Хочу быть с тобой

Утро было серым и пасмурным. Капитан Салазар, твердо намеревавшийся лечь и проспать полноценно всю ночь после нескольких напряженных дней сражений с пиратами, отдал старпому все необходимые распоряжения и заперся в своей каюте. Но как ни пытался он провалиться в такой желанный и необходимый сон, сомкнуть глаз так и не получилось. Капитан сам не мог понять, что тревожило его и не давало уснуть. Он проворочался всю ночь и задремал лишь под утро, совсем ненадолго, казалось, лишь на несколько минут, как вдруг открыл глаза и понял, что больше не уснет. Салазар встал с постели и начал одеваться, почему-то ощущая себя зверем в клетке, который бесцельно слоняется от стенки к стенке и никак не может найти себе место. Армандо не успел подумать, что бы значило такое его состояние. Чуткий слух уловил суету на палубе. Матросы бегали, командный голос Лесаро отдавал приказы. Салазар поторопился застегнуть мундир и вышел на капитанский мостик. - Что происходит? - Пиратский корабль, капитан. Готовим орудия к бою. «Снова пираты? Ни минуты покоя от них нет», - подумал Салазар, доставая подзорную трубу. - Что за корабль? – бросил он секундой раньше, чем настроил видимость. Сердце пропустило удар, а потом бешено забилось, когда капитан увидел до мурашек знакомое лицо с неизменной нахальной улыбкой и тревогой во взгляде. - Чёрная Жемчужина! – донеслось из вороньего гнезда. *** - Джек, ты совсем спятил? Это же Немая Мария! Если ты решил отправиться к Морскому Дьяволу в расцвете лет и не придумал лучше способа, чем пасть от руки Морского Мясника, дело твоё, но при чём тут команда?! - Спокойно, мистер Гиббс. Они нас не тронут, - ответил Воробей, сосредоточенно всматриваясь вдаль. Гиббс уставился на капитана. С Джеком было что-то не так. Прямая, напряженная, будто каменная, осанка, руки до побелевших костяшек вцепились в штурвал, по виску катилась капелька пота, а глаза болезненно блестели. Он походил на больного лихорадкой безумца. - Всем сохранять спокойствие! – в очередной раз скомандовал капитан. Звуки на палубе постепенно напоминали зарождающийся бунт. - Они готовят пушки! – громко прошептал ему прямо в ухо старпом. Видно было, что Джек напрягся еще сильнее, в его глазах всё отчетливее стали проскальзывать искры страха. Но он продолжал держать курс, неумолимо приближаясь к кораблю заклятого врага всех пиратов, именуемого в народе пиратской Смертью. «Где же их чёртов капитан? Почему его нет на месте?!» - шальным вихрем крутилось в голове, с каждой секундой нагоняя всё большую панику. Наконец-то зоркий пиратский глаз увидел появление на капитанском мостике полосатого мундира. Джек вздохнул с облегчением. - Всё под контролем. Идите, успокойте команду, мистер Гиббс! Однако пушки убираться не спешили. Пока капитан Немой Марии доставал подзорную трубу, его старпом поднял руку в готовности дать команду открыть огонь. - Знаешь что, Джек, я не намерен тут погибать ради твоих бредовых идей, уж извини. Гиббс бросился к штурвалу, пытаясь оттолкнуть Джека и развернуть корабль, пока не было слишком поздно, но Воробей молниеносно достал пистолет, уперев его в бок старпома и продолжая жадно всматриваться вперёд. В висках пульсировала кровь, Джек был на грани истерики, а команда - на грани бунта. Ещё мгновение – и его просто разорвут в клочья. *** - Приготовиться открыть огонь! – громко скомандовал Лесаро. - Отставить! – во всё горло прокричал Салазар. Матросы, ринувшиеся было выполнять приказ старпома, замерли как вкопанные. Лесаро в недоумении вытаращился на капитана своим единственным глазом. - Но капитан, это же пираты! И они движутся прямо на нас! Салазар