Поменяемся?

Леонардо всегда помогали обрести душевное равновесие медитации. Именно поэтому сейчас он сидел в додзё в позе лотоса, медленно дыша через нос и пытаясь усмирить бушевавшие внутри эмоции — туго сплетенный ком из злости, обиды и глупого страха, что он не так уж и нужен, потому что не справляется со своей ролью лидера. Опять все этот Раф. Наговорил за завтраком такого, что владелец катан не выдержал, сорвался, накричал на всех, кто попался под горячую руку и сбежал успокаиваться. Пытаясь разложить по полочкам причины своего странного поведения — ну почему он так остро реагирует на глупые подколки младшего, Лео даже не услышал, как скрипнула дверь додзё. Только почувствовав затылком пристальный взгляд, чуть приоткрыл глаза и вопросительно обернулся. И едва не подавился готовым сорваться с языка вопросом о том, что же понадобилось от бедняги лидера опять: — С-сэнсэй? — вот уж кого, так это отца он совершенно не ожидал увидеть сейчас. — Да, сын мой, это я, — мягко улыбнулся Сплинтер, вводя Леонардо в ещё большее удивление. — Я слышал вашу утреннюю ссору с Рафаэлем, и думаю, что ты не против хорошего совета, — пояснил он причину своего появления, и, видя молчаливое согласие, продолжил: — Ты зол, ты обижен, и не понимаешь, чем заслужил подобное отношение, и это правильно — ведь ты не он, и не знаешь, что происходит в душе брата. Попробуй разобраться в этом, поставь себя на его место — и поймешь, в чем проблема и где произошла ошибка. Я верю в тебя, не зря ты — лидер команды, объединяющий всех вас, таких разных. И сэнсэй, тихо поднявшись, исчез в дверном проеме своей комнаты. Мечник тихо выдохнул, только теперь поняв, что задержал дыхание во время разговора. И тут же заметил, что снова не один. «Да когда же это перестанет быть дурной традицией — лезть ко мне во время медитаций, и можно будет хоть немного расслабиться?» — даже как-то обреченно вздохнул он про себя, рассматривая посетителя. Им оказался, как ни странно, Раф. «Неужели решился взяться за ум и пришел извиниться?» — удивился обладатель голубой повязки, но тут же помотал головой — нет, это было бы чересчур странно. Тем временем мастер сай, не обращая на брата никакого внимания, уселся напротив, подогнув под себя ноги, и закрыл глаза. Лео удивился ещё больше — это был совсем не Рафовский поступок, но, посверлив взглядом с минуту спокойную мордочку напротив, расслабился, вновь настраиваясь на прерванное упражнение и соскальзывая в темную глубину подсознания. Из мельтешения ярких пятен его вырвал сердитый вопрос: — И долго мы ещё молчать будем? — говорил брат почему-то хрипло, как будто простудился и сорвал голос. — А? Что? — не понял сначала Леонардо, но потом до него дошел смысл сказанного, и он уточнил: — А ты хотел поговорить? Я не против, но лучше иди сначала проверься у Донни, ты охрип, не заболел ли? Он совершенно не понял, что задело обладателя красной повязки, но тот натурально и очень угрожающе зарычал, резко поднялся и вышел из додзё, громко хлопнув дверью напоследок. Лео опечаленно вздохнул, опять он сказал что-то не то, и это помешало их примирению. Впрочем, как и всегда — саеносец так импульсивен, что старший просто не представляет, как с ним правильно себя вести. Внезапно словно молния мелькнула в мозгу лидера, осветив самые отдаленные уголки его сознания, и он неожиданно решил, хитро улыбнувшись: -Сэнсэй говорил, поставь себя на место брата? Ну что ж, чтобы проникнуться лучше, скопируем стиль поведения! *** День у Рафаэля не задался с самого начала — опять сцепился со старшим братцем во время завтрака. Нет, сначала всё было просто отлично — пока остальные еще спали, он по-быстрому поглощал свою порцию яичницы, при этом умудряясь напевать себе под нос, и даже синяки и царапины, полученные во время очередного ночного дежурства в облике Всевидящего, не могли испортить ему утро. Глубоко в душе он надеялся, что успеет поесть до того, на кухне объявятся братья. Но Леонардо всегда умудрялся появляться невовремя, беся Рафа. Беся ли?.. И сейчас, сияя улыбкой, этот приду… пай-мальчик весело вошел на кухню, с самыми благостным выражением лица воскликнув: — Доброе утро! «Для кого доброе, а для кого уже не очень,» — мрачно подумал владелец сай, прекращая петь. А Лео, даже не заметив резкой перемены настроения брата, заварил себе зеленый чай и уселся напротив, укоризненно поглядывая на младшего. Долго так продержаться Рафаэль не мог, и поэтому взорвался буквально через несколько минут: — Ну что? Что опять не так? Почему ты смотришь на меня с видом озабоченной мамочки? Лидер, не обращая на обзывательство внимания, серьезно спросил: — У тебя снова повреждения, которых не должно быть. С кем на этот раз подрался? Раф почувствовал, что закипает. Какая разница, что вообще произошло? Он же не говорит об этом, значит, не хочет. В конце концов, это личное дело каждого. Но Леонардо никогда так не думал, считая своим долгом влезть в жизнь каждого из братьев. И если младшие этому были даже рады (почему-то), то темперамент всегда посылал обладателя голубой повязки в панцирь, подкрепляя свой взгляд на это дело парочкой ругательств. И опять он не сдержался, заявляя как можно громче: — Слушай, ты уже достал. То ты