Ты поймёшь, что узнал, отличил, отыскал По оскалу забрал — это смерти оскал! ― Ложь и зло, — погляди, как их лица грубы, И всегда позади — воронье и гробы! В. С. Высоцкий. Баллада о Борьбе
Едва попав в Милленион, они с Гарри сразу же расстались. Брэндона направили в развалюху на западной окраине города ― мелкой шестёркой в контору, официально принимающую ставки на бега в том районе, а подпольно дающую в долг проигравшим и обирающую выигравших. Ничего особо нового в данной ему работе не было. Брэндон помогал принимать звонки, записывать информацию, но в основном играл роль грубой силы. Как и раньше. Куда направили Гарри, он не знал, и как связаться с ним ― тоже. Но на прощанье Гарри подмигнул ему, улыбнулся и сказал, что теперь-то они точно не пропадут. Это вселяло уверенность, что с Гарри всё хорошо. В конце концов, уж Макдауэлл-то точно не пропадёт. Ему наверняка пришлась по душе жизнь в синдикате. В отличие от самого Брэндона. Ему не нравилось его теперешнее занятье. Не нравилось обирать людей, не нравилось бить их, чтобы, по сути, ограбить. Будучи уличной шпаной он, конечно, и крал, и дрался ― и оттого, что таков был единственный способ выжить, эти поступки лучше не становились. Но это не шло ни в какое сравненье с нынешним положеньем дел. Казалось бы: встань и уйди, раз так всё плохо, но идти Брэндону тоже было некуда, незачем, не к кому. Все дорогие ему люди находились здесь, в Милленионе, а потому покинуть синдикат ― всё равно, что отказаться от Гарри и от Марии. И Брэндон сам не заметил, как свыкся с новой жизнью. Возможно потому, что люди, вместе с которыми он работал, были, в сущности, неплохими, и относились к нему хорошо. Громкоголосый, щербозубый Гэри и мистер Рич, терпеливо и внимательно наставляющий его относительно синдиката, скрашивали его одиночество. Без них оно, верно, совсем затопило бы его. Хотя, если подумать, именно это и случилось. Брэндон просто плыл по теченью ― всё лучше, чем тонуть. И неожиданная встреча с Гарри в головном офисе, куда он и мистер Рич приехали сдавать собранные деньги, походила на спасательный круг. Щеголевато одетый, бодрый и полный оптимизма, Макдауэлл стал хорошей встряской. Говорят ведь, что старый друг лучше новых двух. Именно этого Брэндону и не хватало: кого-то родного. Вечер в местечке «Rosa Mexicana», куда пригласил его Гарри, наглядно продемонстрировал, как много переменилось в жизни за последние полгода (на самом деле несколько больше, чем за полгода, но все дни в Милленионе слились в один долгий, бессмысленный день, и он то и дело терял счет времени). Ли и Боб, новые друзья Макдауэлла, с которыми тот чувствовал себя легко и свободно, в какой-то момент заставили Брэндона ощутить себя бедным родственником. Ненадолго, мимолётом. Жизнь шла своим чередом, Гарри строил грандиозные планы… ― Брэндон! ― Гарри стукнул кулаком по ладони на восточный манер. ― Давай станем членами Семьи! ― вот так неожиданно закончились рассужденья о прибыли и прочем. Брэндон в растерянности замер, но Боб, уникальный обжора, избавил его от необходимости отвечать, закричав: «И я тоже!» ― и снова заплевав Гарри. Так этот разговор и закончился полушутливой перепалкой об аппетите Боба. Но позже, когда они гуляли по городу, Гарри вернулся к этой теме: ― Брэндон, я тебе звякну, будь наготове, хорошо? ― Хорошо, ― кивнул он. ― Давай поднимемся наверх, ― Гарри обернулся к панораме ночного города. ― В синдикате, в Милленионе. Мы станем частью Семьи! Чуть помедлив, Брэндон отозвался: «Да». Раз Гарри хочет этого ― он поможет. На следующий день