется, не соображает, что делает. Я ведь и так из последних сил держусь…       — Нет, Маар… — если это очередная проверка, то он просто последняя тварь, раз заставляет меня через такое проходить, я ведь реально так сорваться могу и от этого будет хреново нам обоим!       — Я больше не могу в течку один, не могу это терпеть, не могу больше… — пытается встать, но не может оторвать зад от кровати, лишь свесил ноги на пол и, приподнявшись, плюхнулся обратно. Ещё и раскрылся…       — Ты будешь жалеть об том, что сейчас делаешь, — осторожно подхожу ближе.       — Плевать… Лучше жалеть, чем терпеть всё это… — протягивает мне руки и я, сдавшись, опускаюсь на колени перед ним, погружаясь в объятия. Сокровище в моих руках стонет, запуская пальцы в мои волосы, и немного выгибаясь навстречу моему языку, что бездумно скользит по коже там, где удалось прильнуть. В моих руках действительно Маар, но неужели это точно не сон и всё это происходит на самом деле?       Тянусь к его шее, желая целовать не только грудь и ключицы, но гамма, прижатый к кровати моим телом, резко дёргается, пискнув и закрыв шею руками. Он уже ни черта не контролирует себя, обвивая ногами мою талию и толкаясь членом в мой живот, в жалкой попытке потереться им хоть обо что-нибудь, но к шее не подпускает. Кажется, это единственное, на что хватает его сознания. Защищая шею, кажется, он боится, что я поставлю метку. Он позволяет делать с ним всё, что мне только в голову взбредëт, но на самое важное у него мозгов ещё хватает. Вся одежда летит на пол. Пока я раздеваюсь, хотя что там было снимать, новогодние боксеры я всë же оставил; гамма тяжело дышит, поглаживая себя и томно прикрыв глаза. Льну к его груди, зацеловывая ароматную кожу и поднимаясь выше. Крышу рвëт, но я за хвост ловлю ускользающий самоконтроль, накинуться на него сейчас — это последнее дело. Чëрт, как же дерьмово всë это! Такое ощущение, что меня используют. Мысль мелькнула в тумане и растворилась в непроглядной дымке.       Хочу поцеловать его. Вкус его губ, какой он?       Гамма стонет, закусив губы и не позволяя их коснуться. Откидывает голову назад.       — Мало… мне мало… — бормочет себе под нос. Он хочет кончить, но собственных прикосновений ему не хватает. — Помоги… — шепчет сквозь стон на самое ухо так плаксиво…       Рычу, вскидываясь, сознание заволакивает, но нельзя этому поддаваться! Руки сами скользят по его торсу, умело обхватывая напряженный член парнишки. Сажусь ровнее, чтобы хоть немного контролировать ситуацию, а не дышать Маару в шею и сражаться с желанием поставить метку, несмотря на запрет. Мой мальчик, зажмурившись и вцепившись тонкими пальцами в простынь, тяжело дышит, разводя ноги, меж которых я сижу, шире и судорожно толкаясь в направлении моей ладони. Тихо стонет, и, не контролируя себя, трётся задницей о мой пах, просто сводя меня с ума этими простыми прикосновениями. Как же он сейчас прекрасен, в тёплом свете мелькающих гирлянд, беззащитен и доступен. Знаю, что оргазма от дрочки ему надолго не хватит, и, закусив губу, веду свободной рукой по бедру парнишки, свожу её к паху, поглаживаю напряженные яички и массирую промежность, плавно скользя второй рукой по члену. Мычит, быстро кончив и прикрыв лицо руками. Продолжает вздрагивать, сводя ножки.       — Хочу ещё… — шепчет, но и без этих слов я знаю, что ему этого недостаточно. Пальцы скользят ниже, поглаживая анус, на котором так много смазки, что просто невозможно было ждать и дальше играться. Осторожно ввожу сразу два пальца, от чего моё счастье дергается, громко простонав и прогнувшись в спине, немного становится на носочки. Какой же он тесный и горячий! Его тело словно засасывает меня, дрожа от нетерпения. Он вновь возбуждён и шепчет моё имя, двигая задом и заходясь в стонах. Он хочет меня. Не просто кого-то, словно сойдёт любой, кто сможет утолить его голод, а именно меня, альфу, чьё имя он раз за разом стонет, откинув голову и больше не контролируя себя.       «Мне мало, прошу, Алекс…» — слушал я хриплые стоны мальчишки, на мгновение отвлекаясь на салют за окном. Глухие хлопки и яркие огоньки пляшущие бутонами на небе означали, что праздник только что наступил. Говорят, как новый год встретишь, так и проведешь. Это дает мне небольшую надежду, что, возможно, мы с Мааром, который только что вновь кончил, хрипло простонав моё имя и просив чего-то большего, проведем этот год вместе.       Краем глаза замечаю на прикроватном столике растерзанную пачку с подавляющими лекарствами, пустую коробочку от салфеток и неоткрытую пачку презервативов.       — Кажется, милый, я смогу тебе дать то, чего ты так желаешь.       Я уверен, что не пожалею о том, что поддался на его уговоры и воспользовался ситуацией. Даже сейчас, второго января, стоя на кухне и готовя кофе, я понимал, что мои руки дрожат от страха перед ближайшим будущим.       Сегодня у Маара третий день течки, он должен сегодня прийти в себя и наконец-то начать себя контролировать, осознавать, что делает. Он явно вспомнит, что было последние два дня, или просто догадается, что сделать совершенно не сложно. И так всё понятно.       Как он поведёт себя? Как отреагирует на новости? Не сочтет ли меня насильником?       Страшно.       Не хочу его так глупо терять, после того как он шептал моё имя, кусая и резко насаживаясь на меня, сидя на моих коленях и обхватив плечи руками.       Не хочу, чтобы он испуганно отталкивал меня, после того, как ещё вчера он жалобно звал, стоило мне лишь ненадолго отойти от него, а как я возвращался, то тут же заключал меня в объятия, крепко прижимая к себе и успокаиваясь.       Не хочу, чтобы он в истерике выставил меня за дверь, после того как сам же меня сюда и позвал.       Больно думать об этом, ведь я влюблён в этого чертёнка по уши, и после этих ночей, кажется, моё сердце отдано ему безвозвратно.       Наверное, хорошо, что я успел вчера добраться до машины и забрать свою одежду. Если бы я сейчас был в том же, в чём сюда пришёл — это был бы верх маразма. Меня бы послали до того, как я бы успел что-то сказать.       Слышу, что Маар заворочался. Наверное, стоит две чашки кофе сделать и что-нибудь перекусить, потому что есть он отказывался в эти дни, и сейчас, скорее всего, чертовски голоден. От скуки, пока парнишка спал, я немного навёл порядок на его кухне, перебрав все полочки, вынеся пару пакетов мусора с пустыми упаковками и от макарон и разных круп. Поэтому я точно знаю, какие продукты есть и что можно приготовить. Скудно, но что-то придумать можно.       На небольшой поднос ставлю свой чёрный кофе, кофе с молоком и сахаром для Маара и тарелку с бутербродами. Тяжело вздохнув, несу поднос в спальню. На мгновение замираю у двери, но беру себя в руки и уверенно шагаю дальше, оставляя поднос на прикроватном столике. Мальчишка сидит на краю кровати, свесив ноги и опустив голову. Длинные волосы закрывают лицо, но по дрожащим плечам я понимаю, что он тихо плачет, вцепившись тонкими пальцами в одеяло. На меня не реагирует, словно и не заметил, что кто-то вошёл в комнату. Он сейчас где-то там, внутри своего личного переживания, и не так уже важны внешние раздражители. Но я не хочу быть кем-то внешним. Сажусь перед ним на колени и осторожно обнимаю. Утыкается переносицей в моё плечо и начинает рыдать. Без слов, без требований, чтобы я свалил, без ответных объятий. Просто рыдает, дрожа всем телом и поскуливая.       — Всё хорошо, — глажу по спине, прижимая к себе чуть сильнее.       Ему не нужно, чтобы кто-то успокаивал. Просто чтобы не оставляли сейчас одного и позволили выплеснуть эмоции, не требуя их подавить или спрятать. И я не требовал, да и не говорил больше ничего, просто подставил плечо, принимая эту истерику. Сквозь слёзы слышу тихое «прости» и не понимаю, за что он извиняется, ведь, кажется, это я должен извиняться.       — Всё хорошо. Не переживай, — шепчу, пытаясь немного успокоить, если он переживает о чем-то что надумал себе по поводу меня. — Тебе не за что извиняться, всё хорошо.       — Мне стыдно. Я не должен себе такого позволять, не должен был звать… — тихо лопочет, осторожно упираясь в мою грудь ладошками. Он жалеет о том, что звонил мне. Ожидаемо, но я не могу с этим ничего поделать. — Прости…       — Маар, не переживай, я всё понимаю и не виню тебя ни в чём, тут больше моей вины. Будешь кофе? Я и бутерброды принес, на случай если ты голоден, — пытаюсь его отвлечь, но гамма мотает головой, продолжая лить слёзы. Хорошо, подождем ещё.       Долго так сидеть не пришлось. Дыхание Маара стало тяжелее, и слёзы затихли. Мальчишка просто сидел, дрожал и немного рвано дышал ртом. Он боялся шелохнуться и что-то сказать, и я понимал почему. Каких ещё эмоций ждать от него, когда он голый, течный, прижимается к альфе? Сейчас он понял своё положение и притих. Понял, что переживания на тему того, кто и в чём виноват — это фигня, в сравнении с тем, как себя ведёт его тело рядом со мной.       — Маар, я оставлю тебя ненадолго одного, хорошо? Новая пачка салфеток стоит у кровати. Не волнуйся, я не зайду в комнату, пока ты меня не позовёшь. И как станет немного легче — позавтракай. Хорошо? — отстраняюсь, вставая и вкладывая в его ладони салфетки. — Я схожу в магазин. Нужно купить немного продуктов и блокатор, чтобы и тебе, и мне было проще сегодня.       — Спасибо… — шепчет, не поднимая на меня глаз и вжимая голову в плечи. Ему очень стыдно за то, как он сейчас выглядит передо мной, да и не только за это.       До вечера Маар не высовывал носа из комнаты, отчего мне пришлось сидеть на кухне и залипать в телефон. Когда стало слишком скучно, очень хотелось зайти к нему, но меня не звали; и я словно терпеливый пёс ждал, посматривая на заветную дверь, слыша, как гамма ходит по комнате, что-то шёпотом сам себе рассказывает, но не зовёт. Наверное, Кайса бы сказала, чтобы я ушёл, оставив его одного, позволив ему прийти в себя после всего, пораскинуть мыслями, обдумать всё, без раздражающего фактора в виде меня, который больше нервирует, чем позволяет успокоиться. Но я не собираюсь уходить, пока мы не поговорим. Надоело биться о закрытую дверь его квартиры, а, кажется, стоит мне выйти за порог, когда Маар уже отойдет от шока, он тут же запрёт дверь за моей спиной.       Я уже почти спал на столе, когда всё же услышал тихие шаги и звук открываемой двери. Честно — был бы хвост, я бы им сейчас весело замахал.       — Как себя чувствуешь? — улыбаюсь, глядя на это заспанное растрёпанное чудо в домашней одежде. — Голоден? — и почему я постоянно хочу его накормить? Какой-то странный инстинкт у меня проснулся, материнский, не трахнуть, а одеть потеплее да накормить. То ли я дурак, то ли он сейчас слишком жалок.       — Вроде бы всё нормально… — потирает шею, неуверенно поднимая на меня глаза и желая ещё что-то сказать, но молчит, тяжело вздыхая.       — Хочешь поговорить? — отодвигаю стул, приглашая за стол, и он садится, хоть и заметно, что больше он бы обрадовался возможности уйти, а не предложению присесть. Он не смотрит на меня, но я и не хочу играть в гляделки. — Я бы хотел извиниться, — начинаю, понимая, что сейчас слова из этого парня придется просто клещами вытягивать. — Я понимаю, что ты сам меня позвал в такой пикантный момент, но я чувствую, что всё-таки зря сорвался и поддался на твои просьбы. Ты ни в чем не виноват, потому что не соображал, чего просишь, но я не должен был соглашаться на это. Мы даже дружить нормально не начали, и переходить к чему-то такому было рано. Настолько рано, что ты и так не очень со мной общался, а теперь, мне кажется, вообще к чёрту пошлёшь. Чего я прошу не делать, — волнуюсь, заламывая пальцы и сверля взглядом стол.       — Я не должен был звать. Это было очень подло, зная о твоих чувствах, о том, что для тебя это очень серьёзно…       — Но и для тебя это серьезно. Подпустить к себе альфу, с таким отношением ко всему этому.       — Я просто больше не мог терпеть эти чертовы течки… — дрожит, становясь тише и закрывая лицо руками. — С того раза они происходят каждый месяц, а таблетки больше не работают. Во вторую течку только в первый день действовали, а потом перестали, только побочные… Я и в этот раз психанул и выпил. Много таблеток выпил. И не сразу понял, что усиление течки это тоже побочные действия, но когда стало только хуже, выплюнуть таблетки обратно я уже не мог. Мне казалось, что я готов или выйти в окно, чтобы всё прекратилось, или на улицу, ловить первого встречного альфу чтобы просто стало легче. Но это ужасные, ужасные мысли! Я просто сходил с ума, но понимал, что мне больше просто некому довериться. Я не хотел подпускать к себе никого, но если выбирать, то ты единственный, кого я мог бы об этом попросить, хоть это и неправильно!       — Хочешь сказать, что когда я стучал к тебе в конце ноября, у тебя тоже была течка? Блин, если бы ты сказал об этом, я не названивал бы тебе и не нервировал… Я же не дурак и всё понимаю…       — О таком стыдно говорить!       — Ну, мы же сейчас говорим…       Меня немного передёргивает от этих откровений. Это сколько всего в себе держал парнишка, без возможности нормально выговориться и объяснить всё, а я как дурак навязывался, совершенно не понимая, почему так яро меня отталкивают. Тяжело ему одному это ношу тянуть, но и со мной этим делиться, если бы не этот случай, он бы не стал.       — И это чертовски стыдно… — его живот заурчал, и я, усмехнувшись, встал из-за стола и присел перед плитой.       — Так всё же, есть будешь? Или я зря готовил?       — Буду…       — Мы за эти дни так много думали о чувствах друг друга, что забыли подумать о том, что сами чувствуем в связи со всей этой ситуацией. Знаешь, я очень рад, что ты позвонил именно мне. Я, конечно, так себе вариант, с учётом твоих чувств, но, если честно, приятно понимать, что хоть и с трудом, но ты мне доверился, — достаю из духовки противень с курицей, запечённой с овощами и картошкой в сырно-сметанном чем-то. — Рецепт из интернета, я не знаю, точно ли вкусно, но, надеюсь, съедобно. Я не то, чтобы очень часто готовлю… — раскладываю по тарелкам, ставя одну из них перед мальчишкой, и вручаю ему вилку. — Пробуй.       — Блин, ты какой-то слишком хороший, — немного улыбается и без особых прелюдий принимается за еду. А чего ещё ожидать от такого голодного паренька? Уминает за обе щёки, а я больше любуюсь, чем ем. Такой милый и домашний…       — Прозвучит не очень вовремя, но… с новым годом, что ли…       — С новым! — улыбается. Кажется, он меньше меня боится, когда сытый.       Хоть этого совершенно не хотелось, но пора было уходить. Гамме нужно было отдохнуть и явно без меня на своей территории. Уже одевшись и почти покинув квартиру, я обернулся на провожающего меня паренька и понял, что просто не прощу себя, если вот так всё и закончится. Я уйду, он продолжит избегать встреч и далее по списку? Нет, только не в этом году.       — Маар, я знаю, что тебе не очень понравится то, что я скажу, но… Хоть я и понимаю, что альфы тебя совершенно не привлекают, но раз я влюбился в альфу, то, может есть хоть какой-то шанс? Я хочу узнать тебя поближе и не раз в месяц выбираясь в кино, понимаешь? — От волнения я скакал с темы на тему, замечая что и Маар начинает теряться, не понимая о чем я.       — К чему ты ведёшь?       — Я хочу провести вместе месяц. Если за это время ты всё ещё будешь уверен в том, что я тебе не интересен больше чем друг, я сдамся и перестану страдать хернёй. Будем просто дружить. Но я прошу дать мне этот месяц, чтобы мы нормально познакомились.       — Но у меня учеба через полторы недели, и работа… — тут же начал оправдываться он, заранее озвучивая все отмазки-помехи для наших встреч. Волнуется. Обычно же отмазывался только в смс или по телефону, а не вот так, прямо в глаза… правда, смотрит он сейчас в пол, но ничего.       — Маар, завтра я ближе к вечеру приеду с сумкой вещей. Если ты не запер дверь в квартиру — значит, дал мне шанс и мы месяц как друзья живём вместе и общаемся без отмазок про работу и учебу. Если дверь заперта — значит, ты послал меня к чёрту с моими глупыми идеями, — чёрт, как же странно это прозвучало всё!       — В смысле «живем вместе»? Здесь? — он шокирован и смотрит на меня с большим недоверием. Да, зря я это ляпнул, но отступать поздно. — Нет, Алекс! Я против такого! — Отступает от меня на шаг назад и недовольно сводит брови. — Жить вместе…       — Обдумай это до завтра, хорошо? А сейчас я пойду, — ерошу его волосы и ухожу, слыша его тихое «Я против!» и то, как он запирает дверь. Интересно, есть хотя бы маленький шанс того, что завтра здесь будет открыто?       К машине я шëл весело и в припрыжку. Казалось, что я победил некую несправедливость и сейчас мне будет только везти. Но только до тех пор, пока я не увидел свою машину… Три дня назад мне было не до неë, но теперь, боги, на что она была похожа… За три дня еë ещё и снегом присыпало, словно та в сугроб въехала, да там и осталась. Пробившись к багажнику, я достал щëтку и принялся чистить несчастную. Спустя полчаса я всë же попал в салон и провернул ключ в зажигании.       К несчастью моя малышка осталась глуха к моим манипуляциям. И это расстроило меня ещё больше, хотя и было не удивительно, та вмятина в капоте не оставляла надежд на лучший исход. А вот грëбаному фонарному столбу ничегошеньки не было, и от этого стало ещё обиднее. Следующие полтора часа я вызывал эвакуатор, заполнял бумаги в салоне и получал машину на замену, которую выдавали клиентам, пока машина в ремонте. К счастью, кроме помятого капота, сама поломка была несложной, и ремонт занял бы всего несколько дней. Получив ключи от внедорожника, который был раза в два выше моей малышки, уселся в просторный салон и всерьëз подумал, что мне это нравится и стоит приобрести именно такой. Немногого поëрзав на сидении, я всë же завëл машину. Наверное, я слишком самоуверен, но сейчас, направляясь домой, я позвонил отцу Маара.       Не знаю, на кой чёрт я это делаю, но, мне кажется, пора начинать делать всё правильно, а не как подросток только на странном энтузиазме и эмоциях.       — Алло, кто это? — слышу мужской голос и вся моя уверенность в том, что это хорошая затея внезапно улетучивается. — Алло!       — Здравствуйте, — осторожно начинаю я, ставя вызов на громкую связь и следя за дорогой. — Это Алексиель, Алекс… Мы с вами как-то встретились на лестничной площадке и вы дали свой номер… — Боже, что за хрень я говорю от волнения?       — М-м, тот самый молодой альфа с букетом? Помню. Что, мой сын опять не выходит на связь, и ты вновь волнуешься? — иронично спрашивает он, и я слышу даже некую усмешку в его голосе. Кажется, то, как я бегаю за его сыном, он считает забавным.       — Нет, с этим проблем нет, но, если вы не будете против, я хотел бы пригласить вас завтра на чашечку кофе.       — А я думал, что тебе мой сын интересен, а не я, — смеётся, а я как идиот краснею. Он издевается надо мной? — Шучу-шучу, не сердись за подколы, просто это крайне неожиданный звонок и предложение.       — Просто мне нужно с вами поговорить, и не по телефону, — улыбаюсь, понимая, что если бы Маар со мной вот так весело болтал подъебывая — было бы классно. — Вы не будете против?       — Какие серьезные слова. Хорошо, напиши в смс время и место, я подъеду. У меня к тебе тоже есть парочка вопросов.       — Спасибо!       — Ну, пока?       — Да, хорошего вам вечера, и заранее спасибо!       Услышав гудки, я наконец расслабился. Надеюсь, завтра всё пройдет хорошо и без приключений. И заветная дверь окажется открытой… или мне, как идиоту, придется идти с сумкой полной вещей и учебников обратно, а это уже не так круто.       В квартире пусто и темно. Зайдя, я даже свет не включил, просто разулся, закрыл за собой дверь и медленно побрел к своей комнате. Забавно, но после тех странных выкрутасов омеги с клининговой службы, я отказался от их услуг и больше никого не нанимал. К черту всё это. Теперь убирал и готовил сам. Возможно, когда в своём доме наводишь порядок сам, где-то позволяя остаться небрежности и неидеальности, действительно начинаешь ощущать уют и место словно действительно преображается, становясь твоим родным. Уходит ощущение проживания «в отеле», где за тобой убирают, застилают, готовят. Я понимал, почему родители, позволив мне жить одному, наняли обслуживающий персонал. Обычно в их квартире в моей комнате был вечный беспорядок. Ребёнком я не понимал смысла уборки, считая это пустой тратой времени. Они боялись, что я превращу квартиру в не пойми что, а в то время я мог это сделать с легкостью. Но сейчас я старше и как-то машинально убираю вещи на свои места, больше не устраивая хаос вокруг.       В душе так спокойно и умиротворённо. Наверное, так влияют на меня последние дни проведённые с Мааром. Когда я долго не видел его, вечно был на нервах, а сейчас, кажется, концентрация Маара в крови в норме. Набираю знакомый, но редко отвечающий номер. Не особо ожидаю, что он поднимет трубку, поэтому потягиваясь и скидываю с себя вещи на пол. Собираюсь немного поваляться в ванной и одежду закинуть в стирку. Быстрого душа в квартире у Маара мне явно не хватило, хочется подольше понежиться в тёплой воде.       — Алло? — слышу голос с телефонной трубки, и это удивляет. С каких пор он отвечает на мой звонок с первого раза?       — Привет, я кое-что забыл…       — Ты хочешь сейчас приехать и что-то забрать? — волнуется. Он явно не готов меня сегодня встречать во второй раз.       — Нет, не волнуйся. Я не об этом. Просто я к тебе с подарком новогодним приехал. Чисто символическим, конечно, но открой, пожалуйста, коробку, что стоит у кровати. Возможно, на ней покоится покрывало.       — Блин. Да не стоило…       — Разве я мог ничего не подарить в такой праздник? Не парься и просто прими.       — Спасибо! Мне никогда друзья не дарили подарки на новый год. Это очень неожиданно и приятно.       — Друзья… Мы наконец-то начали дружить? — улыбаюсь ещё шире. Раньше для него я был просто назойливым знакомым. Осторожно, но мы перешли на новый уровень не только физически.       — Не то, чтобы ты оставил мне выбор и позволил не дружить с тобой.       — Друзья?       — Друзья.       — Ну, вот и славненько! До завтра! — заканчиваю звонок до того, как он успел что-то возразить и смеюсь. Чёрт, никогда я так не радовался френдзоне, как сегодня!