***
Эдди наполняет пластиковые баночки цветными конфетами и витаминами, а потом врёт маме, что принимает лекарства. В свои четырнадцать Каспбрак достаточно умён, чтобы понять, что его таблетки — плацебо, а излишняя опека матери — лишь её способ проявить любовь и заботу. Эдди закидывает в рот пару конфет и аккуратно садится на диван рядом с матерью, которая смотрит новую итальянскую комедию. — Красивый язык, — подмечает Эдди, вслушиваясь в сочетание звуков, и тихо, чтобы Соня не услышала, смакует некоторые слова на языке. Мать лишь кивает, не отрываясь смотря в экран. Эдди решает остаться и досмотреть ленту до конца, но не потому, что ему был интересен сюжет, — подросток пытается понять, какие чувства пробуждает в нём итальянский. На следующий день Каспбрак записывается на языковые курсы. — Как б-б-будто тебе мало уроков и д-д-допов по химии, — Билл, лучший друг Эдди, цокает, через плечо наблюдая, как тот заполняет анкету. — Думаю, я достаточно хорошо умею распределять своё время, чтобы посещать этот курс, — парирует Эдди, не отрываясь от листочка. Действительно, занятия по итальянскому Каспбрак посещает исправно. Эдди четырнадцать — он знает, что не болен никакой жуткой болезнью, но всегда носит с собой походную аптечку. Эдди четырнадцать — он примерно учится, моет руки с мылом и не ругается матом в присутствии старших. Эдди четырнадцать, и он никому не говорит, что уже как неделю силится разобрать, что пытается напеть ему собственный внутренний голос. Эдди четырнадцать, и он каждый день закидывает в себя таблетки от головной боли.***
Ричи опирается лбом о холодный металл школьного шкафчика и шёпотом прокручивает строчку из песни, которая звучит в голове уже в течение долгого года. Тозиер до сих пор не понимает ни слова по-итальянски, но готов поклясться, что отличит его от любого языка мира. — Опять? — Стэн Урис подходит к другу, достаёт из шкафчика пузырёк с обезболивающими таблетками и протягивает парню. Ричи жестом показывает, что не нуждается во временном глушителе боли, разворачивается и закрывает лицо руками. — Скажи мне вот что… — Через несколько секунд Ричи убирает руки и устало смотрит на Стэна. — …почему она не может звучать ладно? Урис вопросительно поднимает брови, всем своим видом показывая, что не понимает, о чём именно хочет узнать Ричи. — Да ладно тебе, ты знаешь, о чём я. — Тозиер медленно поднимает указательный палец и касается своего лба. — Песня, почему она не звучит как надо? Я чувствую, что в ней должно быть ещё что-то. — Откуда ты можешь знать наверняка, если сам говорил, что не понимаешь итальянский? Может быть, там всё как надо, просто твоя дурная голова не может до этого додуматься. — Ой, иди ты, так и знал, что евреям нельзя доверять такие серьёзные вопросы. Стэн лишь усмехается в ответ и убирает пузырек с таблетками обратно в шкафчик. Он не обижается на шутки лучшего друга, да и в какой-то степени Тозиер прав. Урис до сих пор не услышал песни своего соулмейта и не знает, каково чувствовать то, что чувствует Ричи сейчас. В этот же день Ричи проходит мимо приёмной директора по переполненному шумному коридору старшей школы Дерри и чуть не падает от резкой боли внутри черепной коробки. Песня в голове возобновляется с новой силой, но вместе с ней появляется ужасный белый шум, будто кто-то пытается перехватить сигнал личной радиостанции Ричи Тозиера. Учебный год подходит к концу, но большие проблемы, кажется, только начинаются. Ричи пятнадцать. Он умело контролирует песню в своей голове, но совершенно не готов к новым проблемам.***
