Часть 1
14 января 2018 г. в 09:06
За окном дико завывала вьюга. Она была похожа не то на одинокого зверя, не то на брошенного ребёнка. Страдальческие надрывы вскруживали снежные сугробы, бились в окна и шумели хлиплыми ветками, казалось бы, уже погибших от холода деревьев. Это была симфония хаоса и разрушения, настоящая истерика, свойственная лишь этому загадочному и такому волшебному месту. Даже снежные порывы здесь были особенными – они больше походили на рой невероятно мелких светлячков, испускающих белоснежное сияние во время безумного, но почему-то гармоничного танца.
И, тем не менее, это происходило лишь там, за окном...
На деревянной тумбочке медленно остывал сладкий кофе, чей запах практически рассеялся, но крохотные отголоски аромата все же продолжали витать в необычайно теплом воздухе, осторожно и неспеша впитываясь в ткань одежды и занавесок.
Вечно любопытные, но слегка потухшие от вечных размышлений глаза жадно пытались уловить каждую снежинку, так словно в них было что-то особенное, важное. К сожалению, тоненьких губ так и не коснулась даже лёгкая улыбка. Тисэ отвела взгляд в сторону, издавая тоскливый, но едва уловимый вздох, брови, как струнки, дёрнулись вверх, тут же застывая в страдальческом положении. Она снова взяла в руки маленькую чашечку кофе, но по-прежнему не решалась сделать самого крохотного глотка.
В дверном проёме, сложив руки, стоял чародей, некоторое время окидывая её непонимающим взглядом и изо всех сил стараясь понять причину такого состояния своей ученицы. Он старался лишь поглядывать на неё, не смущая пристальным взглядом и не выдавая своё призрачное присутствие. Однако было уже поздно, в какой-то момент он задержал взгляд на рыжем затылке на полсекунды дольше обычно, и Хатори мгновенно ощутила не только взор, но и его молчаливого обладателя.
Девушка не обернулась на Эллиаса, продолжая хранить напряжённую, но в то же время томительно нежную тишину. Пальцы огладили кружечку в последний раз, наконец-то вновь от неё отрекаясь и отставляя на тумбочку. Тисэ поднялась с кресла, подходя чуть ближе к окошку и касаясь стекла бледной, немного исхудалой рукой.
Подушечек пальцев коснулась прохлада. Она тут же почувствовала лёгкие струйки сквозняка, которые тянулись из под оконной рамы, но тут же гибли по вине пылающего камина. Очередной вздох.
Эллиас ещё около секунды думал, что можно было бы сказать и как именно подбодрить девушку, но в голову не хотели приходить сносные мысли, ровным счётом, как и заботливый чародей не хотел ранить слай вегу неправильным словом.
Пилум Мурилис чуть отшатнулся от косяка двери и медленным, размеренным шагом направился в сторону Тисэ. Он шёл на редкость легко, не создавая ботинками даже тихого громыхания и мастерски избегая скрипа дощатого пола.
Тяжёлые руки опустились на плечи Тисэ, из-за чего девушка на секунду вздрогнула, но тут же накрыла его ладони своими и закрыла глаза. Молчание тянулось, как свежая нуга, а между этими двумя происходил какой-то немой разговор на языке тишины и едва уловимого дыхания. Хатори часто приоткрывала и тут же смыкала тоненькие губы, словно не решаясь что-то сказать или же пока не находя для этого нужных слов.
Гробовую тишину нарушал лишь вой ветра, который огибал дом, напрасно пытаясь вселить в него хоть крупицу мороза. Зелёные глаза вновь распахнулись, уставившись на далёкий зимний пейзаж, а пальцы крепче сжали крупные ладони.
- Знаешь, я всё вспоминаю зимние семейные вечера, - начал ровный и спокойный, но ностальгически тёплый голосок, тут же на некоторое время умолкая. - Мы любили сидеть в тишине очень близко, почти в обнимку друг с другом, и негромко о чём-то разговаривать. Постоянно что-то спрашивали друг у друга, даже самые смехотворные мелочи и отвечали на них, то смеясь, то просто улыбаясь.
Наконец-то уголки губ осторожно дёрнулись вверх, и девушка легко поддалась назад, окунаясь в объятия Эйнсворта.
- Иногда все вместе читали книгу. А ещё с кухни часто доносился запах свежей выпечки...
- Ясно, - Эллиас кивнул, на короткий момент задумываясь над её словами и тут же мотая головой.
Как по заклинанию, дом начали поедать изнутри запахи корицы и насыщенной ванили, которые с особенной осторожностью то сплетались друг с другом, то рассеивались по разные уголки комнаты. Ароматы будто играли в пресловутые прятки, будто они, и правда, живые! Но, на самом деле, создателем этого чуда была Силки, с мастерством которой не сравнится никакая магия.