случилось нечто непредвиденное. Всё было как обычно, а потом вошел мистер Рич и сказал, что у них есть работка. Тут-то Брэндону и догадаться бы, что дело нечисто, но… Он не догадался. ― Кто-то напал на магазин, которым владеет синдикат, ― объяснял мистер Рич, пока они подъезжали к месту (каким-то служебным строеньям в порту). ― Там было много ценных вещей. Всё стоимостью около восьмисот штук. ― Так, нам нужно найти эти ценности? ― встрял Гэри ― Нет. Мы точно знаем, где их прячут. Нам нужно… вернуть их обратно, ― мистер Рич говорил как-то особенно размеренно и ровно. ― Чего?! Неужели у синдиката не нашлось никого получше? ― изумлённый голос Гэри заполнил всю машину. Иногда его манера вертеть головой за рулём очень Брэндона нервировала. ― Не знаю. Честное слово, сам теряюсь в догадках. Я только делаю то, что мне велят, ― мистер Рич поднял взгляд к отраженью в зеркале заднего вида. ― Брэндон. ― Да? ― встрепенулся он. ― Соберись. Как и всегда, это был отличный совет, пусть и выданный приказным тоном. Случившееся нельзя было назвать полной неожиданностью ― в глубине души Брэндон давно понял, что так всё и будет, ― но эхо выстрелов, раздавшихся в заброшенном доковском складе, преужасно отдалось в голове. ― Брэндон, это и есть синдикат, ― мягко сказал ему мистер Рич потом, когда они уже подъехали к его дому, и Брэндону ничего не оставалось, только ответить, склонив голову: «Да». Было странно видеть, что член мафии, к тому же хладнокровный убийца, тихо и мирно живёт вместе со своей старенькой матерью. Это тоже часть синдиката. Работа, ничего личного. После новой встречи со смертью Брэндон чувствовал себя полностью опустошённым. За прошедшее время неотступная боль притупилась, ушла на второй план, но вид людей, расстрелянных мистером Ричем в упор, всколыхнул все тщательно приводимые в порядок чувства и мысли. Когда тебе семнадцать, когда ты сделан из пружинящих мышц, крепких костей и горячей крови, смерть представляется чем-то далёким… Брэндон только привык к тому, что так и есть, как смерть вновь обратила к нему своё лицо. И оно было ужасно. От визита Гарри, поджидавшего его на месте работы-и-ночлега, лучше не стало. Брэндон узнал много нового и о себе (он-де и беззаботный, и работой занимается бесполезной, и ― невысказанное ― неблагодарный, к тому же), и о Гарри. Это Макдауэлл подстроил всё так, чтобы в док поехали они трое, а не «кто получше». Таков был план Гарри по протаскиванью его к себе наверх: подкидывать подобную работу и тем самым доказать полезность Брэндона. ― Тебе это что, не нравится? ― уловил Гарри его настроенье. ― Нет, ― отозвался Брэндон, не поднимая головы. ― Я что, прошу слишком многого? ― Гарри поднялся на ноги и подошёл к столу. ― Если тебе это не нужно, то я должен извиниться. ― Всё нормально, ― это была одновременно и правда, и ложь. Всё было совершенно нормально и в то же время где-то притаилась вопиющая неправильность. Уловить и тем более высказать её не получалось. ― Брэндон… Ты знал, что здесь Мария? ― Гарри что-то прочел в его изумлённом лице. ― Так вот, вот почему ты приехал?.. ― Кто знает, ― Брэндон действительно не мог разумно объяснить, почему вступил в Милленион вместе с Гарри, хотя изначально не собирался этого делать. Наверное потому, что не хотел остаться один. ― Ты безнадёжен, ― Гарри подошел к нему вплотную и вынул из кармана какую-то бумажку. ― Это адрес школы, в которую ходит Мария. Он взял сложенный вдвое листок, недоумевая, к чему всё это. Прошло столько времени, а теперь Гарри свалился как снег на голову со всем этим… ― Я