Эдди прощается с Биллом на автовокзале родного города и мягко толкает друга в плечо. — Ладно тебе, Большой Билл, ещё встретимся. — Каспбрак неуверенно улыбается, смотря на Билла снизу вверх. В его возрасте большинство мальчиков уже вытянулись и перегнали невысокого Эдди почти на голову. — Т-т-ты приедешь хотя б-б-бы на каникулы? — Вряд ли. — Эдди опускает глаза. Он не хочет уезжать, но мама непреклонна: «В Дерри работает лучший психолог в штате, дорогой, он тебе поможет». Но Эдди не нужна помощь. У Эдди всё в порядке с головой. И кто его за язык дёргал, когда он рассказывал маме про назойливую песню в голове? Билл крепко обнимает друга на прощание и в последний раз подмечает, какой же тот худой. И беззащитный, несмотря на всё его напускное безразличие к тому, что и как о нём говорят. Денбро знает, что Эдди трудно заводить друзей, и он действительно беспокоится за то, как парень обживётся в новом городе. — О-б-б-бещай, что позвонишь. — Обещаю. — Эдди последний раз улыбается другу и прыгает в автобус, где его уже ждёт мама, нервно постукивая пальцами по подлокотнику. Подросток тяжело вздыхает и достаёт учебник по итальянскому. Дерри встречает дождём и серостью, будто сейчас не весна, а поздняя осень. Соня Каспбрак, сетуя на погоду, достаёт дождевик и пытается сама надеть его на сына. Игнорируя причитания матери, Эдди забирает дождевик и спокойно надевает его сам. С этим-то он точно способен справиться самостоятельно. Новый дом серый и пустой, такой же, как атмосфера этого небольшого города. Эдди морщится, когда новая комната встречает его щекочущим нос запахом пыли и пробирающим холодом. Подросток пытается сделать глубокий вдох, но чувствует, как внутри всё сжимается, заставляя левую руку по инерции потянуться к карману и достать ингалятор. Всё время, что Эдди себя помнит, он задыхается. Мама винит астму, а он сам винит привычку думать, что это и вправду она. — Эдди, э-т-то же неправда… — Билл недовольно кивает, когда Каспбрак в очередной раз нажимает на ингалятор, вдыхая подобие медицинского препарата. — …п-п-психосоматическая аст-т-тма. — Заткнись, Билл, пожалуйста. — Эдди успокаивает дыхание и убирает ингалятор в карман. Подросток оставляет чемодан и садится на холодную кровать, морщась от неприятного ощущения одиночества и непонятной тревоги. Песня, затихшая ненадолго, снова звучит в голове, перебивая мысли и путая собственные слова. Эдди давно привык, но строчки будто забыли свои места и издеваются над хозяином головы. Каспбрак перебирает слова, выхватывает самые, по его мнению, главные и надавливает на виски. Кажется, будто это помогает поставить песню на паузу и немного унять головную боль. Обычно подросток не чувствует боли, потому что привык, но каждый раз, когда голова начинает гудеть от непрекращающейся музыки, он искренне желает, чтобы это кончилось. Он снова кладёт в рот таблетку обезболивающего и ложится на кровать, несмотря на её холод и неприветливость. С созданием уюта он может разобраться и позже. Эдди пятнадцать — он учит итальянский и понимает половину из того, что поёт ему голос в голове. Эдди пятнадцать, и он переводится в новую школу в конце учебного года. И с новой силой страдает от головной боли.***
— Тебе нужно дышать морским воздухом, Эддичка, — говорит мама и увозит сына на море, лечить его несуществующие болячки. С одной стороны, Каспбрак рад такой смене обстановки, но с другой, его расстраивает перспектива прийти в школу в первый учебный день и не знать совершенно никого. Эдди успешно сдал экстерном все экзамены в старой школе, чтобы перевестись в новую и не посещать ни одного занятия до конца года. Но теперь, после летних каникул на море и двухнедельной подготовки к школе, у него не остаётся времени на такой пункт, как «друзья». С другой стороны, Эдди привык, что его единственным другом всегда был Билл, поэтому свыкнуться с мыслью об одиночестве в школе стало