не выполняешь свои прямые обязанности как лидер — лезешь на врагов, прикрываешь нас, а сам подставляешься по полной, то начинаешь скакать вокруг, спрашивая о каждой царапине. Да будь моя воля, ты бы сейчас первый отчитывался тут, кто тебе и за что набил морду. Потому что ты не лидер, Лео, лидеры не такие идио… Чашка с изображением лепестков сакуры звонко стукнула об стол, прерывая его. Мечник навис над Рафаэлем, шипя: — Не лидер? Идиот? Мамочка? Я просто проявил участие, Раф, спросил, кто тебя опять побил. Но с тобой просто невозможно говорить нормально, ты не понимаешь слов, подчиняешься только грубой силе. И знаешь, мне это надоело. Больше мы не берём тебя на поверхность, пока хоть немного не научишься вести себя адекватно… Куда это ты вообще смотришь? Рафаэль во время монолога Леонардо затаил дыхание, чувствуя владельца катан так близко от себя, ощущая, как коротко и часто тот дышит. Опустив глаза, он принялся украдкой рассматривать пластрон брата, изучая взглядом каждую трещинку, каждый скол, пытаясь запомнить неповторимый рисунок… И вздрогнул от неожиданного вопроса: — Куда ты уставился? — повторил Лео, хмурясь. Не зная, что ответить, Раф начал отчаянно краснеть. — Оу-оу, какие терки! — неожиданно воскликнул за их спинами бодрый голос Микеланджело, а Донни, появляясь следом, сонно пробормотал вместо приветствия: — Ребята, вы опять ссоритесь? Рафаэль, пользуясь тем, что внимание лидера ненадолго ослабло, отпихнул того в сторону и ринулся прочь из кухни. Владелец катан рванулся было за ним, но был остановлен рыком: — Иди в панцирь, Лео! — и в этот раз, как и всегда. Мастер сай выбежал из кухни, громко хлопнув дверью, и воцарилась неприятная тишина. — Мы что-то не то сказали? Да? — виновато вопросил Майки, косясь на рассерженного старшего. Но брат, доведенный до крайности, только сообщил ему, что они с Донателло первосортные дураки, и сбежал следом за темпераментом. Микки пожал плечами — он не собирался расстраиваться из-за глупостей, и весело спросил умника: — Приготовить тебе завтрак? *** POV Рафаэля Добравшись до своей комнаты и со стоном отчаяния упав в гамак, я пытался успокоиться. Только-только мне казалось, что получилось, как вспоминалась очередная трещинка на груди у брата, и все спокойствие летело в бездну. Я сам не понимал, что же опять заставило меня наорать на Лео, на самое родное и дорогое существо в мире… Надо бы с ним поговорить. Я встал, сделал глубокий вздох, чтобы перестать накручивать себя, и направился додзё, попутно раздумывая, что со мной не так? Почему я так нервничаю из-за нашего лидера? Он же брат, просто мой брат, как Донателло или Микеланджело… Но я прекрасно понимал, что обманываю себя. Он для меня давно уже не просто, и уж точно гораздо больше, чем брат. Но вот я для него, скорее всего, неуравновешенный придурок. Так мне и надо. С этой мрачной мыслью я остановился у входа в тренировочный зал, услышав тихий шорох. Осторожно заглянув внутрь и прислушавшись, заметил, как дверь в комнату Сплинтера тихо прикрылась. Вслед за этим послышался судорожный вздох Лео. Руки сами собой сжались в кулаки — неужели ему сейчас досталось, и наверняка из-за моих утренних криков. Почувствовав себя последней сволочью, я подошел к брату, беззвучно ступая, и присел перед ним на жесткий коврик, прикрыв глаза. Мне, конечно, никогда не нравилось медитировать, но ради примирения можно было пойти на уступку. Из-под полуопущенных век глядя на изящную фигурку, на тонкие запястья, на тонкие длинные пальцы, расслабленно лежащие на коленях, я вруг понял, что во рту пересохло, а внутри вновь появилось это странное чувство, когда безумно хочется схватить в охапку вредного мечника и заткнуть ему рот поцелуем, если вдруг решит сопротивляться. Прикусив губу до крови, чтобы избавиться от неожиданно сильного желания, спросил, понимая, что голос звучит хрипло: — Долго ещё молчать будем? Леонардо воззрился на меня так удивленно, словно увидел сиреневого енота. Но ответил так по-лидерски… — Я не против, но, может, к Донни зайдешь? Вдруг ты простудился? — и смотрит глазищами своими, голубыми как ясное небо. В Нью-Йорке такого никогда не было. Только когда они откопали в куче бесполезного хлама потрепанную книгу сказок, и Донни читал её вслух долгими скучными вечерами, маленький Раф впервые придумал это сравнение для глаз брата. А сейчас… Сейчас я просто зарычал от осознания, как мы стали далеки друг от друга. И как же хочется вернуться в детство, где все было просто и ясно, где владелец катан улыбается и весело болтает с братьями о разных глупостях… Со мной — тоже. Не вытерпев эту пытку воспоминаниями, я резко вскочил и позорно сбежал из зала, стараясь удержать непрошенные слёзы. Тяжело дыша и всхлипывая, я летел по коридорам, а в голове проносились тысячи мыслей, перепутываясь друг с другом, разрывая мозг своими противоречиями. И вдруг одна, ясная и четкая, поразила так, что пришлось спешно затормозить, чтобы не упустить: -А что, если относиться к Лео так же, как он ведет себя со мной? Тот же холод, безразличие и общие вежливые фразочки, так сильно им любимые?.. Посмотрим, как понравится нашему многоуважаемому лидеру его собственные слова. Клянусь, это будет весело! Ю-у-ху!