Рождественское чудо

Рождество было заметно на каждой улице небольшого посёлка. Вот, в доме номер шестьдесят восемь на Сент Клемент ст-т, семья Диккенсов уже накрывала стол и читала рождественские истории. В доме супругов Лоу было темно в эту ночь, потому что они решили провести ее в ресторанчике. Дом номер двадцать семь на Грин ст-т стоял чуть дальше остальных. Иллюминация, казалось, была везде. Снеговик у ворот приветливо приглашал людей в дом своей деревянной рукой, а запах кипяченого молока и жареной утки разносился повсюду. — А у малышей не будет аллергии? — интересовался мужской голос на кухне. — Во-первых, они ещё тут, если ты помнишь, — русая девушка положила руку мужчины на живот, — а, во-вторых, пускай у малышей тоже будет Рождество. — Я всё равно переживаю. Ведь все эти болезни, и в том числе аллергия, закладывается в детский организм ещё до рождения, от матери, и употреблять столько пряностей... Целесообразно ли это? — Ты — зануда! Слышите дети? Ваш отец — зануда. Пожалуйста, не будьте такими, — девушка выкладывала печенье на поднос, — Как глазурь закипит, покрой ей печенье, надеюсь, ты сможешь. Звук поцелуя, а затем приближающихся шагов. — Клинт, — девушка позвала парня, который сидел на коленях у елки, развешивая последние шарики на нижние ветки. Вид у него был слегка потрёпанный, однако взъерошенные волосы и перебинтованная рука идеально вписывались в этот беспорядок. — Да, милая, что-то случилось? — Обернулся парень. — Нет, — девушка подошла к мужчине и обняла его, — я хотела убедиться, что ты в порядке. Я ведь знаю, ты всегда грустишь в семейные праздники... — Я в порядке, вполне... думаю, стоит позвонить Лоре. Поздравить её и детей с наступающими праздниками, к тому же, я жду утку! Ей пропах весь дом, а я от таких запахов скоро вам всё тут запачкаю своими слюнями! — Бартон заулыбался и тоже обнял девушку, — и вообще, как поживают маленькие Билли и Томми? Не обижают тебя? Не дерутся там? — Всё в порядке, ребята слегка пинались утром, но сейчас, похоже, спят , — девушка улыбнулась в ответ , — мы не виноваты, так сложилась судьба да и кто знает, может, сейчас он находится в лучшем месте, — тонкая и изящная рука легла на щёку Бартона, — не вини себя, никто не застрахован от этого... Часы пробили без пятнадцати двенадцать. — Скоро загадывать желание, — нежная улыбка озарила лицо Ванды, — принесёшь ещё дров для камина? Я пойду пока помогу Вижену, надеюсь, глазурь не перекипела. Оставшись наедине со своими мыслями, Клинт накинул куртку и вышел на улицу. Было морозно, легкие, пушистые узоры уже покрывали окошки. Набрав полные руки дров, мужчина поспешил обратно в дом, однако на таком коротком пути он вдруг резко остановился. На секунду ему показалось, что кто-то наблюдает за ним. Бартон был внимателен. Он оборачивался выглядывая по сторонам, но никого не видел. Что это? Иллюзия или реальность? Одна мысль крутилась в голове: "Если я сделаю вид, что мне просто показалось, он продолжит следить, и тогда я замечу его". Так он и решил поступить. Пожав плечами, он не спеша обходил дом, приближаясь к входной двери. Ветки слабо зашевелись и слегка зашуршали, сбросив с себя россыпи снега. — Выходи, я знаю, ты за елью, — Клинт был готов к самому худшему, — я не знаю, кто ты — грабитель, убийца, жалкий воришка или просто хулиган, но я не позволю тебе портить праздник в этом доме , — усилив шаг, мужчина приблизился к елке и тотчас же уронил дрова. Не было в тот вечер ни выстрелов, ни драк, не было ссор и криков, однако в ту самую секунду, Бартон мог поклясться, что видел чудо. Чудо, невероятно быстро пробежавшее рядом с ним, скрылось далеко на улице. Он стоял, холод колол руки, дрова упали в сугроб, парочка свалилась и на ноги, но Клинт совсем не чувствовал боли. — Не может быть... Этого не может быть, это невозможно! — По красным щекам текли горячие слёзы, и он не мог их остановить. Спустя минуту другую, он поднял дрова и поспешил