бросил на старпома стальной взгляд, не желая вдаваться в объяснения, и продолжил отдавать приказы. - Убрать орудия! Курс на Чёрную Жемчужину! - Готовиться брать на абордаж, капитан? – спросил офицер Магда. - Нет. Это моё личное дело. В глазах капитана появился стальной хищный блеск. Офицеры не решились задавать больше вопросов, молча подчиняясь приказам. Армандо встал за штурвал и взял курс навстречу Жемчужине. *** - Они… убрали пушки. И направляются сюда, - произнёс опешивший Гиббс. - Я же говорил вам, всё под контролем! Когда уже вы научитесь выполнять приказы капитана? Я хоть раз вас подводил?! – вздохнув с облегчением, разошёлся Джек. Радикальные настроения поутихли, но перспектива встречи с Немой Марией всё ещё не вызывала у команды восторга. Напряжение на корабле можно было хоть ножом резать. Без объяснений было не обойтись. - У меня… договор с капитаном Салазаром. Мне нужно решить с ним одно… дело. А вы сможете потом всем хвастаться, что вплотную сталкивались с самой Немой Марией! И остались живы. Смекаете? Вас ждёт честь и слава в любом порту. Знойные красотки и лучшая выпивка. Бесплатно. Все любят героев. Пираты уставились на капитана, переваривая информацию. - Да! – первым воскликнул Гиббс, поднимая вверх руку. - Да! – дружно поддержала команда. - Слава капитану! - Слава капитану! - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Джек, - шепнул ему на ухо Гиббс, когда Жемчужина практически поравнялась с Немой Марией. - Держитесь Немой Марии. Но не лезьте на рожон. Я подам сигнал, - прошептал в ответ Джек и, не дожидаясь трапа, перемахнул на канате на испанский корабль. *** Едва пират приземлился на палубу, его окружили офицеры со шпагами наизготовку. Джек послушно замер, подняв безоружные руки вверх. - Не слишком-то радушный приём, - произнёс он, глядя на подошедшего капитана. - Убрать оружие, - скомандовал Салазар, не сводя с Джека хищных глаз. Его ноздри раздувались, как у зверя, почуявшего добычу. - Все свободны, - произнёс испанец и взял Джека за руку чуть повыше локтя, как конвоир пленника. Только сейчас Воробей почувствовал, что еле стоит на ногах. - Мой корабль. И команда, - упрямо глядя в глаза Салазару, произнес пират. - Лесаро, присмотрите за Жемчужиной. На абордаж не брать, огонь не открывать. Попытается сбежать, взять на буксир. - Есть, капитан. – В голосе Лесаро чувствовалось недоумение и явное недовольство. Но в армии не принято обсуждать приказы. Армандо вновь уставился на Джека и повёл его вниз, в свою каюту. Пират вёл себя очень тихо и не сопротивлялся, лишь тяжело, немного рвано дышал, пока испанец вёл его мимо офицеров и матросов своей команды. Едва дверь каюты закрылась за ними, Джек безвольно привалился к ней спиной и прикрыл глаза, продолжая тяжело дышать. - Я не ждал тебя так скоро. И прямо в море, когда на корабле полно людей. – Салазар приблизился к нему, оказываясь лицом к лицу, жадно вдыхая воздух у его виска, по которому катилась капелька пота. Глаза испанца постепенно приобретали красный оттенок. - Последние месяцы были очень напряжёнными. Меня накрыло раньше времени. Я даже не успел высадить команду на Тортуге. Они чуть не убили меня в страхе, что я веду их к тебе на верную смерть, – продолжая отрывисто дышать, прошептал Джек. Запах альфы обволакивал сознание, вытаскивая на свет животную, жадную до похоти сущность, а тело, казалось, вот-вот разорвёт от желания. Джек чувствовал, как на промокших штанах расползалось липкое пятно от выступившей смазки, а член так болезненно стоял, упираясь в чужое бедро, что, казалось, ещё секунда, и впору будет сойти с ума. - Давай уже сделай, что нужно, и покончим с