не хотел тебе этого говорить. Но, как видишь, пришлось. Брэндон, Мария сейчас в поместье Большого Папы. Она живёт у босса синдиката. Я не знаю, как так вышло, но Мария стала очень близким к Большому Папе членом Семьи. Ты понимаешь, что это значит? Нет, Брэндон не понимал. Он уже совсем ничего не понимал. Ни что здесь происходит, ни что Гарри хочет от него. ― Она ― важна, ― пояснил Гарри тоном «для особо одарённых». А перед уходом посоветовал думать, прежде чем действовать, чтобы не терять головы. Не терять головы? Брэндону казалось, что он и так потерял всё, что мог. Он даже не был тем, кем прежде. Но Гарри удалось пробить брешь в его апатии. Впервые за всё это время Брэндону захотелось чего-то, по-настоящему захотелось. Увидеть Марию. Просто увидеть, хотя бы мельком. На следующий же день Брэндон отправился к школе Марии. Занятия вот-вот должны были кончиться, и он ждал, спрятавшись среди зелёных насаждений возле пришкольной аллеи. Показаться Марие на глаза после смерти её отца он не смел. Но взглянуть на неё!.. Хотя бы мельком… Наконец она появилась. Шла, болтая о чем-то с двумя другими девушками, смеялась. Чистые голубые глаза, короткие золотистые волосы, хорошая одежда. Светлая, нежная, прекраснейшая из девушек. Школьницы прошли мимо, с каждой секундой разрыв увеличивался, и Брэндон не выдержал — как тогда, на кладбище: — Мария. Обернувшись на его зов, она выронила книги и прижала руку ко рту: «Брэндон!..» В этот миг он был готов на всё: перевернуть мир ради неё или же бежать без оглядки до самого моря и дальше, если она не хочет его видеть. Но она хотела. Она не ненавидела его за то, что случилось с её отцом. Она думала о нём. Она даже искала его ― просто найти не смогла. Счастье оказалось недолгим: через мистера Рича поступил приказ не приближаться ни к Марии, ни к её школе. Синдикат создан ради порядка и приказы свыше надо воспринимать как глас божий, сказал мистер Рич. А Гарри, когда они встретились, растолковал ему, что иначе и быть не могло. Мария ― часть верхушки синдиката. Её берегут как зеницу ока, ради неё самой ― и ради безопасности Большого Папы. Именно это Гарри и имел в виду, призывая его сначала думать, а потом делать. Брэндон чувствовал себя таким дурнем, что дурнее, кажется, на свете и быть не может. А Гарри только улыбался, потому что знал всё заранее. Макдауэлл продолжал улыбаться даже когда к их столику подошли типы в костюмах и чёрных очках и велели Брэндону идти с ними (хотя Гарри явно не подозревал о подобном повороте событий). Люди в чёрном посадили его в машину, и они ехали всю ночь, а утром оказалось, что они приехали за город, к какому-то поместью. Брэндон уже по сто раз перебрал все возможные варианты и приготовился к худшему, но в итоге всё оказалось совсем не так, как он представлял. Его привели к какому-то человеку в летах, любителю рыбалки. ― Рыбалку любишь? ― спросил мужчина, закончив возиться с крючками. ― А? ― Рыбалку. Ры-бал-ку, ― в последнее время он слишком часто попадает в ситуации, когда с ним говорят как с умственно отсталым. ― Я… никогда раньше не пробовал. ― Пойдем порыбачим, ― этот человек наверняка является очень важной особой, раз может вот так выдернуть кого захочет едва ли не с улицы лишь для того, чтобы порыбачить. Брэндон послушно пошёл за ним, не спрашивая ни о чём. Всё, как учил мистер Рич. Рыбалка оказалась довольно увлекательным занятьем, а мужчина ― Большим Папой. Он рассказал Брэндону о прошлом отца Марии, о том, что они когда-то дружили, но потом отец Марии совершил какое-то преступленье и решил