Фениксы

      Небо полыхало. Верхушки деревьев, казалось, тонули в этом безжалостном огне и только чудом не сгорали, а горели, освещая лес багряно-красными всполохами. Белое и алое. От этих ярких цветов болели глаза, и Адриан щурился, по колено проваливался в снег, но упорно шел вперед. Каждый шаг давался ему с трудом, но драгоценная ноша в руках придавала сил. Дорожка из алых капель тянулась за ним следом, как будто кто-то разбросал ягоды рябины, но боль от ран казалась сущей ерундой по сравнению с той, что терзала его сердце. Не верилось, что сегодня всё закончилось.       Было тихо. На рассвете всегда так. Лес будто замер, ожидая новый день, и в этой благоговейной тишине особенно громким было надсадное дыхание бредущего человека. А вот её дыхание он уже почти не слышал и, изредка останавливаясь, с испугом прислушивался — дышит ли. Приглядывался, надеясь увидеть облачко пара, вырывающееся изо рта. И каждый раз вздыхал с облегчением, замечая, что ещё не конец. У них пока было время.       Он остановился у края поляны, рядом с поваленным деревом, и осторожно сгрузил на ствол свою ношу. Самостоятельно Маринетт смогла пройти только половину пути. Она устала быстрее, чем он, что было логично — Ледибаг всегда казалась сильнее своего напарника, а значит, сейчас её талисман отнимал больше сил. — Мы пришли, — шепнул он едва слышно, но Маринетт услышала и открыла глаза. С минуту бездумно смотрела на яркое солнце, поднимающееся над горизонтом, и Адриан не знал, плачет ли она от боли, или от того, что солнце слепит так ярко. Спросить он не решился. — Красиво. Всегда хотела посмотреть на восход вместе с тобой, — рука девушки слабо шевельнулась, и он поспешно накрыл её своей ладонью. Стало чуть теплее. Если бы не сковывающий душу холод… Интересно, как быстро он перестанет его чувствовать? — Тебе страшно? — он спросил, не задумываясь, потому что они привыкли делиться сокровенным. И не было ничего странного, когда она ответила «Да» и прижалась к нему теплым боком, чтобы… спрятаться? Сбежать? Скрыться от того, что их ожидает? — Мне тоже, — он наклонился и поцеловал её в лоб. Нежная кожа была покрыта бисеринками пота и обжигала, в отличие от его, будто сделанной изо льда. — А им было страшно? — спросила она в задумчивости, и её рука дотронулась до серёжек. Сегодня они выиграли последнюю битву с Бражником и навсегда избавили Париж от злодея, но это дорогого стоило. Тикки и Плагг отдали все свои силы, чтобы справиться со злом, и исчезли, навсегда лишив камни чудес магии. Мастер Фу будто постарел на десять лет в тот миг, когда двое бывших супергероев вломились к нему в дом, принеся безжизненных существ. А после рассказал страшную правду: чтобы вернуть магию в талисманы, должны появиться новые квами. Маринетт и Адриану предстояло превратиться в них, чтобы однажды сослужить верную службу тем, кто встанет на борьбу со злом. Времени на раздумья было до рассвета.       Ровно столько у них осталось, чтобы проститься с друзьями и родными, ведь оба героя Парижа не сомневались в том, какое решение выбрать. А глубокой ночью они ушли в свой последний патруль, в Венсенский лес, чтобы выполнить возложенную на них миссию. — Мы справимся, — Адриан переплел их пальцы, и Маринетт робко улыбнулась в ответ. А затем потянулась к нему, целуя в губы, ведь терять больше было нечего, и солёные слёзы смешивались с горячим дыханием, а они шептали друг другу всё, что не успели сказать за эти годы. Как было бы прекрасно, если бы время остановилось!       Но минуты текли неумолимо.       Когда они оторвались друг от друга, брови и ресницы Адриана уже покрылись инеем, а в волосах Маринетт сверкали красные огоньки. Они всегда были противоположностью друг друга, Леди и её Кот, удача и невезение. Неудивительно, что их историю не ждал счастливый финал. — Я рад, что встретил тебя, — прошептал Адриан, чувствуя, как лёд сковывает его сердце, и наблюдая за тем, как Маринетт превращается в пылающий факел. — Я тоже, — она кивнула, в последний раз дотронувшись до его заиндевевшей щеки, чтобы в следующее мгновение разлететься огненными искрами.       …Алая квами, возродившаяся из огня и прожившая жизнью тысяч своих хранительниц, с печалью, тоской и любовью смотрела на возникшего в ледяных осколках чёрного котенка.