Тисэ глубоко и с непередаваемым удовольствием вдохнула запах, на что Эйнстворт лишь добросердечно хмыкнул. В какой-то момент он пожалел, что не может улыбнуться.
- Я понимаю, что ты тоскуешь. Но это не значит, что мы не можем дать тебе того же.
- Я знаю, - на Эллиаса наконец-то обернулось легко улыбающееся лицо. Пилум Муриалис тут же почувствовал лёгкое облегчение и позволил себе расслабиться. – Вы и так даёте мне больше, чем я могла представить или попросить.
Эйнсворт, приобнимая девушку уже одной рукой, бережно, словно это хрупкая реликвия, повёл её в сторону мягкого дивана. Тисэ не сопротивлялась, тем более что её нещадно подкашивала странная усталость - она никак не могла выспаться.
- Я бы всё равно хотел дать большее.
Забавно, что сидеть на коленках у Эллиаса тоже стало своеобразной традицией. Это больше не пугало и не смущало. Хотя сама мысль о такой странной привычке заставила щёки вспыхнуть лёгким неловким румянцем.
Ладонь чародея теперь покоилась на талии, едва прижимая к себе тельце девушки. Тисэ же уткнулась щёкой в череп, мягко и почти невесомо обвивая его шею и зачем-то мня идеальный ворот рубашки.
- Эта мысль не заставляла меня грустить. Скорее, я была слишком рада, чтобы выражать какие-либо эмоции.
На кухне раздался звук скрипучего половика. Кажется, Силки проверяла готовность выпечки. Из открытой духовки тут же потянулась новая порция щекочущих нос ароматов. Запах был сильным, но таким обходительным и ненавязчивым. Он окутывал предметы и касался лиц хозяев дома, мягко оглаживая их щечки, лоб и губы.
- Тут всё точь-в-точь, как когда-то было дома. Так же тепло, безопасно и пахнет ванилью, - она осторожно прикрыла глазёнки, говоря это уже полушёпотом и мягенько тулясь всё ближе к чародею, с первого взгляда такому большому и холодному, но на самом деле невероятно тёплому и... родному?
Эйнсворт стал медленно опускаться на диван, таким образом, уложив себя и Тисэ. Чародей как можно теплее прижал к себе ученицу и начал с особой чуткостью поглаживать рыжую макушку. В какой-то момент в его голове проскочила навязчивая мысль, что Хатори и правда похожа на маленького щеночка.
От нового положения Тисэ сначала стало не по себе, отчего зрачки на долю секунду сузились, а на щеках не смог не промелькнуть багровый румянец. В следующий момент чародей уже накрыл их неподалёку лежащим пледом, тут же укутав ученицу с головой.
Тисэ лениво вырвалась из "плена", тут же случайно утыкаясь носом в костлявую челюсть. Но, всё же, это была приятная случайность. На губах окончательно поселелилась тёплая и сияющая улыбка, а зелёные глаза заискрились изумрудными переливами. Эллиас слегка поддался вперёд, едва прижимаясь сначала к её носику, а потом губам.
Дурман выпечки и метель за окном дуэтом распевали безмолвную колыбельную, играя на всевозможных чувствах и поселяясь в них тёплым каминными огоньком. Лёгкая сонливость стала расходиться по телу с новой силой, пронзая горячим потоком каждую клеточку тела. Тисэ негромко зевнула, чувствуя, что уже потихоньку теряет сознание. То же происходило и с Эллиасом, но он категорически не хотел засыпать, ведь тогда уже точно не смог бы с должной полнотой прочувствовать этот момент. Момент... когда он ощущал себя таким нужным и не одиноким.
Хатори попыталась что-то сказать, но сон её пересилил, чуть парализуя губы и нежно оттягивая разум в царство могучего Морфея. Она тихонько засопела, а Эллиас лишь молчаливо, но трепетно, начал изучать каждую черточку её лица. Быть может, ему даже удастся спасти её от кошмаров и помочь выспаться. Пальцы как можно осторожнее, боясь разбудить девушку, скользнули по щечке, оставляя на ней невидимый тёплый след.
Чем дольше это тянулось, тем сложнее чародею удавалось справляться с навязчивой сонливостью. Картинка перед глазами стала медленно расплываться, превращаясь в сгусток тёплых мерцающих оттенков из несвязанных и уже неразличимых образов. Пилум Муриалис и сам не заметил, как окунулся в сладкую дрёму, даже в бессознательном состоянии крепко прижимая к себе ученицу...