этим, - произнёс пират, чуть отворачивая голову в сторону и обнажая шею. Салазар немедленно припал к обнажённому участку такой нежной кожи, под которой бешено пульсировала вена, и, несколько раз широко лизнув, вонзил зубы, оставляя метку альфы, отчего Джек вскрикнул и обмяк в его руках. Армандо жадно зацеловывал и зализывал укус, чувствуя, как напряжение окончательно уходит из тела омеги, а вместе с ним исчезают и нотки страха, которые острыми иголочками ощущаются в Джеке, когда он находится рядом с испанцем. Он провёл пальцем по загорелым щекам омеги, по губам и чудной бородке, заплетённой в две косички. Джек поднял на него осоловелый взгляд, шальной и покорный, такой манящий, выражающий готовность принять всё, что альфа ему предложит. От ершистого и бравадистого Воробья не осталось и следа. Мысль о том, что именно укус делает его таким, привычно кольнула Салазара на периферии сознания. А потом Воробей обнял его за шею и потянулся за поцелуем. И все мысли вмиг вылетели из головы испанца. Он подхватил Джека под бёдра, ощутив, как обильно тот тёк, и с утробным рыком повалил его на постель, стараясь не терять остатки контроля, чтобы не разорвать его одежду в клочья. Омега льнул к нему, извивался, требовал, чтобы он был как можно ближе, и так восхитительно пах. Расправившись наконец с одеждой Воробья, Салазар принялся за свою, в нетерпении обращаясь с ней не настолько бережно. Когда он обернулся, Джек лежал на его кровати, широко расставив ноги и приподняв бёдра, выставляя себя напоказ, предлагая и зазывая, закусив нижнюю губу и смотря жаждущим похотливым взглядом. Салазар вмиг оказался рядом, жадно припав к губам, целуя глубоко и страстно, ощущая, как альфа ликует от того, что ему так охотно отвечают, переполняемый желаниями поскорее взять, заявить свои права, покрыть омегу и в то же время доставить небывалое удовольствие. Все эти желания были настолько сильны и остры и переполняли чувствами, лились через край. Армандо целовал каждую пядь этого манящего тела, не в силах насытиться. Пальцы скользили по обильной смазке, то скрываясь, оглаживая жаркое тесное нутро, то дразня снаружи, с одной стороны подготавливая, с другой – обдавая душу Салазара восторгом и удовольствием от осознания того, что омега в его руках, что это он доводит его до жалобного скулежа, молящего о том, чтобы альфа наконец взял его. Не в силах больше терпеть, Салазар положил ноги Джека себе на плечи и вошёл сразу целиком, выбив из груди омеги восторженный стон. Красная пелена полностью застила взгляд. Альфа задвигался резко и быстро, вколачиваясь в податливое тело, просящее ещё, глубже, ближе, сильнее. Сильные пальцы впивались в бёдра, держа крепко, до синяков. «Мой! Мой! Мой!» - набатом звучало в висках. Альфа всё наращивал темп, меняя угол, наслаждаясь стонами и поскуливаниями омеги, пока наконец не довёл его до разрядки и не кончил сам, доведённый до кульминации ритмичными сокращениями тугих мышц вокруг его члена, продолжая толкаться, долго и мощно выплёскиваясь в нутро Джека. Измождённый, Армандо вышел из него и лёг рядом, на спину, обняв и взвалив обмякшее тело на себя, чтобы не было тесно лежать на довольно узкой кровати. - Мой альфа… Армандо… - прошептал Воробей, восстанавливая дыхание, всё ещё находясь под дурманом метки альфы. Не в силах пошевелиться, он прильнул колючей щекой к груди Салазара и крепко уснул. Армандо полулёжа сидел на кровати, наслаждаясь приятной тяжестью мирно сопящего на нём тела и легонько гладя его по волосам. В такие минуты, отходя от животного дурмана, возвращение человеческого восприятия ощущалось особенно остро и приносило с собой режущие