проще. В первый учебный день Каспбрак чуть быстрее, чем следовало бы, передвигается по коридору в сторону школьного секретаря, чтобы записаться на курс итальянского языка. Внезапно на его пути оказывается препятствие, и он, не удержавшись на ногах, падает, а в голове отдаётся тупой болью и белым шумом. — Хэй, недоразумение, хотя бы смотри на дорогу. — Без тени улыбки Ричи потирает плечо, с которым столкнулся Эдди, и подаёт упавшему руку. Каспбрак фыркает тихое «извините» и, не принимая чужую помощь, встаёт с пола. — Ты новенький, да? — Тозиер на мгновение прикрывает глаза, не в силах справиться с болью в голове, и прикладывает пальцы к виску. — Да. — Эдди смотрит себе под ноги, не решаясь поднять голову, иначе рискует упасть от пронзающей боли. Песня звучит громко, но перебивается шумами, которые заставляют голову парня разрываться. — Ну, удачи тебе, — шипит Ричи и уходит, шаря по карманам в поисках таблетки. Новичок бесит его заочно. Несмотря на заминку, Эдди успевает записаться на курсы итальянского и со спокойной душой отправляется на первый урок. Кабинет биологии встречает его гулким шумом учеников, и, когда звенит звонок, ребята нехотя рассаживаются по своим местам. А Эдди готов умереть, потому что чёртово «amore» орёт в голове слишком пронзительно. Парень падает на первое попавшееся глазу пустое место и выдыхает. — Ну, привет, недоразумение. Каспбрак поворачивает голову и встречается взглядом с карими — точнее почти чёрными — глазами и усталой ухмылкой. — Ричи Тозиер. — Эдди Каспбрак. Между парнями повисает неловкая пауза, а в классе воцаряется тишина, когда заходит учитель. А в голове у обоих парней играет одна и та же песня, но вселенная будто издевается и перемешивает слова, накладывая их друг на друга и превращая красивую композицию в сплошной белый шум. Эдди становится трудно дышать, и он резко вытаскивает из кармана ингалятор, даря себе мнимое спасение. К горлу Ричи поступает тошнота, но он не показывает, насколько сильно ему плохо. Эдди будто безостановочно бьёт током рядом с соседом по парте, а Ричи трясёт от непонятной неприязни к худощавому парню рядом. Потому что обоим невыносимо больно от нахождения друг с другом. Потому что никто из них не привык к такому — в одиночку справляться с внутренним голосом было проще.***
— Не верю я в это всё, — Эдди морщится, слушая историю Стэна о соулмейтах, пока они стоят в очереди за едой. Ему нравится Стэн: они быстро нашли общий язык и вместе посещают многие занятия. — Думаешь, бред? — Мама говорит, что так не бывает. — Каспбрак пожимает плечами и ставит на поднос пакет с банановым молоком. — Да-да, она мне сказала что-то похожее, когда я уходил из её постели вчера ночью. — Ричи протискивается в очередь между одноклассниками под недовольное бормотание окружающих. За то время, что Эдди учится в этой школе, он успевает привыкнуть к тупым шуткам про свою маму, про астму и про его увлечение итальянским, а особенно к этому дурацкому прозвищу… — Эй, Эдди-спагетти, чего притих? Да, именно к этому. Ричи бесит итальянский и всё, что с ним связано, и когда парень узнает, что новенький чуть ли не помешан на этом языке, приклеивает к нему самое гениальное прозвище, которое только можно было придумать в такой ситуации. — Ха-ха, очень смешно. Ты такого ответа ждал? — Более чем, Эдс, спасибо. Это высшая похвала для меня, не считая криков удовольствия твоей мамаши. Эдди закатывает глаза и на это идиотское «Эдс», и на ещё одну шутку про его маму. Ричи даже не пытается скрывать, что Каспбрак его раздражает. Потому что рядом с ним в голове Тозиера творится ад. Стэн, в свою очередь, никак не может уложить в голове, почему эти двое всё равно общаются при такой неприязни друг к другу.***
