Пуанты?

Ничего удивительного: она снова зла на него, снова бросает на него лишь хмурые взгляды, не удостаивая ответом. Он снова подставил её, как было уже тысячу раз. Но каждый раз ей больно от понимания того, что он тем самым показывает своё неуважение к ней. Нет, речь даже не об уважении — о безразличии. Снова эти рапорты, один за другим, выводят её из себя. Хочется выставить Джейна куда подальше от дверей КБР. Но почему-то вместо этого она отвечает начальству, которое отчитывает Джейна в её присутствии: «Это моя вина, сэр. Джейн тут совершенно ни при чём». Отводит глаза, с преданностью вглядываясь в весёлое, беззаботное лицо консультанта. Она зла на себя за этот поступок. Она уже тысячу раз убеждалась, что, прикрыв Джейна собой, не получит ни грамма благодарности от истинного виновника многочисленных, нескончаемых жалоб от всего штата Калифорния. Но всё равно прикрывала. Он лежал на своём пресловутом диване, разглядывал Элвиса на потолке и детально вспоминал взгляд Лисбон. В тот момент, когда из-подо лба взглянула на него, заявляя начальству ложь. В тот момент, когда мимолётно посмотрела на него, подходя с просьбой к Ван Пелт несколько минут спустя. В тот момент, когда специально остановилась в проходе, задержав свои изумрудные глаза на консультанте. Дворец памяти не подводил. Эти взгляды были хмурыми. Недобрыми. Разгневанными. Отчаянными. В них Джейн уловил обиду, печаль. Надежду. Она надеялась, что он хоть раз в жизни скажет ей «спасибо». Этого обычного слова ей было бы достаточно для того, чтобы она улыбнулась. Пусть не перед ним, но тогда, когда он повернётся к ней спиной, чтобы покинуть кабинет. Этого было бы ей достаточно, чтобы понять: она подставляется не просто так, она нужна Джейну. Хотя бы за одно слово взамен. Обычное, обычное «спасибо». Джейн решил, что должен извиниться и поблагодарить наконец того, благодаря кому он всё ещё лежит на этом кожаном диване. Во всех смыслах. Он приподнялся на локте, чтобы посмотреть на её кабинет. Тереза уже ушла домой, конечно, не попрощавшись с ним, что случалось, когда он её сильно разозлил. В общем, часто. На своём рабочем месте остался только Чо. — Чо, — внезапно обратился к нему Патрик, чуть ли не вскакивая на ноги, — Лисбон давно ушла? — быстро заговорил он, направляясь к выходу. — Где-то час назад, — спокойным голосом ответил коллега. Консультант вылетел на коридор, затем мгновенно вернулся, задержавшись в проходе. — Скажи, когда она уходила, на её лице была улыбка или злость? — спросил он, неосознанно подняв указательный палец вверх, в нетерпении ожидая ответа, всем своим видом показывая, что это очень важно. Безэмоциональный Чо дёрнул удивлённо головой. — Злость, — настороженно сказал он, не умея уловить странную логику Джейна. Не успел он и среагировать, как Патрик махнул ему рукой и быстро зашагал по коридору. Чо едва заметно пожал плечами и склонился над бумагами. Джейн стоял у двери квартиры Лисбон, смотря себе под ноги и перекатываясь с носка на пятку. Он немного волновался, потому что для него было непривычно говорить «спасибо». В его руках была коробка с черничными кексами. Наконец Патрик осмелился и нажал на кнопку звонка, не отрывая взгляд от пола. Ему пришлось позвонить ещё раз, прежде чем дверь открылась. Он увидел перед собой её ноги. — Лисбон? — медленно поднял глаза, удостоверяясь, что не обознался. — Пуанты? — спросил недоверчиво-удивлённо, даже забыв, зачем оказался на этом пороге. — Не начинай, Джейн, — недовольно протянула Тереза, закатив глаза. Консультант смотрел на неё широко открытыми глазами, не представляя, как можно совместить увиденное с данными во Дворце памяти. — Джейн, — уступила она, понимая, что он шокирован своим открытием. Выждала пару секунд, пока он оторвал глаза от пуантов и смог осознанно смотреть на босса. — Я впущу тебя, если не будешь задавать глупых вопросов. Хорошо? — Да, конечно, — наводящий вопрос помог ответить. Джейн опомнился: — Ты покажешь мне, как танцуешь? — быстро спросил он. — Джейн, — намеренно протянула Лисбон его имя, однако дверь за ним закрыла. Тяжело вздохнула, а