своей откровенностью мысли, которые в обычное время как-то получалось загнать куда подальше. Правда была в том, что в мире людей существовали альфы и омеги, считавшиеся мифом, как русалки, Кракен и Морской Дьявол. И встречались они так редко, что, родившись альфой, мечтать о встрече с омегой можно было как о великом чуде. Встретить своего видового партнёра было сродни тому, как найти небывалое сказочное сокровище в самой глубокой пещере на самом дне океана. Салазар своё сокровище нашёл. Совершенно случайно. И здесь судьба, как водится, сыграла с ним злую шутку. Во всех семи морях, среди тысяч людей различных рас, наций и сословий омегой оказался взбалмошный наглый пират, враг по определению. Которого испанец не просто не мог убить – за которого готов был пожертвовать жизнью. Но, видимо, и их встреча, и та непреодолимая связь, что образовалась между ними в силу их аномальной биологии, омегу совершенно не радовали. Встретив альфу, Джек столкнулся с такой серьёзной проблемой как периодически просыпающаяся звериная сущность, отключающая разум, лихорадящая организм, требующая немедленного соития с альфой и заставляющая мчаться к нему, преодолевая любые расстояния и опасности, с которыми нормальный человек предпочёл бы ни за что не сталкиваться. Каждый раз, появляясь у Салазара с мокрыми насквозь от выступающей смазки штанами, Воробей был максимально для своего состояния собран и насторожен, просил побыстрее покончить с этой физиологической агонией и подставлял шею под укус альфы, лишающий омегу адекватного восприятия, отключающий здравый рассудок и твёрдую память, выпускающий наружу чистую животную сущность. Каждый раз после этого укуса Джек становился податливым и отзывчивым, жадным до ласк, готовым ублажать своего альфу, как только тот пожелает, и позволяющим доставить себе удовольствие, как только альфе будет угодно. Воробей становился идеальным любовником. А потом агония проходила, пелена дурмана спадала с глаз, и пират вновь становился насмешливым и вертлявым снаружи и собранным и готовым в любой момент к сражению внутри. Он молча одевался, изредка бросая мимолётные взгляды на испанца, и быстрее спешил ретироваться, чтобы не попадаться ему на глаза до следующего гона, всем своим видом показывая, что то, что между ними происходит, вынужденно и в здравом уме ему крайне неприятно. Иногда Армандо пытался поговорить с ним, но всегда натыкался на твёрдую стену, держащую оборону при помощи остроумных шуток. По сути, испанец понимал Джека. И даже был с ним согласен. Для него, Морского Мясника, грозы пиратов, обрести пару в виде представителя этой язвы на теле общества было тоже карой небесной. Но в какой-то момент он проиграл самому себе и с ужасом признал, что то, что происходит во время их вынужденной близости, нравится не только его альфе, но и ему самому. Вертлявый пират прочно обосновался в сердце испанца. И теперь ему было не по себе каждый раз, когда Джек подставлял ему шею для укуса. И всё больше хотелось, чтобы пират осознавал то, что происходит, чтобы не только похотливый омега получал удовольствие от случки с альфой, но и сам Джек – от близости с Армандо. *** Джек старался размеренно дышать и максимально правдоподобно делать вид, что спит, прижимаясь щекой к горячей груди альфы и чувствуя ласковые прикосновения к своим волосам. «Альфа доволен», - промелькнуло в голове, отдаваясь теплом где-то в области сердца. Этот момент хотелось растянуть как можно дольше, и Джек мог себе позволить на правах уставшей омеги понежиться немного в объятиях альфы вне занятия сексом во имя биологических потребностей. Рождение мальчика-омеги в семье капитана Тига