Ричи шестнадцать — он обожает шумные вечеринки***
Когда по школе разносится весть о новом ученике, который приехал по обмену из солнечной Сицилии, сердце Эдди делает кульбит в грудной клетке и еле-еле встаёт обратно — это же такая прекрасная возможность познакомиться с носителем! Первый раз он видит новенького на уроке английского и почти всё занятие бросает взгляды на тёмные кудри и длинные пальцы. Ричи, сидящий позади Каспбрака, замечает поведение парня и решает не оставлять это незамеченным. — Что… — Тозиер подходит к однокласснику после урока и будто случайно роняет тетрадь с его стола. — …наш Эдди-спагетти наконец-то нашёл себе пару? — Завались, Рич. — Эдди не замечает, как к лицу подступает краска, а воздуха становится меньше. — Ну-ну. — Ричи лишь ухмыляется и направляется к выходу из кабинета. Каспбрак закрывает глаза, считает до десяти и уже было собирается поднять тетрадь, как слышит рядом с собой тихое: — Извини, это твоё? Итальянец улыбается искренне, говорит с красивым акцентом и немного неуверенно прикусывает губу. А Эдди понимает, что попал. — С-спасибо… Как тебя зовут? — Молодой человек пытается взять себя в руки, говорить спокойно и не выдавать волнения. Кажется, будто все знания языка улетучились из его головы, помахав итальянским флагом на прощание. — Воу! — Иностранец искренне радуется и дотрагивается до плеча Эдди. — Тимотео Риччи, а ты? Эдди улыбается и называет своё имя. Тимотео пробует его повторить, и у него это получается настолько естественно, что заставляет Каспбрака невольно умилиться. Они выходят из класса вместе и ещё долго говорят об Италии, иностранных языках и первом дне итальянца в школе. Позже Тимотео возьмёт с Эдди обещание погулять вечером и парень его обязательно сдержит.***
— Педики. — Ричи брезгливо морщится и отодвигает тарелку с невкусной едой из кафетерия, наблюдая за двумя парнями за столиком у стены. — Ты просто завидуешь, что Эдди себе кого-то нашёл. — Стэн ковыряется вилкой в тарелке, не решаясь отправить содержимое в рот. — Ещё бы я завидовал маленькому щуплому гею и его итальянской подружке. Эй, Спагетти! — Тозиер кричит через всю столовую, чтобы точно быть замеченным. — А твой парень уже поцеловал тебя или эти губы целует только твоя мамаша? Эдди сжимает челюсть, чтобы не ответить нахальному балаболу, но дыхание снова его подводит, а на глаза наворачиваются слёзы. По столовой прокатывается смех учеников, и то тут, то там слышатся недвусмысленные шепотки об ориентации и Эдди, и его итальянского друга. Ричи чувствует себя победителем, а Эдди — полностью поверженным. Пальцы нащупывают ингалятор в кармане, но не успевает Эдди его достать, как чувствует, что его поднимают со стула за плечи и впиваются в губы поцелуем. Тимотео целует Каспбрака недолго, но успевает показать средний палец в сторону Ричи и прижать — теперь уже своего — парня к груди. Так Эдди узнаёт об итальянской экспрессивности. — Идём. — Иностранец улыбается, берёт сумку Эдди и уводит из столовой. Ричи Тозиер вскипает от злости и готов поклясться, что ненавидит итальянцев всей душой. Особенно когда песня в его голове начинает звучать с новой силой и надрывом. Эдди больно, обидно, но в то же время тепло и волнительно. Он влюблён в итальянца уже месяц, и теперь, когда дождался взаимности, был готов петь ту самую песню из собственной головы. Знал бы он только все слова. Но потом Каспбрак вспоминает, что это за город. Вспоминает, когда Генри Бауэрс ловит Тимотео в одном из школьных туалетов. — Оно того не стоило, Тим. — Эдди бережно обрабатывает ссадины на лице парня. — Бауэрс мог тебя убить за такие выходки. В Дерри не любят геев. — Не знаю, что там чего не стоило, но я должен был защитить тебя, — Тимотео отвечает на итальянском и легонько обнимает Эдди, стараясь не мешать ему. — Этот Тозиер не смеет так говорить о тебе. В моём присутствии — никогда. Да и никто не захочет себе таких проблем, как убийство иностранца. Итальянец смеётся, а Эдди лишь смущенно улыбается и опускает глаза. Он до сих пор не понимает, за что Ричи Тозиер так ужасно к нему относится, ведь он, Эдди, не сделал парню совершенно ничего плохого. Но сейчас рядом Тим — с ним хорошо и спокойно. И песня в голове звучит тихо, почти неслышно, а значит, голова не разрывается от боли.***
