Свидание в саду

      Вечер летнего дня был уже на исходе, а Вольфганг Амадей Моцарт, молодой, но уже очень успешный композитор, был в хлам пьян. Конечно, над его головой уже скопились тучи, но Моцарт старался об этом не думать.       «К чёрту этих аристократов!» — подумал он, пытаясь сфокусировать свой взгляд на клавесине. Дело было в том, что его последнее творение по пьесе Бомарше упорно пытались задушить.       Бездарные музыканты вместе с проклятыми богачами (из-за которых молодому музыканту пришлось прокатится по лестнице) не давали ему покоя. Но Моцарт не сдавался, опера была уже переписана несколько раз, но граф Розенберг, захлебнуться ему в Дунае, делал всё чтобы оттянуть постановку.       — Переписать?.. — хихикнул Моцарт, садясь за инструмент. — Не-е-ет, я не сдамся, я всех вас сделаю, толстосумы… Так, что ему не нравится? — Моцарт схватил стопку исчёрканых листов бумаги. — Всё ему не нравится…       Часть листов упала на пол, Моцарт взял в руки бутылку вина и приложился к ней.       — А я… Ик! — заплетающимся языком сказал Моцарт. — Перепишу… Ик… Так. Сцена… В саду. Не нравится им. Ик… Видите ли… простолюдин умнее… Ик!.. А что если…       Моцарт достал пакетик с какой-то травой, забил её в трубку и затянулся. Массонская ложа давала приятные бонусы, хотя, конечно, курить Моцарт не любил, но достиг уже крайней степени отчаяния. Перед глазами поплыли круги, Вольфганг усмехнулся.       — А что, хотят на себя посмотреть?..       — А может, не надо?.. — раздался слабый голосок со стороны исписанных листов. — В прошлый раз ты такого наворотил после этой травки — спасибо, мне хватило!       — Не бойся, Фигаро, я буду осторожнее… Ик… — Моцарт уже привык, что после этой травки с ним начинают разговаривать абсолютно все вещи в доме.       — Объясни это графу, который до сих пор за зад держится, — буркнул Фигаро. — Я понимаю, что ты ненавидишь аристократов, но я вообще-то придуман с любовью к женщинам, а не склонностью насиловать жирных графов.       Моцарт захихикал.       — Ну, а что поделать… Ик… Должен же кто-то отвечать за их деяния в реальности?..       — А я-то здесь при чём?! — возопил бедный управляющий. — Как я Сюзанне в глаза буду смотреть?!       — Сюзанна… Хм… Графиня… — Моцарт пыхнул трубкой.       — Даже не думай! — испугался Фигаро.       — А что там?.. Ик… — Моцарт стал рыться среди листов. — Сцена в саду…       — Всё там хорошо! — в один голос возопили все персонажи.       Моцарт приложился к бутылке и тут его накрыло окончательно.       — Пиздец, — простонал Фигаро.       Керубино приземлился не очень удачно, с перепугу сиганув с балкона, и явно повредил ногу.       —Эй! Ты кто? — услышал он голос садовника.       Керубино испугался ещё больше, и, подскочив попытался дать деру, но нога и платье опрокинули его обратно на землю.       Керубино, ругаясь и морщась, поднялся. Садовник был ещё далеко, но спешил изо всех сил, крича и размахивая руками.       Молодой паж отчаянно подхватил платье и, прихрамывая, побежал в глубь сада и спрятался в кустах. Садовник был подслеповат в силу возраста, и тем более уже вечерело — темнота станет помощником. Садовник наклонился над помятыми кустами, а Керубино, воспользовавшись моментом, развернулся и побежал, но угодил ногой в какую-то ямку и упал, но ещё более неудачно: он с размаху приложился головой о дерево, которое как будто специально подставило своё твёрдое тело под траекторию падения.       Под россыпь звёздочек из глаз Керубино вырубился.       Спустя какое-то время он пришёл в сознание.       —А-а-а-а-а… — простонал он. — Да что за жизнь…       Он кое-как поднялся. Было темно достаточно прохладно, нога болела, голова ныла, тело от холода задубело совершенно.       — Та-а-а-а-к… — Моцарт захихикал. — А теперь…       — Что ещё?! — простонал несчастный Керубино. — Ты и так уже меня из окна выкинул и в женское платье одел!       — А ну не ной, — продолжал издеваться маэстро. — Ну, начнём… — Он сделал хорошую затяжку.       Керубино брёл по парку, едва передвигая ноги и постоянно оглядываясь — периодически он слышал весёлые голоса гуляющих и в панике прятался за кустами. Как незаметно пробраться обратно в замок, он представлял плохо — несмотря на позднее время, бал не и думал прекращаться.       За спиной он услышал чьё-то дыхание, понесло мощнейшим перегаром, а потом его нежно обвили чьи-то руки.       — Сюзанна, дорогая моя, я лишу тебя твоей вишенки… — пробасил чей-то голос ему на ухо.       — Стой! — попытался крикнуть Керубино, но вышел позорный писк.       В следующую минуту пьяный граф задрал платье и спустил штаны.       И тут Керубино пятой точкой понял, что такое лишение девст… Э-э-э-э-эм… Мужественности?..       Моцарт захохотал, смакуя момент.       — За что?! — вопил нещадно насилуемый паж. — Я тут при чём?!       — А кто тут слабее меня? — парировал музыкант. — На ком я ещё могу отыграться?! — продолжая хихикать и галлюцинировать, Моцарт с размаху врезался лицом в клавесин, а его воображение продолжало рисовать картину…       Граф спустил не вытаскивая, а бедный паж даже не смог ничего сказать или сделать.       — Вот так, моя милая Сюзанна, — промурчал граф. — Я же сказал… Ик! Что ты будешь со мной…       — Граф?.. — раздался чей-то удивлённый голос, и свет фонаря упал на двух мужчин.       — Керубино?.. — прямо перед ними стояла графиня, явно не понимая, что член графа делает в заднице бедного пажа.       — Керубино?.. — Граф сфокусировал взгляд на лице юноше.       — Графиня… — простонал паж.       — Граф? — с недоумением спросила графиня, чувствуя как холодеет внутри.       — Сюзанна! — жизнерадостно заявила невеста Фигаро, выскакивая из-за кустов.       — Задница! — простонал паж. — Моя задница!..       — И как вы это объясните, граф? — зловеще сверкая очами, спросила графиня.       — Неудачная вышла затея, — пискнула Сюзанна.       — Затея?.. — пошатываясь, спросил граф, по прежнему не вытаскивая из стонущего Керубино.       Графиня закрыла глаза…

***

***       — Что-то тут не так, — Моцарт оторвал лицо от клавесина. — Не интересно вышло.       — Вольфганг, ты извращенец… — простонал Керубино.       Моцарт забил трубку и приложился к бутылке.       — Так, начнём ещё раз…