* * *
Маринетт внезапно повернулась и застыла. Может, она хотела что-то спросить, но вместо этого посмотрела мне в глаза. Её голубые, они так и замерли, а зрачки расширились. Я же боялся шелохнуться. Что она там видит — не знаю, но что-то она видела. Как тяжело было сохранять непринуждённость, при этом боясь пошевелиться, вздохнуть, моргнуть. Вдруг это могло помешать или всё разрушить? «Зеленый — это то, что мы видим всегда, с самого детства, с самого рождения. Буйство его оттенков кружит голову. Бесконечный зелёный с тонкими прожилками, переливами, напоминающий чем-то первозданный лес с нежными полупрозрачными травинками, колючей вековой хвоей, с бархатным врастающим мхом. Среди оттенков есть и совершенно стабильные, — такое милое спокойствие, — замершие, которые, кажется, никуда не двигались, никуда не звали, ничего не требовали. Абсолютно отрешённые, никаких эмоций, никаких чувств, там нет даже движения. Как застывшие темно-зелёные лучи, в которых заключена полная безмятежность и покой. Как одновременно в них помещалось столько всего: буйство жизни, буйство красок, роста, развития; молодость, зарождение чего-то нового — светящего, манящего, бурлящего, — и стабильная, неподвижная сформированность, неторопливость? Казалось, что им ждать не в тягость, что это бытие они наблюдают издалека, что они в нём были всегда и также будут всегда, ведь это что-то вечное… Есть бытие, а небытия просто нет…» Её соседка по парте открывала и закрывала рот, у неё выходили только вздохи и пыхтение. Алья привыкла, что эти «провалы» никогда ни к чему хорошему не приводят. Но разрушить такой момент у неё рука не поднялась. Она же видела, как старательно я не дышал, что был готов совсем отказаться от этой привычки, лишь бы миг продлился… Читать мысли я не умею, и я не знал, что сейчас творится в её голове, но я видел отражение себя в её взгляде, в бездонном голубом был я, и я там тонул.* * *
Но теперь — это не тогда. Тогда надежда быть понятым только начинала разрастаться, заполняя своими корнями всё его нутро, теперь же она высохла, оставляя после себя только ноющую пустоту. «Я не знаю, что не так. Я просто хотел, чтобы у меня была девушка, чтобы меня кто-то понимал в этом мире. Здорово, наверное, заботиться о ком-то, и чтобы и о тебе заботились… Многие в классе уже встречаются с кем-то. Как пригласить девушку на свидание, как хотя бы поговорить, чтобы потом не пришлось вызывать пожарных, скорую или спасателей?» Он не мог не заметить, что мир играет против него. «Как же я от этого устал… Как же трудно бороться с обстоятельствами…» В школе было ещё хуже. Рутинные, тягучие будни, а ещё суровые и бесцветные, и постоянно нужно было держать себя в руках, чтобы поддерживать эту бесцветность, не то взлетевшая на воздух школа послужила бы слабым оправданием необдуманных действий. Невозможно переносить, что ОНА без конца мелькала то тут, то там, падала, поскальзывалась, врезалась и сбивала… А главное — ему нельзя вмешиваться! Он уже пробовал… Стоит поднять упавшую книгу, как кто-нибудь спотыкался, и все кубарем катились с лестницы, набивая синяки и зарабатывая ссадины. Все его старания можно было бы назвать: «Сто один провал в попытках сблизиться с одноклассницей». Такая беспомощность… От этого перед глазами стояла рябь. Открыл, закрыл глаза, сжал, разжал кулаки — ничего не изменилось. Кажется, вообще ничего изменить нельзя. «Я знаю, что если ставить перед собой невозможные, невыполнимые цели и прикладывать все усилия, то мир тоже пойдет навстречу, подвинется к тебе, улыбнется в ответ». Но сейчас это не работало. Сейчас хотелось сдаться… Каждое мгновение ощущалось болезненно… И тупиковость ситуации… Такое могло доконать кого угодно. Где-то за грудной клеткой разрастался ком, заполняя его чёрным, тягучим и вязким, оно скрепляло все кусочки, склеивало и углублялось, продвигаясь всё дальше и дальше, заполняя почти всё… Леденящая волна пробежала по телу, как будто его окатили из ведра. Ощущал ли он себя таким жалким когда-нибудь? Ну что теперь зависело от него? Что предпринять? Не хотелось принимать поражение. Не хотелось вопреки всему. Он видел маячащую на горизонте табличку «Game over», понимал, что проиграл, абсолютно проиграл, и у него не было никакого запасного плана. Адриан просто не хотел признавать неминуемого поражения, он был раздавлен и обессилен, только одно упрямство никак не оставляло своих позиций. Почему мир был с ним так суров? Когда он успел замарать свою карму? За ним тянулась полоса неудач и разрушений, как будто проклятие, ЧУМА, что ли? С такой неудачей на хвосте опасно предпринимать какие-либо действия. Чем больше он проявлял стремление, тем разрушительней была реакция. Всё складывалось назло ему. Какая-то физика действует… Что это? Упругость (F= -k×Δl)? Компенсирующие силы сводили все его попытки к нулю. На робкую просьбу он получал робкий отказ, на пылкий порыв — гневные тирады, на смелый шаг — разрушительные последствия. Как мир может отзеркаливать все его порывы и стремления? Какой-то Великий Уравнитель получается… Можно ли обойти его запреты? Если это действует его любимая физика, то против неё не попрёшь… Солнце озарило класс. «Как же это красиво. Почему мир, в котором есть луч солнца, так разительно отличается от мира, в котором его нет? Если сам луч — поток корпускул… Что такое эти корпускулы?.. Да чёрт его знает, но мира без них я не хочу!» От чего-то всегда приходится отказываться, трудно делать выбор, трудно… но нужно. Что делать, если твои желания не совпадают с пониманием необходимого? Нужно что-то одно отпустить, пока сомнения не разорвали на части. Принимать решения — это самая сложная часть из того, что доводится делать каждый день, ведь у каждого решения есть последствия. «Чем больше действие, тем больше противодействие, по-моему, случившегося уже вполне достаточно. Хватит. Может, попробовать ценить то, что имеешь, радоваться и быть благодарным за это? А не гнаться за неведомым и призрачным? Ведь в погоне невозможно наслаждаться жизнью, которая у тебя уже есть. Меньше действие — меньше противодействие, должно сработать…» — Привет, Маринетт! Я бы хотел стать твоим ДРУГОМ. — Привет, — улыбнулась девушка, — у меня почти нет друзей… Для мне это ново, но дружба — это лучший подарок!