Раз в крещенский вечерок девушки гадали

За окном мела пурга. Ветер просачивался в каждую щель замка, издавая жуткие завывания и заставляя всех кутаться в тёплые вещи и использовать согревающие заклинания. Снега высыпало столько, что и без того не шибко расторопные джины не успевали расчищать дорожки - сугробы были по колено. А ещё этот адский мороз, от которого деревенела одежда, щипали щеки и покрывались изморозью ресницы и волосы. Танька полировала мягкой замшей контрабас и скучала по полетам. Сейчас бы в небо, почувствовать пружинящий воздух, ощутить этот пьянящий восторг. Но в такую погоду даже из замка выходить опасно не то, чтобы летать. Пипа разговаривала с Нинель Дурневой по зудильнику, громко обсуждая новые покупки с Лысой горы. Снова ей прислали платье без перечеркнутого глаза, который бы не заострял внимание окружающих на ее необъятной фигуре. Дочь Германа Дурнева рвала и метала, а заботливая мамуля успокаивала ее и говорила, что папа обязательно разберётся и стрясет с них моральную компенсацию в виде новых платьев и двух-трёх литров крови с каждого продавца. Неожиданно ввалилась в комнату Гробыня, настолько сильно хлопнув дверью, что паж едва не свалился с подставки, а со шкафа не упали дополнительные одеяла. Склепова заговорщически прижимала к себе коричневую из потертой кожи сумку, из которой виднелся край овального зеркала. - Погадаем на суженого-ряженого? - подмигнула Гробыня карим глазом, доставая зеркало и пару чёрных витых свечей. - Мамуля, я тебе перезвоню! - резко оборвала разговор Пипа и бросила зудильник в сторону. - Это что за старьё? Склепова хмыкнула, любуясь своим отражением. - Сама ты старьё, Пипенция. Это зеркало самого бога Эроса. С помощью него Эрос подглядывал за Психеей, если его не было рядом, чтоб мать, Афродита, ненароком не прибила. Наверно, это ещё с Древней Греции повелось, что все свекрови - стервы, - хихикнула Гробыня. - Ну и, поскольку Эрос был не просто купидончиком со стрелами, а богом, то и зеркальце-то непростое. Не золотое, конечно, но все равно ряд полезных свойств всё-таки есть. Пипа хотела было заглянуть и рассмотреть зеркало, но Гробыня прижала его к себе. - Ты чего, сдурела? Думаешь, это обычное лопухоидное зеркало, что ли? Испепелит мгновенно, если посмотреть на своё отражение без заклинания! Пипа сразу отпрянула, в стиле «не очень-то и хотелось смотреть». - Короче, можно в нем увидеть своего суженого-ряженого, если произнести нужное заклинание и зажечь две чёрные древнегреческие свечи. Танька взглянула на свечи в руках Склеповой. На вид вполне обычные, как из магазина. Неужели правда древнегреческие? - Гроттерша, я вижу твой немой вопрос. Да, свечки именно оттуда. У Ягге стащила парочку, - широко улыбнулась ведьма. - Склеп! Хватит подзеркаливать! - Глаза закройте, пока я буду ставить зеркало на стол, а потом по команде скажите «Невериус влюбовь». Пипа и Таня закрыли глаза, Пипа для верности даже отвернулась. Гробыня гремела подставкой для зеркала, а затем в комнате почувствовался запах зажженных свечей. - Ну все. По моей команде, пли-и-и! Девушки одновременно произнесли «Невериус влюбовь», и перстни выбросили по две красных искры. Перстень Феофила Гроттера недовольно заворчал, мол, на всяких мужиков ещё красными искрами разбрасываться. Гробыня уже сидела перед зеркалом, поправляя волосы. - Что, начнем? - потёрла она руки в предвкушении. Танька не особо верила в этих всех суженых-ряженых, но все равно наблюдала с любопытством. А Пипа шепотом молила, хоть бы Бутербред Питт или Джонни Педд, или Гроберт Дауни младший. - Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный! - произнесла Склепова и разом задула обе свечи, от которых резко пошёл красный дым. Из зеркала на Гробыню смотрел Гуня Гломов во всей его красе. Он ей неуклюже улыбался и старался слинять за раму. - Пф, ну так неинтересно. Я думала, будет хоть какая-то интрига! - она явно была разочарована. Гробыня освободила стул, и на него резво прыгнула Пипа. Стул едва выдержал такую атаку, покачался, но ножки, тем не менее, устояли. Пипа зажгла зажигалкой свечи - сказывалась лопухоидная привычка. - Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный! - красный дым от свечей снова заволок зеркало и спустя мгновение развеялся. Генка Бульонов еле вмещался в зеркало, ему даже приходилось нагибаться. Пипа нахмурилась. - Все это фигня! Моим мужем будет Бутербред Питт! Я так сказала. Генка в отражении поник, грустно опустив подбородок. - Ну ладно, не расстраивайся, - Пипе стало жалко Бульона. - Ты тоже ничего. Бульон радостно заулыбался и растворился. - Гроттерша, твоя очередь, - Гробыня вальяжно развалилась на своей кровати, но так, чтоб видеть все, что происходит в зеркале. Таня отложила замшу и неуверенно села на стул. «Зажигалкусом» она зажгла уже наполовину расплавившиеся свечи. - Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный! От красного дыма защипало глаза, и от волнения засосало где-то под ложечкой. Таня распахнула глаза, побыстрее стараясь увидеть фигуру в зеркале. В отражении на неё смотрел Бейбарсов. Повзрослевший, с другой прической, но всё-таки Бейбарсов. Он скрестил на груди руки, держа в одной из них неизменную бамбуковую трость. И этот магнетический, пылающий взгляд сложно было не узнать. Глеб щелкнул пальцами, и рядом с ним появилась длинноволосая рыжая девушка, лет тридцати. На руках у неё был свёрток. Спутница развернулась, и Таня увидела, что это был голубоглазый красивый мальчик. Бейбарсов приобнял девушку и нежно (это слово вообще применимо к некромагам?!) погладил ребёнка по голове. Рыжеволосая прислонилась к его груди, словно ища защиты, и, мягко улыбнувшись, влюблённо посмотрела в глаза Бейбарсову. Тот поцеловал ее в лоб и что-то шепнул на ухо. Изображение растворилось, и зеркало стало отображать Таньку. - Ну ничего себе! - удивленно выдавила Склепова. - А маечник-то где? «Все именно так и будет», - пронёсся в голове у Тани голос Глеба. - Бред! Ещё какому-то дурацкому зеркалу верить! - демонстративно фыркнула Гроттер, делая вид, что ей абсолютно все равно. «Сама дура!» - на зеркале появились большие красные буквы. Склепова громко засмеялась. Она встала и спрятала обратно зеркало в сумку, а огарки свечей положила на тумбочку рядом с кроватью. Гроттер снова вернулась к полировке контрабаса, все также демонстрируя своё состояние мне-по-барабану. Но Гробыню было сложно провести, особенно такой плохой актерской игрой - Таня совершенно не умела скрывать свои чувства. И она не могла упустить возможности подколоть подругу. - Ну чего, Танюх, когда я буду ловить чёрные розы на свадьбе? Гробыня материализовала на голове Тани маленькую чёрную фату, а контрабас обвили чёрные кустовые розы. - Склеп! Таня поняла всю комичность ситуации и засмеялась уже вместе со Склеповой. В конце концов, зеркало ничего не решает, не предопределяет наши решения. Каждый вершит свою судьбу сам.