Ричи до скрипа в зубах бесит эта парочка. Их постоянно переплетённые пальцы, объятия прямо в школьных коридорах, перешёптывания на итальянском и — боже упаси — поцелуи. Тозиер старается максимально избегать парней, но их школа не такая большая, как и Дерри, где совсем немного стоящих мест для коротания вечеров. Или они просто за ним следят, специально докучая Ричи. По крайней мере, сам Тозиер думает так. Он придумывает ещё кучу обидных кличек для Эдди, тонну шуток про его маму, но всё будто впустую. Каспбрак не слушает его, а его парень смотрит с усмешкой и… жалостью? Ричи бесится сильнее и подавляет в себе жгучее желание украсить лицо итальянца синяками. — Ну и почему же ты это не сделаешь? — Стэн, если честно, уже устал от постоянных всплесков гнева друга и сам искренне желает, чтобы парочка исчезла с его глаз долой. — Потому что не хочу марать руки, — огрызается Ричи, — да и мамина деточка может заплакать, ещё чего хорошего. — А тебе вообще не кажется это всё странным? — Мне вообще ничего не кажется. — Тозиер застёгивает куртку и протягивает Стэну шлем. — Поехали уже, не хочу, чтобы всех сексуальных девчонок подцепили ещё до моего приезда. Вечеринка по случаю нового года обещала быть легендарной: море алкоголя, толпа красивых девчонок, громкая музыка и, конечно же, игры. Рай для самопровозглашённого короля вечеринок Ричи Тозиера. Друзья заходят в дом, сбрасывают куртки и первым делом опрокидывают в себя шот чего-то горячительного. — Ну, Стэн, поехали. — Ричи потирает руки в предвкушении и хищно улыбается в поисках первой жертвы для флирта. И только открывает рот, чтобы сморозить очередную пошлую шутку, как взгляд его падает на него. Эдди Каспбрак стоит совершенно один, сминая в руках красный одноразовый стаканчик, и смотрит куда-то в толпу, лишь изредка отпивая содержимое. Первое, что думает Ричи, — откуда маменькин сынок взял эту кофту с огромным вырезом, оголяющим выпирающие ключицы и острое юношеское плечо. — И чего это мама отпустила свою детку гулять так поздно. — Тозиер подходит к парню и уже хочет поправить эту чёртову кофту, а то маленького асматика не дай бог продует, как рядом с ним появляется Тимотео. — Тебя спросить забыли. — Итальянец приобнимает Эдди за плечи и легонько ведёт пальцем по шее парня. Каспбрак лишь вздрагивает, но молчит, потупив взгляд. Тозиеру хочется кричать. Хочется, чтобы Эдди ответил ему хоть что-нибудь. Чтобы посмотрел снизу вверх с вызовом, как он это делал до появления итальянца, который с каждым днём всё больше раздражал Ричи. Но парень держит себя в руках и лишь отходит, пожимая плечами. — Приятного вечера, Спагетти, — бросает Ричи через плечо и уходит в толпу. Голова раскалывается нещадно, а треклятая песня прерывается и неприятно шумит. Через некоторое время Ричи успешно топит отрицательные эмоции в алкоголе, и у него почти получается развести милую девочку из параллели на секс. Но боль, будто специально, усиливается, и парню приходится найти более-менее тихое место, чтобы выдохнуть и хоть немного утихомирить бурю в своей голове. Проходя по коридору второго этажа, Тозиер чувствует, как его грубо хватают за ворот рубашки и прижимают к стене. — Думаешь, я