домашние истолковали как проклятие, настигшее известного пирата в наказание за его прегрешения. В мире, где появление альфы или омеги было сродни чуду, отец приложил максимум усилий, чтобы эта новость осталась тайной, а не разлетелась позорной молвой по миру. Ведь если омеги и рождались, то, как правило, были девочками. Появление же омеги мальчика было хуже, чем чёрная метка. Особенно для пирата. Поэтому Джек знал о своём биологическом статусе не много. Ему ещё в детстве запретили рассказывать об этом кому бы то ни было, говоря, что он проклят. Но Воробей вопреки всем увещеваниям не чувствовал себя ущербным и, слушая легенды различных народов, в землях которых ему доводилось бывать, втайне мечтал встретить альфу и ощутить то чувство небывалого счастья и наслаждения, о котором рассказывали как о величайшем земном благе. И вот однажды эта встреча произошла. Немая Мария гнала небольшое пиратское судёнышко под названием «Распутная девка» несколько дней, пока наконец не настигла, обрекая всю команду на лютую мучительную смерть. Джек уже успел проститься с жизнью, когда над ним занёс шпагу сам Морской Мясник, но в этот самый момент произошло нечто. У испанца будто встал ком в горле, он выронил шпагу и упал на колени, не в силах сделать вдох. А Джека скрутило болезненным спазмом сильнейшего в его жизни возбуждения. Он валялся на палубе, подогнув колени и держась за живот, не понимая, что происходит, когда Морской Мясник вздёрнул его за шиворот, подняв на ноги. Его глаза горели красным, а сила, исходившая от него, заставляла трепетать и подчиняться. Он схватил Джека за волосы, заставляя поднять голову и обнажить шею, и припал к ней, кусая, оставляя жгучую метку, после чего реальность поплыла перед глазами Воробья, освобождая нечто первобытное, древнее, жаждущее, чтобы именно он, капитан Салазар, заклятый враг, который люто его ненавидит, немедленно заполнил его своим членом и никогда больше не отпускал. Когда Джек пришёл в себя, вся команда считала его героем, спасшим их от смерти, а Немая Мария едва виднелась на горизонте, уходя прочь. С тех пор примерно каждые полгода омега вырывалась наружу, требуя немедленного воссоединения с альфой. Который не может противиться зову его омеги. Но в остальное время страстно ненавидит его, как и всех пиратов, и не преминет немедленно убить, если омега не разбудит его альфу. Поэтому каждый раз, находя его, приплывая к нему, Джек первым делом подставлял шею в покорном жесте, чтобы показать, что он здесь только из-за альфы, и не разозлить человека, чьё мнение относительно него явно с мнением альфы не совпадает. В остальное же время Воробей старался держаться как можно дальше от Немой Марии, порой вечером в тишине, когда вся команда спит, а на небе сияют лишь звёзды, вспоминая глубокий пронзительный взгляд тёмно-карих глаз и крепкие нетерпеливые объятия… О том, чтобы хотя бы намекнуть Армандо Салазару, что сам Джек Воробей разделяет чувства своего омеги, не могло быть даже и речи. Джек не хотел услышать ответ, который прекрасно знал: «Если бы ты не был омегой, я бы прикончил тебя в ту же секунду». *** Джек тяжело вздохнул. Салазар напрягся. Пора было уходить, пока насытившийся альфа окончательно не уступил место человеку. Джек завозился, пытаясь аккуратно скатиться с Салазара и начать по-быстрому искать свои вещи, но Армандо неожиданно удержал его и перекатился, поменяв их местами, оказавшись сверху. Он пристально посмотрел Джеку в глаза и наклонился, аккуратно касаясь его губ своими. Испанец целовал медленно и глубоко, сжимая пальцами бёдра Воробья, прижимаясь к нему всем телом, не перенося вес, чтобы не раздавить, но