***
Радостные жнецы проносились мимо, столь же радостно звеня заветными бутылками и шурша пёстрыми украшениями, которые теперь цепляли и на себя. Вот пронёсся Нокс, весь обвешенный серпантином и снежинками, а за ним, словно в детском стишке, кто на ком и кто с чем. Какой-то малец устроился на спине приятеля, победно размахивая мишурой и созывая за собой целую армию сверкающих от блёсток и гирлянд, радостных от наступившего выходного и впавших в детство стажёров и диспетчеров. Кажется, среди пробегавших, Уильям заприметил одного директора, задорно обгоняющего всех жнецов перед собой, что не мало удивило, если не ошарашило и не вызвало ступор. Сатклифф так же не остался в стороне и неистово бегал по всем этажам, развешивая, расклеивая, а моментами и просто разбрасывая красные украшения. Повезло же этой алой бестии — именно это был цвет Рождества, его любимый красный. Что ж, мешать празднику руководитель не собирался, но и становиться его частью не желал, решив для себя устроить очередной рабочий день, вечер и даже ночь в «экстремальных» условиях вечеринки. Направляясь в собственный кабинет, пока его никто не хватился, брюнет незаметно прошмыгнул мимо компании диспетчеров, отмечая про себя, что такими темпами скоро начнёт прятаться он назойливых коллег в каждой тени. Жнецы же активно спорили о том, куда именно повесить этот злосчастный кустик омелы, даже не заметив начальника. Оставался лишь один поворот опустевшего коридора до родного убежища, где даже громкие крики и заливистый смех были слышны не так отчётливо, как завывания ветра за окном. Но что-то внутри остановило жнеца и заставило обернуться, дабы убедиться, омелу ли эти олухи собрались вешать в Департаменте? — Любопытство кошку сгубило, ты знал? ~— как взрыв хлопушки за несколько секунд до праздника прозвучал насмешливый голос над ухом, а талию игриво обхватили рукой со спины, ясно давая понять, что до кабинета начальству теперь не добраться.. — Если ты надеялся провести эту ночь наедине со своими отчётиками, тебе не стоило останавливаться, Уильям. Но теперь, ты ведь не откажешься от моего приглашения на торжество, верно?~ Холодок прошёлся по спине младшего жнеца, когда тот наконец расслышал в этом дурдоме звуков знакомое ему хихиканье и наконец понял, кто именно остановил его так близко к цели. Длинными ноготками, покрытыми привычным чёрным лаком, разоблачённый жнец, еле касаясь, провёл продольные линии в месте захвата чужой талии, словно напоминая о своём присутствии и требуя хоть какого-нибудь внимания к себе. Выпавший из реальности на несколько мгновений Т. Спирс разнервничался от сложившейся ситуации, его изрядно удивило такое поведение старшего жнеца в свой адрес, и лишь невнятно пробубнил нечто еле разборчивое в этой предпраздничной суматохе. — Стоит сказать им, что это не омела.. они хотят повесить остролист, у него ягоды красные и, понятное дело, острые листики. Их часто путают. Кажется, осознав, насколько невпопад прозвучали эти слова, на щёках Уильяма появился еле заметный румянец, а сам он попятился в сторону кабинета, неосознанно прижимаясь к отставному жнецу, не упустившему этого момента. Чуть крепче приобняв свою «жертву», Легендарный уткнулся начальнику в плечо, выбивая всю столь необходимую сейчас уверенность из его разума. Решив помочь бедняге немного осмелеть, Гробовщик задумчиво промычал, пряча извечную улыбку за спиной жнеца, и спросил: — И как же тогда выглядит настоящая омела, Уилли? Уже с первых слов обращение на «Ты». Этот жнец никогда не беспокоился о деловом стиле диалога, позволяя себе называть любого так, как пожелает. У Спирса было достаточно времени, дабы привыкнуть к этому и вечно раздражавшему в исполнении кого-либо ещё «Уилли». Да, брюнет был готов признать, ему никогда не нравилась эта форма его имени, но в исполнении одного единственного жнеца, она не вызывала раздражения. Наоборот, на душе становилось теплее от такой мелочи, как ласковое обращение Легенды. Послышались близкие голоса и, не успев услышать ответа, хороняка бесшумно утянул начальника в тень, чтобы никто не смел мешать их забавной беседе. Убедившись в отсутствии ещё каких-либо посторонних лиц для уверенности, начальник продолжил незапланированную мини-лекцию по ботанике. — Настоящая омела имеет белые ягоды. И листья у неё узкие и закруглённые. Стоит, всё же, сказать им. — Слабый рывок вперёд в надежде выйти из столь смущающего положения был прерван чужой рукой, всё ещё бережно обхватывающей талию. — Не стоит беспокоиться. Уверен, им даже нет дела, под какой травой целоваться, вот и схватили первую увиденную, хи-хи.. — Легендарный ловко развернул Уильяма, продолжая удерживать за талию, и приблизил его лицо к себе, ухватив ноготками за подбородок. — А знаешь, я тут кое-что придумал. Придётся тебе меня подождать на вечеринке, а если тебя там не будет, я расстроюсь. Мы ведь не хотим этого? Хитрая улыбка граничит с непривычной серьёзностью и наигранно обидчивой гримасой на лице Гробовщика и заставляет неотрывно смотреть в ядовито-зелёные глаза, в которых уже во всю играют искорки азарта и.. безумия? Они не отпускают, словно предостерегая об опасности. Отведёшь взгляд и уже не жилец. Забирают в свой безмолвный плен, откуда уже не выбраться. Не дожидаясь ответа, зная его наперёд, читая его во взгляде, Легенда плавно убирает руку с талии и неспешно отступает, не торопясь отворачиваться. Не успел начальник опомниться, как уже стоял один в тёмном коридоре, всё ещё не понимая, откуда же этот загадочный жнец здесь появился?***