не знаю? — Тимотео скалится и шепчет слишком близко к уху Ричи. Ближе, чем мог себе позволить. — Мне кажется, ты слишком тупой и вообще ничего не знаешь. — Ричи ухмыляется и пытается отодвинуть итальянца от себя, но получается, грубо говоря, туго. — Но я готов тебя выслушать. Иностранец грубо кладёт ладонь на плечо парня и с силой сжимает. Неприятно, но терпимо. — Как ты смотришь на него, как бесишься от того, что я постоянно рядом с ним, как… — У тебя хороший английский, ты знал? — Ричи специально перебивает парня и скидывает его руку со своего плеча. Тимотео слегка отстраняется, но не перестаёт улыбаться. На секунду Ричи даже становится жутко. — …Как ты привлекаешь к себе его внимание, — заканчивает иностранец и отстраняется. Ричи поправляет рубашку и скрещивает руки на груди, ожидая продолжения. — Давай поговорим о соулмейтах, ты же слышал об этом, да? В ответ Тозиер лишь кивает и убирает руки в карманы джинс. Конечно он знает. Знает ещё с четырнадцати лет, когда в его голове появилась эта песня, которая не даёт ему нормально жить уже третий год. — Отлично. И ты наверняка знаешь, как это работает. — Тимотео снова приближается к Ричи и смотрит ему в глаза. — Ты уже знаешь своего соулмейта, Ричи? Тозиер мешкает, но снова кивает. Он не такой глупый, чтобы не понять, почему рядом с Эдди голова болит постоянно, а песня звучит так, будто её пытаются перебить. — И я знаю, — итальянец победно улыбается, почувствовав небольшое преимущество, — и каково это, знать, что твой соулмейт просто тает в моих руках? — Зачем тебе это? — Ричи чувствует, как внутри вулканом закипает злость, и он уже готов осуществить своё давнее желание касаемо этого нахального иностранца, но сдерживает себя и задаёт ещё один вопрос: — Как долго ты знаешь? — Достаточно, чтобы влюбить в себя этого невинного ангела и отвести подальше от тебя. Я ведь тоже Риччи, так какая разница? Да и кстати, я приехал в Америку не чтобы скучно зубрить английский. Так приятно, когда у тебя под рукой есть такое чудесное и чужое. Ричи вытаскивает руки из карманов и сжимает кулаки, пока итальянец продолжает. — Однажды Эдди пожаловался мне, что рядом с тобой у него постоянно болит голова. — Тимотео снова подошёл вплотную к Ричи. — А я сослал это на твой невыносимый характер. А потом он рассказал мне про песню. И знаешь, Ричи… — Он снова наклонился к уху парня, обдавая его горячим дыханием. — …у Эдди такая нежная и чувствительная кожа, и я надеюсь, ты не помешаешь мне насладиться им сегодня в последний раз перед тем, как я его брошу. Терпение Ричи заканчивается на раз… два… три. Удар попадает чётко по челюсти итальянца, и Тозиер чувствует ни с чем несравнимое облегчение от того, что сделал то, что давно хотел. Но было бы глупым считать, что парень, который отбился от Бауерса, не сможет дать отпор. — Хватит! Начавшуюся драку прерывает громкий крик Эдди, который в сопровождении Стэна вбежал на второй этаж, чувствуя неладное. Кулак Тимотео оказывается в каких-то паре сантиметров от лица Ричи, но останавливается, и парни встают с пола, сверля друг друга взглядом, полным ненависти. — Почему ты всегда! — Эдди толкает Ричи в грудь. — Всё! — И ещё раз. — Портишь. Эдди растрёпан и тяжело дышит. Кофта сильнее сползла с плеча, но сейчас Ричи интересует совершенно не это. — Эдс, я… — Не зови меня так! — Эдди заносит кулак и бьёт по лицу Тозиера, разбивая губу. Тяжело дыша, Каспбрак отходит от Ричи, почти не замечая жуткой головной боли и не доставая ингалятор. — Пожалуйста, Ричард, отстань от меня, — парень шепчет тихо и устало, разворачиваясь и подходя к своему парню. Эдди берёт Тимотео за руку и уводит на первый этаж, где светло и можно осмотреть повреждения. Стэн срывается с места