в дом, бормоча под нос: "Это мои фантазии. Это иллюзия. Мне показалось. Это невозможно." Часы пробили без пяти двенадцать, и все обитатели дома собрались за праздничным столом. Молитва обязательна, ведь без неё не обходится ни одна рождественская ночь, а потом под кукушку желание, которое должно принести счастье. Все закрыли глаза и думали о том, что им нужно больше всего. Мысли всех троих были благородны, мысли всех троих были о семье. "Здоровье. Пусть дети будут здоровыми и роды пройдут хорошо", — Вижн открыл глаза и оглянулся. Ванда и Клинт всё ещё загадывали. "Святая ночь, я верю, что малыши ещё увидят своего дядю. Живым и невредимым. Пьетро, вернись, прошу, не оставляй нас", — словно заученную наизусть молитву, едва шевеля губами повторяла девушка, вытирая слезинки с глаз салфеткой. Клинт сидел закрыв лицо руками. "Я никогда не верил в чудо. Никогда не верил в Рождество. Ритуал соблюдаемый в эту ночь всего лишь традиция, переходящая из года в год. Я знал, что Санты не существует с самого детства и не верил. Рождество — это большой обман, но сегодня, мне показалось, что я видел его. Я думаю, что это мои фантазии, но, если это и вправду чудо, то, ночь, подари мне встречу с ним, ещё одну, буквально, пару минут, и я поверю, я правда поверю, если увижу его, если это и вправду он." Ночь была нежна. Тихая музыка, кажется, Вижн играл Бетховена, потрескивание под "К Элизе" и горячий глинтвейн. Когда всё успокоилось Клинт уже дремал на диване. Молодая пара уже давно отправилась к себе в покои, а Бартон всё лежал в ожидании чуда. Сон настиг его внезапно. Но был ли долог этот сон? Лишь от одного дуновения холодного ветра мужчина заёжился на диване и открыл глаза. Окна закрыты да и дверь тоже, но откуда тогда ветер, что принёс беспокойство в сердце и душу? Бартон встал и быстрыми шагами направился к двери. Едва приоткрыв, его босого, в нелепых штанах с голубыми пёсиками, вытащили на порог. Тёплые губы, что прижались к его губам были искусаны. Открыв глаза, он сам себе не поверил, ведь перед ним стоял Пьетро. И паренёк открыл глаза. Тихое: "С рождеством..." и "У вас висит Омела на двери, я увидел и подумал — ну вот." Шок ли это был? Бартон потерял дар речи, проведя рукой, по холодным щекам парня. — Это правда ты? Или это сон? — шаг ближе и взгляд полный непонимания и радости, — столько времени, — ещё шаг и подступающий ком в горле, — только... Не исчезай, — он совсем близко и руки сами тянутся в крепкие объятия, а Пьетро молчит и лишь кивает. — Есть причины, по которым я не мог появиться раньше и не могу быть с вами, но я всегда здесь, — Максимофф положил руку на грудь Бартона и попытался повторить то, что начал раньше. — Так вот... Омела... Когда кто-то говорил про бабочек в животе, Клинт не понимал, что это такое, но каждый раз, находясь рядом с Пьетро, он чувствовал, как в душе цвели фиалки и ландыши, как солнце озаряло его изнутри, как кровь бежала по венам, словно капель по крышам, падая с плачущих сосулек. Это было так сладко, но горечь есть везде. Это было так быстро. Открыв глаза мужчина видел как парень уже собирается уходить. — Ты вернёшься? — Ты найдёшь меня сам. Теперь найдёшь. Там, где нет ничего. Он скрылся, не оставив и следа. Скрылся в тенях, пробуждающегося от первых солнечных лучей города.

***

Под Елкой лежали свёртки в серебряной и зелёной бумаге. Ванда не видела их раньше, и, подумав, что они от Клинта, поспешила посмотреть. На серебряной не было подписи, но любопытство взяло верх. Шуршание бумаги — две пары детских кроссовок. Одинаковых. Под которыми была записка: "Я верю, что мои племянники будут лучшими бегунами. Когда-нибудь, мы будем бежать вместе, тогда и посмотрим кто кого" Девушка читала и не верила. Возможно ли, что это от него? "А может это действительно Рождественское чудо?" - Подумала она и поспешила позвать Клинта. Ответа не последовало, а на столе лежал лист: "Я вернусь, когда найду его. Мы вернёмся."