в голове пронеслась привычная мысль: «Он невыносим». — Да, тут я принёс тебе кексов, — быстро заговорил он, вручая ей коробку. — С чего бы, Джейн? — теперь была её очередь удивляться. — Ну, — он немного запнулся, — я должен сказать тебе «спасибо» за то, что вечно прикрываешь меня и вытаскиваешь из передряг. Она была поражена тем, что консультант наконец-то додумался выразить свою благодарность за то, что она всегда подставляет себя ради него. Однако удержала это удивление и невозмутимо проинесла, сложив руки на груди и не принимая коробку: — Ну говори мне это «спасибо», раз должен. Она сделала акцент на последнем слове, потому что оно ей не нравилось в этом контексте. Она, конечно, знала, что консультант распознает её напускную строгость, а он промолчал, хотя, безусловно, заметил настоящие эмоции. Он понял, что действительно виноват перед ней. Тысячу раз виноват за тысячу неподчинений, тысячу рапортов, которые она заполняла ночами, и тысячу несказанных «спасибо». Обычных «спасибо». Он грустно выдохнул, прикрыв на миг глаза, и поставил коробку на журнальный столик за спиной. — Прости, Лисбон. Правда. Я болван, — его речь сбивалась, но он взял Терезу за плечи и продолжил: — Я должен благодарить тебя каждую секунду своей жизни, потому что без тебя я бы уже давно лежал где-нибудь под грудой земли. Прости, я просто не хотел понимать, что мне никто ничего не должен. А должен я. Тебе. За то, что спасла меня от меня же самого, приняв весь удар на себя. И вместо простого, самого обычного слова из трёх слогов — «спасибо» — ты получала в награду лишь мой эгоизм и высокомерие. Прости. Сейчас я смотрю на тебя в этих потёртых пуантах и думаю, что это из-за меня на них появились дырки. Ты танцевала в них всегда, когда злилась на меня? Просто кивни, если да, — попросил он, ещё глубже заглядывая в её глаза. Он не нуждался в словесно оформленном ответе. — Да, — произнёс он расстроенно и намного тише. — Не говори так, — срывающимся голосом попросила она и всё же не сдержалась: беззвучно заплакала. Накопленное напряжение, вступив в реакцию с услышанным, вырвалось наружу простыми женскими слезами, которые всегда были упрятаны ото всех. — Что не говорить? — мягко уточнил Джейн, не желая, чтобы Тереза снова сейчас расстраивалась из-за него. Он неуверенно обнял её сотрясающееся тело, упрятав её голову на своей груди. — Что лежал бы… где-нибудь… Консультанту было сложно узнать этот тонкий голос своего босса. Он был неожиданно-нежным, таким уязвимым, что было сложно поверить, будто он принадлежит той самой строгой и решительной Терезе Лисбон, которая непоколебимо отвечала за проступки своего шута-подчинённого. В его голове, или, вернее, во Дворце памяти, с трудом структирировались эти противоположные качества Лисбон. Он понял, что она, в первую, очередь женщина, а не коп. Ему было сложно представить сейчас, как тяжело ей было бороться с женскими чувствами и эмоциями, чтобы всегда выглядеть сильной. Да, она была безумно сильной. И в особенности намного сильнее его самого. — Но я же здесь, Лисбон, — ласково проговорил он шёпотом и провёл рукой по её собранным волосам. Он немного отстранился и приподнял её подбородок указательным пальцем, заставив Терезу смотреть ему в глаза. — Я хочу, чтобы ты всегда был здесь, Джейн, — убеждённо сказала она, не справляясь с голосом. В её живых изумрудах он увидел надежду и мольбу. — Обещаю, — уверил он и тут уже добавил с любовью: — Маленькая балерина. Она неуверенно улыбнулась сквозь слёзы. И Патрик наклонился к её губам, чтобы убрать неуверенность из её преданных глаз и сердца. За мгновение до того, как Лисбон ответила на поцелуй, он заметил, что она прикрыла глаза и доверчиво подалась вперёд. Сколько раз он подставлял её, а она всё равно верила ему. Каждый раз. Снова и снова. Но в этот раз он не предаст её. Ни за что. В этом он был уверен, как никогда в своей жизни. — Спасибо, — задыхаясь, счастливо произнесла Тереза и отстранилась. Патрик не успел среагировать, как она, закусив нижнюю губу, взволнованно спросила: — Станцевать для тебя одну композицию из балета?