и подбегает к Ричи, который уже скатился по стене на пол, закрывая лицо руками. — Чувак, прости, я… В ответ Тозиер лишь поднимает руку и таким образом просит друга помолчать. — Останови его. — Голос балабола тихий и не похожий на себя. — Этот урод трахнет Эдди и бросит, может быть, сразу же. Маменькин сынок не переживёт этого. — Знаешь. — Стэн резко берёт парня за локоть, игнорируя недовольное шипение, и поднимает. — Иди, наконец, и забери своего Эдди у этого итальянца. Как же ты меня бесишь бегать вокруг да около, Рич. Стэн всегда был и будет хорошим другом для Ричи. Игнорируя кровоточащую губу, Тозиер сбегает по ступенькам на первый этаж и оглядывается в поисках ненавистной ему парочки. Точнее, ненавистного ему итальянца. Осмотрев весь первый этаж, парень не находит ни Эдди, ни Тимотео, ни их вещей. — Вот чёрт… — Ричи запускает пальцы в волосы, сжимая кудри. Хочется взвыть от досады, но голос друга приводит его в чувство. — Эдди сказал, что его мама уехала к сестре и вернётся только завтра. — Стэн… — Тозиер разворачивается, улыбаясь, и обнимает друга. — …был бы ты моим соулмейтом, прямо здесь засосал бы, но извини. Резко хватая куртку, Ричи на ходу накидывает её на себя и бежит к мотоциклу. Благо дом Каспбраков не так далеко — должен успеть.***
Эдди неуверенно и сбивчиво шепчет на итальянском, чувствуя лёгкую дрожь от прикосновений чужих губ к своей шее. — Тим, я не… я не уверен, что готов. Тимотео сильнее прижимает парня к себе, опускает руки на ягодицы и сжимает пальцы, отчего Каспбрак зажмуривается и нервно выдыхает. — Тише, детка. — Итальянец кусает Эдди за губы и жадно впивается поцелуем. — Тимотео, я правда… — Парень тщетно пытается отстраниться, ладонями упираясь в грудь парня. — Я правда не готов! — Я сказал… — Риччи припечатывает молодого человека к стене и грубо шепчет: — Тише. Эдди становится страшно и больно. Он пытается вырваться, пытается докричаться до своего парня, но ничего не получается. Эдди честно силится успокоиться, но страх заставляет всё тело дрожать, и сил хватает лишь на жалкие попытки к освобождению. — Тебе же сказали… — Песня в голове Эдди начинает играть слишком громко, и он почти не слышит голос за спиной итальянца. — Хватит! Ричи резким движением оттаскивает Тимотео от Эдди и буквально швыряет в сторону двери. Он благодарит всех богов за то, что парни просто забыли запереть входную дверь. Тозиер в пару шагов оказывается рядом с уже, кажется, бывшем парнем Эдди и без сожаления бьёт коленом в живот. — Ещё раз увижу тебя рядом с ним — не побоюсь сесть за убийство, я серьёзно. Не слушая недовольное шипение итальянца, Ричи выталкивает его из дома, попутно выкидывая чужие вещи. Не хватало, чтобы он ещё возвращался за ними. Эдди до сих пор страшно и больно. Ричи слышит тихий всхлип и, опомнившись, быстро подходит к молодому человеку и заключает в объятия, утыкаясь в макушку астматика. — Эдди. — Тозиер немного отстраняется, чтобы заглянуть в глаза парня, берёт в ладони его лицо и большими пальцами вытирает слёзы. — Я никому не дам тебя в обиду, слышишь? Каспбрак неуверенно кивает и утыкается в плечо парня. От Ричи пахнет холодом, алкоголем и чем-то едва уловимым типа мятной зубной пасты или жвачки. Тозиер бережно прижимает хрупкого парня к себе и без удивления замечает, что никакой головной боли больше нет. Эдди вдруг совершенно чётко может разобрать слова, которые мягко напевает ему собственный голос в голове. Свой — и будто чей-то ещё. Такой знакомый и близкий. — Слушай, Эдс… А ты веришь в соулмейтов? Скажи, что никогда… Что никогда меня не оставишь. Скажи, что ты Дыхание моих дней, моей любви. Скажи, что знаешь, Что выберешь только меня. Теперь ты знаешь, Что ты единственная моя большая любовь.