искупить его, вырастив Марию, как свою дочь. А теперь он погиб, и Большой Папа заботится о Марии в память о друге. Итогом рыбалки стали средних размеров рыбина (в породах рыбы Брэндон не разбирался, но Большой Папа объявил, что это ― форель) и, что гораздо лучше, разрешенье видеться с Марией. Только в пределах поместья, чтобы с ней ничего не случилось. Брэндон сказал, что всё понимает. Ведь Большой Папа создал синдикат, чтобы защитить тех, кто ему дорог, и навести порядок. Так объяснял мистер Рич. Теперь, когда он лично встретился с Большим Папой, причин для сомнений не было.***
После того достопамятного дня жизнь Брэндона наконец-то наладилась. Птицами пролетали чудесные деньки на излете лета, он часто виделся и с Гарри, и с Марией, а большего ему и не нужно было. Просто знать, что они рядом с ним и что он небесполезен ― этого вполне хватало для счастья. Не говоря уже о том, что были ещё Гэри, мистер Рич и Большой Папа. А потом всё в очередной раз перевернулось с ног на голову. Большой Папа устраивал какой-то съезд, и Брэндон получил приглашенье ― как друг Марии. Для неё это было «выходом в свет», для него ― просто сказкой, в которой любимая девушка учила его танцевать вальс в красивой зале, и сердце его пело. Жизнь ещё никогда, никогда не была так прекрасна, как в те минуты. Сказка закончилась очень быстро. Возвращаясь из уборной, Брэндон услышал какой-то звук, вскрик и как будто что-то упало. Он осторожно вышел в коридор. На полу что-то валялось, какая-то книга, а двери одного из лифтов ходили туда-сюда. Им мешала закрыться нога мёртвого мужчины. Трупов в лифте было два, судя по одежде и оружию ― они были охранниками. Воздух пах кровью и опасностью. Надо было что-то делать. Брэндон начал с того, что вынес тела из лифта. И взял себе пистолет одного из мертвецов. Просто на всякий случай. С оружием в руке он чувствовал себя уверенней. Тут из-за угла вышел Большой Папа, с ним ещё трое людей. Они увлечённо говорили о чём-то, и только Папа заметил, что что-то не так. Всё, что случилось дальше, произошло само собой. Вот Большой Папа окликает его; вот выстрел, сразивший одного из спутников Папы; вот человек, бегущий на них с криком «Большой Папа!!»… Дальше ― словно провал в памяти. А ещё дальше ― жжение в левом подреберьи и взрыв боли. Пуля так и засела где-то в районе живота. Его противник упал ― мёртвый, вне сомненья. Следом упал он сам, наконец отдавая себе отчёт в происходящем. Просто рухнул мешком на чьи-то руки. Судя по выкрику в ухо ― его подхватил Большой Папа. Шаги, разговор ― Брэндон отслеживал это всё постольку поскольку. Все силы уходили на то, чтобы дышать и не потерять сознанье. Вот этого Брэндон очень боялся. Боялся провалиться в темноту и уже не открыть глаза ни-ког-да. Рана пульсировала под пальцами, а от руки Большого Папы, лежащей поверх его ладони, было горячо. ― Почему?.. Зачем ты меня защитил? ― обернуться на негромкие, проникновенные слова Папы очень, очень трудно. Но он обернулся и получил новую вспышку боли в награду (или, всё-таки, в наказанье?). ― Ради синдиката? Или ради Марии?.. Почему? Почему это произошло? Зачем я его защитил? Зачем я нажал на курок?.. …зачем я убил того человека?.. Перед глазами проплыло лицо Гарри, затем ― Марии. Ответа на вопрос ― кого же я защищал?! ― не было. Были только боль, дурнота и тяжёлый пистолет в мокрой руке. Жизнь и смерть ― соседи. Их можно найти везде, даже в своём сердце. Любой может дать жизнь или принести смерть, и ты никогда не узнаешь, какое лицо будет у них на этот раз. И теперь он ― лицо смерти.