позволяя почувствовать своё вновь очень сильное возбуждение. Оторвавшись, чтобы глотнуть воздуха, Армандо вновь посмотрел на Джека. Его глаза не светились и даже не отливали красным, но Джек аккуратно повернул голову, обнажая шею. - Нет. Прозвучало по-военному твёрдо. Джек вздрогнул. Салазар мысленно выругался на себя за то, что, кажется, напугал его. - Нет? – переспросил омега. Его взгляд выражал недоумение и растерянность, потому что вопреки словам все действия говорили, что очень даже «да», на что тело Джека отзывалось недвусмысленной реакцией. Член снова был болезненно-твёрдым, а между ног стало влажно, и это «нет» вызывало едва ли не панику. Неужели альфа решил его помучить? - Я не хочу сейчас подчинять тебя, Джек, не хочу, чтобы ты терял восприятие, полностью отдавая волю омеге. Хочу, чтобы ты был собой. Позволишь? Глаза Воробья стали круглыми, а взгляд неверящим. - Ты хочешь…? - Я хочу тебя, - прошептал ему в ухо Армандо и в подтверждение своих слов мягко поцеловал в местечко чуть ниже и прикусил мочку. - Но я же… пират, - растерянно произнёс Воробей. - У всех свои грехи,- серьёзно ответил Салазар, - и каждому судьба даёт за них возмездие. Я вот… в пирата влюбился. И очень надеюсь, что я ему хотя бы не противен. А если это всё же так, то постараюсь исправить впечатление. Джек толкнулся бёдрами, давая понять, что впечатление у него очень даже положительное. На лице Армандо появилась улыбка, такая светлая и искренняя, что Джек почувствовал, как бешено забилось его сердце, и не смог не улыбнуться в ответ. Салазар вновь припал к его губам и, не разрывая поцелуя, медленно вошёл по обильной смазке, получив шумный выдох наслаждения в губы. Он задвигался сначала размеренно, меняя углы, проверяя реакцию такого чуткого к ласкам тела Воробья. Когда он задел простату, Джек дёрнулся, будто от удара током, издав громкий стон. Довольная улыбка засияла на лице Армандо. Он начал двигаться быстрее, иногда замедляясь, меняя темп и непременно задевая заветную точку, едва Джек успевал отвлечься на другие ощущения. Салазар не закрывал глаза, наблюдая за Воробьём, получая наслаждение, животное и человеческое, не только телесное, но и душевное, потому что сердце трепетало и бешено билось, видя, как Джеку с ним хорошо, ощущая его отзывчивость и взаимность, настоящую, а не вынужденную, как ему казалось ранее. Джек стонал, срываясь в крики, цеплялся руками за плечи, бёдра, прижимаясь сильнее. Ему хотелось глубже, больше, ближе. Оказывается, он сам не понимал, как сильно хотел этого. Как сильно на самом деле любил этого испанца и хотел его взаимности. Время остановилось, остались лишь ощущения, так много и невероятно хорошо. Срываясь в оргазм одновременно с Армандо и выстанывая его имя, Джек подумал, что, наконец, ощутил то бесконечное счастье от воссоединения с альфой, о котором говорят легенды. *** Команда Жемчужины ещё никогда не видела капитана в таком прекрасном расположении духа. - Рады вас видеть, капитан! – поприветствовал Гиббс - Я тоже рад, что вам не удалось улизнуть на моём корабле. Команда Немой Марии снимала Жемчужину с буксира. - Вас не было четыре дня! Мы подумали, что Морской Мясник убил вас, и хотели спасти корабль! - Вы слишком много болтаете, мистер Гиббс. Но у меня слишком хорошее настроение. Курс на Тортугу! Я даю команде двухнедельный отпуск. Кстати, Гиббс, - Джек подозвал старпома поближе, - не рекомендую в эти две недели появляться в Порт-Ройале, там будет отдыхать команда Немой Марии. – Гиббс округлил глаза, а Джек встал за штурвал и едва заметно кивнул капитану отплывающего испанского судна. – Всем по чарке, господа! Капитан угощает!