…плохо.
Весь мир, он поставлен только на том, чтобы отомстить кому-либо. Даже Изуку Мидория, божий одуванчик, который так боялся Кацуки Бакугоу вдруг решил отомстить. Неужели, тот маленький мальчик с милой улыбкой способен на насилие? Оказалось, да. Куча синяков и переломов из-за того взрывного блондина просто вывели Деку из себя. Заставляли рыдать целыми ночами, превращаться в машину убийств.***
— Ты же всегда избивал меня, Каччан. Неужели, теперь не моя очередь сделать тебе больно? — сжимает кулаки Деку и бьёт по связанному блондину дубинкой, ломая кости. Как только деревяшка касается кожи парня, раздаётся хруст, а Бакугоу стонет от боли, кусая губы. — Деку, ты… — он тяжело вздыхает и пытается откинуть голову назад, но по шее идёт удар и она ломается, как и другие части тела. Кацуки больно. Неистово больно, но он терпит, истекая уже какой час алой кровью. Его только недавно белая рубашка пропиталась кровью и стала нежно-розовой, чему так умилялся Изуку. — Ты ничтожество, слышишь? Я не перестану это говорить, даже сейчас. Ты глупый мусор. Голос блондина уже не как всегда громкий, а еле слышный, с лёгкой хрипотцой, но всё такой же смелый и грубый, как и всегда. Его что, серьёзно не сломить? Только вчера этот парень кричал что-то обидное Мидории, но тот уже не слышал. Уши будто заложило, а перед глазами так и крутился избитый до смерти Бакугоу, пытающийся подняться. Со слезами на щеках и просьбами о помощи. Но плакать Кацуки даже не собирался. Не хотел и не будет. — Глупый мусор, говоришь? А ты теперь бездвижный овощ, Каччан, представляешь? — парнишку будто довели до безумства. Глаза уже были не изумрудные, а тёмно-зелёные, в которых сияло желание убить этого героя. Изрезать, избить до смерти и оставить истекать кровью. Плевать, что Изуку могут посадить, совсем плевать. Плевать и на родных Бакугоу, совсем плевать. К кому он относился хорошо? Правильно, ни к кому. Ни одному человеку, он не сделал приятное. Так смысл этому жестокому человеку жить? У него даже души нет, наверное. И слёз у него, тоже нет. Ничего у Каччана, кроме его ёбаной причуды нет. Мидория смеётся и берёт в руки что-то новое. Электрошокер. Кацуки не видит, что хочет сделать парень, но зеленоволосый идёт к своей цели. Думает, как доставить больше боли. Как сделать так, чтобы он отключился от болевого шока. Чтобы не терпел, а рыдал, моля о пощаде. Чтобы доводить его до такого состояния, как доводил он. Но Каччан знал меру. Он знал, когда лучше закончить и не продолжать это всё, ибо потери для него были бы очень обидны и тяжелы. Стоп, что? Ого, Кацуки бывает душевно больно? Да нет, это точно глупые сказки, рассказанные каким-нибудь жителем Японии. Не бывает такого и даже никогда не будет. Изуку подносит шокер к животу парня и бьёт током, от чего из уст блондина раздаётся краткий крик и дыхание на пару секунд прерывается, а после становится еще более частым. Деку смеётся и наслаждается этим кратким криком, будто пьянея от самого сильного алкоголя. — Тише, тише, сладкий! Рано свои связки тратить на такую легкотню, потом кричать будет тяжелее. — хихикает мальчишка и, сладостно потирая ручки, думает, как бы ухудшить и так ужасную пытку. Бакугоу дрожит. Ему уже слишком плохо, а слёзы уже готовы течь бесконечно. Мидория берёт большой нож, такой обычно используют для разделки мяса, и подходит к Каччану, требуя последние слова. Из глаз блондина потекли горькие слёзы, от которых всё тело разболелось еще больше. — Ты… ничтожный мусор… — хриплый голос Кацуки снова греет слух, а Изуку втыкает ему в живот нож, он чего тот начинает задыхаться и выдавливает из себя последние слова: — Который я люблю… -…Ч-что? — пошатнувшись, переспрашивает Мидория и бегает глазами по телу уже переставшего вздымать свою грудь Каччана.