Гулкий смех, громкие разговоры и жаркие споры под периодический шум хлопушек и стрельбу бутылок шампанского. Корпоратив в самом разгаре и лишь один жнец остаётся в сторонке, мирно наблюдая за падающим снегом за окном через наклеенные на него бумажные снежинки. Он терпеливо ждёт. Не может не ждать. Его не страшит участь того, кто расстроит Легендарного, но почему-то нет желания заставлять этого безумного жнеца разочаровываться. Ведь в его глазах явно читалось — «это важно». Уже не раз весьма нетрезвые работники изъявили о своём желании увлечь Спирса в свою компанию, а кто-то даже шаткой походкой тянул его к псевдо-омеле, но суровый взгляд и взмах секатора вмиг отрезвляли любого. Как ни странно, работало даже с начальством самого Уильяма. Сбившись со счёта в выстрелах пробок и количестве сказанных тостов, брюнет умудрился задремать на большом подоконнике, усевшись туда, подальше от шумной компании, после очередного предложения выпить. Прекрасное место для более мирного ожидания и созерцания ночной улицы. Разбудило его почти невесомое поглаживание по щеке и первым, что увидел пробудившийся жнец, был виноватый взгляд Легенды. — Прости, что так долго. Оказывается, не так легко найти эту штуку в самый разгар рождественской ночи. Послышался тихий смешок, а перед носом младшего жнеца возникло несколько веточек омелы, перевязанных у основания лентой. Настоящей омелы, какой ей и положено быть подвешенной на потолке или в дверном проёме для придания празднику более тёплой атмосферы, с белыми ягодками и светлыми листиками. Подняв пучок чуть выше, позволяя одному сонному и обескураженному и другому хитрому и предвкушающему взглядам встретится, Гробовщик лишь тихо спросил: — Уилли, ты когда-нибудь целовался под омелой? Знаешь, что означает подобный поцелуй? Лёгкий прищур и пропавшая весёлость в голосе с головой выдавали важность этого вопроса для отставного жнеца, но ответ ему было суждено получить не так скоро, как он жаждал. Неожиданно кожу опалило дыхание вечно сдержанного начальника и первое, неуверенное и еле ощутимое касание могло показаться дуновением ветра, разыгравшейся фантазией Легенды, но уже через секунду холодные губы продрогшего на подоконнике за время ожидания жнеца накрыли бледные, вечно искусанные губы Гробовщика, смыкаясь в неуверенном поцелуе. Отвечать на первый вопрос более не требовалось, столь неопытными и осторожными показались действия жнеца Легендарному, решившему всё же взять инициативу на себя. Довольно улыбнувшись и лишь углубляя поцелуй, старший жнец продолжал держать веточку омелы, свободной рукой проводя по коротким и жёстким волосам брюнета, невзначай разрушая его идеальную причёску. За что и получил неожиданный «подарок» от партнёра. Не теряя времени, начальник укусил вредину за нижнюю губу, словно отомстив за своё ожидание и излюбленную причёску. Время словно остановилось для двух существ, так сильно не желавших прерывать этот волшебный поцелуй. Наконец, нехотя отстраняясь от Легенды и тщательно стараясь сфокусировать взгляд на полуприкрытых глазах жнеца, Т. Спирс тихо прошептал в полумраке Департамента: — Он означает.. вечную любовь. Послышался тихий добродушный смешок владельца Похоронного бюро. На талию, вечно скрытую бесформенным балахоном, легла уверенная рука, притягивая поближе к себе, словно боясь упустить самое дорогое сокровище. Весьма неожиданное действие для обоих. У Уильяма сносило крышу от одного только поцелуя, сознание не верило в происходящее, заставляя думать, что это лишь сон, а сам жнец всё ещё мирно посапывает у окна, подрагивая от холода. Но чужое тепло, талия под рукой и хитрый взгляд, не скрытый более чёлкой, опровергали эту теорию, кричали о реальности и непозволительности такого поведения в адрес старшего жнеца, который в свою очередь лишь неотрывно наблюдал за жнецом. Как же он любил этот румянец на строгом лице, нервно бегающие глаза, робкое молчание и столь безобидные, но порочные действия, нарушающие правила. Всего лишь поцелуй, но получить его от самого Т. Спирса было чем-то на уровне фантастики. Столь невероятным, несбыточным. Вымысел. Невозможно. Было невозможно. — Верно~ Довольная улыбка, совсем не безумная как это бывает обычно, украсила и без того прекрасное лицо отставного служителя Смерти. Ненужная более ветка упала куда-то под ноги, а шум ветра и ночная тьма скрыли признаки её падения вовсе. Увлекая начальника в более уверенный и настырный поцелуй, длинноволосое «сокровище» бережно укутало замёрзшего жнеца в серый платок, вечно затянутый через плечо. Жнец, кутающийся в необходимое сейчас импровизированное «одеяло», не мог не завораживать, но от любований прекрасной картиной, отвлёк неуверенный голос самого начальника: — Честно говоря, в моём кабинете всё это время висела омела.. Секундное молчание и громогласный смех разнёсся по пустым и затемнённым коридорам, сотрясая полки со столь бесценными книгами и документами. Мелкая дрожь от такого смеха всё никак не покидала тело Легендарного жнеца, когда тот, не церемонясь с объяснениями, потащил Уильяма в сторону его кабинета, позабыв об изрядно выпившей кучке жнецов, мирно похрапывающей где-то в Департаменте. В одном эти два жнеца теперь убеждены наверняка. Рождественская ночь полна чудес.