Успокой меня

В конце сентября не переставал лить дождь. Он бежал по мостовым, по крышам, по оконным стеклам, словно говоря: «Видели! И мое время пришло!». Однако люди, не спеша сдаваться, надевали куртки с капюшонами, дождевики, брали зонты, тем самым отвечая дождю. А тот, обижаясь, начинал лить сильнее, превращаясь в самый настоящий ливень. Поняв, что эту битву они проиграли, люди засели в своих теплых квартирках, и улицы Москвы практически пустовали в такие дни, если не считать вечно оживленных дорог. В один из таких дождливых дней Матвей просиживал в кафешке, лениво помешивая крепкий кофе и глядя в большое окно. Он с самого утра сбежал, оставив Буслаева досыпать в их кровати, заранее спасаясь от плохого после сна настроения блондина. Кафешка была прямо через дорогу от дома, где жили два МБ, поэтому сильно Матвей не промок. Он успел уже даже полностью высохнуть за полчаса, однако его чашка кофе, что ему подали также полчаса назад, была все еще полной, а напиток в ней остыл и был уже невкусным. Багров был уверен, что Меф уже вылез из постели, как всегда ворча на некромага, который ушел, и кровать без него была уже не такой теплой. Также Матвей был уверен, что, найдя его записку, Буслаев пообещал себе засунуть ее Багрову в зад и пошел в душ, чтобы сначала согреться, а потом уже и пыл свой остудить. Хоть Матвей и понимал, что ему влетит за слишком долгое отсутствие, выходить на улицу он совсем не хотел. Однако, вспомнив про неприготовленный еще завтрак, он нехотя попросил счет, оплатил свой, так и не выпитый, кофе и встал из-за стола, морально готовясь шагнуть под холодные струи дождя. Натянув на голову буслаевскую кофту, бессовестно утащенную из шкафа, Багров припустил по лужам, замечая, что дождь усилился, и Меф прибьет его за любимую, теперь мокрую насквозь олимпийку. Матвей зашел в квартиру, встряхивая мокрыми волосами, небрежно бросая мокрую олимпийку на пол рядом с полными дождевой воды кроссовками. Он прислушался, но не услышал ни шума воды в душе, ни звякания тарелок на кухне, ни возмущенных шагов, обозначающих, что кому-то сейчас влетит. С удивлением заглянув в спальню, Матвей обнаружил своего Буслаева спящим и поскорее поспешил на кухню, где сорвал с холодильника бумажку с предупреждением о своем уходе и, смяв ее, выбросил в окно. Вернувшись в коридор, Багров подхватил с пола кофту, закинул ее в стиральную машинку в ванной, там же помещая и свою насквозь мокрую одежду. Матвей натянул шорты и домашнюю, сильно растянутую футболку, которая на самом деле тоже принадлежала Буслаеву. Отчего-то Багрову нравилось носить буслаевские вещи, оставляя на них запах своего одеколона, из-за чего блондин ругался и ворчал, но вскоре эти вещи становились его любимыми, и он сам их носил до той поры, пока Матвей не отберет их, чтобы постирать. Именно после стирки эти вещи резко переставали пользоваться у бывшего наследника спросом и чистенькие и пахнущие порошком бесполезно валялись в шкафу. Брюнет передернулся от холода и, прокравшись в спальню, залез к Мефу под одеяло. Побоявшись, что из-за холодного Матвея Буслаев проснется, некромаг постарался не прижиматься к парню. Матвей, лежа на боку и подпирая голову рукой, разглядывал спящего Мефодия. Блондин, как всегда, спал на спине, чуть отвернув лицо в сторону стены. Его волосы беспорядочно разметались по подушке, одна рука лежала на животе, а другой он зачем-то сжимал несколько прядей. Ноги он положил поверх одеяла, и сколько бы Матвей не закрывал их, он все равно сбрасывал одеяло. Буслаев всегда спал только в тонких светлых штанах, которые были ему большими и держались на бедрах только за счет подвязок. Под равномерное посапывание Мефодия брюнет и сам начал проваливаться в сон. Чтобы не упустить приятное сладкое ощущение полусна, Багров медленно опустил голову на подушку и подтянул к себе одну ногу, принимая удобную позу. Напоследок упрямо накрыв одеялом свои и буслаевские ноги, Матвей закрыл глаза. Ему снилось что-то обрывочное, и только заканчивался первый обрывок, тут же начинался второй, и первый сразу забывался. Но, что запомнилось, так то, что ни один из снов не был хорошим. И от последнего Матвей проснулся в холодном поту, резко садясь на постели. Он провел рукой по лицу, словно пытаясь снять липкую паутину неприятного видения, но, как не напрягал память, вспомнить свой сон не смог. Только упав обратно на подушку, Багров заметил чужую руку у себя на животе. Матвей повернул голову и увидел, что лицо Мефа стало намного ближе, и теперь оно было повернуто к нему. Блондин уже спал на животе, подложив одну руку себе под щеку, а вторую закинув на некромага. Одна нога Мефодия, несомненно вне одеяла, также лежала на Багрове. — Плохой сон? — спросил он, не открывая глаз. — Ерунда, я его даже не запомнил. Мефодий кивнул, удовлетворенный ответом. — Давно не спишь? — поинтересовался Матвей, убирая длинную светлую прядку со лба Буслаева. — Проснулся, когда ты подскочил. Багров посмотрел на часы, удивленно отмечая, что проспал всего лишь минут сорок. Вообще, пора бы уже и вставать. Мефодий сжал пальцами ткань футболки Матвея и придвинулся еще ближе. Брюнету вдруг стало неважно, есть у них завтрак или нет, когда в этой постели, под этим одеялом, с этим телом в обнимку так тепло и хорошо. — Позволь спросить, где ты шлялся около часа назад? — вдруг спросил Меф, открывая глаза и хмуря брови. «Ну вот обязательно нужно было все испортить», — вздохнул Багров. — А, ты заметил. — Конечно, заметил, — заворчал Буслаев некромагу на ухо, — мало того, что все тепло из кровати унес, олимпийку мою прихватил, так еще и записку дебильную оставил. Разбудить сложно было, что ли? — Прости-прости, в следующий раз я тебе скажу, — пообещал Багров, успокаивающе гладя лежащую на своем животе ладонь Мефа. — А ты видел, какой дождь на улице? Ты весь, наверное, промок, а если ты заболеешь, я бегать вокруг тебя не буду, имей в виду! — Буслаева уже сложно было остановить, он быстро разошелся, но Матвей просто накрыл его рот ладонью и посмотрел в гневно прищуренные глаза блондина. — Меня не было всего ничего, а ты опять панику поднимаешь, успокойся, я же не маленький. Меф оттолкнул руку брюнета и приподнялся на локтях. — Ты обещал мне, что в выходной ты будешь со мной весь день и с самого раннего утра ты сбежал! Буслаев начал еще сильнее злиться, когда Матвей вдруг расхохотался, закрывая руками лицо. Мефодий откинул одеяло на пол, оседлал бедра некромага и отнял его руки от лица. — Если ты сейчас же ржать не перестанешь, я тебе врежу, зараза! — Меф, — утирая слезы смеха, простонал Багров, — ты как старая бабулька ворчишь на меня, словно я твой муж-старик, который оставил на столе грязную чашку. Если я обещал, то я сделаю. Мы сегодня весь день проведем вместе — только ты и я, понял? Буслаев недоверчиво приподнял бровь, глядя сверху вниз на успокоившегося брюнета. Тот, протянув руки, обхватил ими талию Мефа, вынуждая его лечь на свою грудь. Запутанные после сна волосы Мефодия тут же упали на лицо Матвея, щекоча, отчего тот пару раз чихнул и попросил парня убрать их. — Так все-таки, — не успокаивался Меф, не обратив внимания на просьбу. Багров раздраженно закатил глаза, — куда ты ходил в такой-то дождь? — Я кофе пил в «Арлекино», — спокойно ответил Матвей, за шею наклоняя к себе блондина и легонько целуя в губы. — Перестань уже пилить меня, женушка. — А ты задницу мою лапать перестань. Лежит, мнёт, хитрожопый! Думал, что я настолько злой и не замечу?! — нашел другую причину для возмущений блондин. — А почему бы и не помять, если прямо под руками оказалась, — шепнул Матвей, сильнее сжимая пятую точку злющего Мефодия. —  Я лицо тебе сейчас помну, оно у меня как раз тоже под руками находится! А если встану, то и под ногами случайно окажется! Буслаев нашел бы еще кучу причин, чтобы поругаться с Матвеем, но тому это быстро надоело, и он, чуть подавшись вверх, накрыл губами его губы. Когда Матвей прекратил поцелуй, Меф пару раз прерывисто вдохнул и выдохнул, демонстрируя Багрову свои красные от смущения щеки. — Что, новый способ затыкать меня нашел?! — через пару минут вновь заворчал Мефодий, но был снова прерван поцелуем. — Да, и отличный способ, кстати — действенный, — улыбаясь, сказал Багров. — Пошел ты, — буркнул Меф. Он опустил голову, положив ее на плечо Матвея. Брюнет принялся перебирать светлые прядки, но, услышав недовольное сопение Буслаева, убрал руки от его головы. Мефу нравилось ворчать и ругать Матвея. Если у них было все хорошо, Буслаеву быстро становилось скучно, и он вообще переставал с некромагом разговаривать. Тогда Багров специально делал то, что Мефодий не любит, добиваясь небольшой ссоры, а когда Меф уже совсем расходился, он успокаивал его своим любимым способом. Такие отношения их обоих вполне устраивали, к тому же они друг к другу привыкли и знали привычки друг друга, как свои. Так они и жили.