Неделька: Вторник-день, когда Исин не пришёл

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

      Крис — слишком мужик, ему плевать на всяческие нежности и заморочки. Ему не нужны отношения и вся эта розово-ванильная и сладкая романтическая хрень. Ему совершенно не упали переписки среди ночи, сдобренные сотнями сопливых смайлов и признаний, ему ни к чему переплетать пальцы и обмениваться поцелуями.       Ему неохота бродить по улицам за руки, отмораживая свой зад и бесценные пальцы, которыми он по праву гордится. У него нет потребности обниматься, раздаривая поцелуи, или готовить вместе, обсыпаясь мукой. Ему вообще вся эта романтическая ерунда до одного места, это если мягко выражаться.       Крису не понять, как можно быть мужиком и страдать подобной откровенной хернёй. Зачем это совместное времяпровождение, трата времени, сил, нервов, эмоций и денег на непонятные вещи, если секса достаточно? Крису не понять никогда.       У них с Исином секс без обязательств, зачем ему что-то ещё? Одно сообщение со временем — и достаточно. Исин прилетит в назначенное время, даже если до этого планировал печь пирожки для бездомных. Он бросит всё, отложит дела и метнётся к нему кабанчиком, чтобы удовлетворить страсть. А потом поплетётся домой. Как всегда.       Крис кривит губы — Исин стопроцентно притащит ту вонючую банановую смазку, потому что Крису не охота заниматься ещё и такой ерундой, вот и приходится терпеть навязчивый, сладкий и, кажется, неистребимый аромат. Но иначе Исин болезненно стонет и не даётся.       Хотя Крис редко осторожничает с ним, берёт, как ему вздумается. Чаще спиной к своему лицу, чтобы Исин под поцелуи не лез. Раздражает. И совершенно плевать на грустные глаза — сам согласился, Крис его не заставлял. Мог выбрать любого другого, но Исин вцепился клещом, какие теперь претензии?        И вообще. Если бы ему не нравилось — не приходил бы задницу подставлять. Не просил бы «ещё», позволяя вдавливать себя в матрас не только грудью, но и лицом, когда Крис властно брал его, прогибая в пояснице. Или пришпиливал его к кровати, опустив руку между лопаток, и надавливая, чтобы не вертелся.        В прошлый раз Исин пришёл к нему раскрасневшийся и издёрганный, будто на работе его на ковре не отчитали, а разложили пару раз. Исин, пряча глаза, предложил Крису встречаться, на что он расхохотался и выдрал Исина так, что тот едва смог уползти из дома, позабыв ремень от спадающих джинсов.       Сегодня Крис ждёт Исина привычно на десять. Каждый вторник на десять. К девяти у Исина как раз заканчивается смена, он успевает подготовиться и мотнуться к Крису, входя в квартиру как всегда — часы можно сверять — без трёх минут десять.       Крис наливает в широкий бокал коньяка, совсем немного — на палец, долго смотрит на переливающиеся внутри искорки и плещет колы — попробовал однажды в Европе, и теперь только так и пьёт. Напиток тёмный, кусающий за язык пузырьками газа, сладкий и с лёгкой горчинкой.       Хорошо идёт, один бокал, второй. Без двух минут десять. Крис хмыкает и наливает новую порцию. Но третий бокал идёт как-то не так. Исин никогда не опаздывает, а сейчас ровно десять. Крис смотрит на настенные часы, на наручные и проверяет телефон. И таки да — везде десять ноль семь.        Он бросает в рот горсть солёных орешков, одевается, крутит в пальцах с красивыми перстнями ключи и выходит из дома. Заводит мотор и устремляет машину в поток таких же ночных искателей приключений среди ярких огней ночного города.       Неделя проходит незаметно, но раздражение накапливается и растёт в геометрической прогрессии. Не потому что Исин не явился и не соизволил объясниться — хотя какое Крису дело, если у них отношения на ночь? — его бесит, что Исин будто бы везде, куда он ни пойдёт.        Крис в курсе, что они живут рядом, именно поэтому часа достаточно, чтобы Исин подготовился к их встрече и явился по первому зову. Но видеть Исина за стеклом огромного спортзала как-то странно. Чтобы не сказать раздражающе странно. Конечно, Исин всегда в форме, и это следствие тренировок, но видеть его в огромной майке не по размеру с ползущей с плеча бретелькой — дико.       Ещё и сидит лицом к огромной стеклянной витрине, за которой снуют люди, и в ус не дует. И ладно бы просто сидит, так нет, широко разводит ноги и потом сводит их вместе, напрягаясь всем телом. По груди явно струится пот, потому что ворот майки мокрый насквозь.        А почти белые, будто фарфоровые, острые коленки сходятся и расходятся. Оголяются молочные бёдра, когда шорты ползут выше, и вновь скрываются под ними. И тёмная родинка на ключице видна настолько отчётливо, что Крису хочется стереть её пальцем.       В другой день он видит Исина в магазине. Он едва тащит корзинку, забитую рисом, смесью злаков, овощами и фруктами. Рядом с брокколи алеют крутобокие яблоки и желтеют лимоны. И самая гадость и страшный сон Криса — бананы. Две связки. Фу-фу-фу.        Крис сглатывает и теряет Исина из виду на время. Но внезапно обнаруживает его перед собой в кассе и зависает на россыпи родинок на молочной коже шеи. Он и не замечал, что у Исина пирсинг. И родинка на том же левом, аккуратном, чуть приплюснутом к голове ухе.       Крис никогда не обращал внимания на уши Исина. На аккуратное витое серебряное колечко. На родинку. И уж тем более не думал, что уши Исина так напоминают волчьи. Такой интересной и необычной формы, красивые, ровные, но чуть сплющенные, как прижатые к голове уши рычащего волка. Крис надолго зависает на ушах Исина.       И отвисает только тогда, когда его начинают толкать стоящие позади покупатели, он расплачивается, не глядя вводит пароль карты, а сам осматривается в поисках Исина, от которого до одури пахнет ненавистными бананами и потом. Видимо, в магазин прямо со смены, не успел душ принять.       В следующий раз он видит Исина на остановке транспорта, паркуется прямо рядом с ним, наплевав на запреты и открывает дверцу машины. Исин, занятый разговором кивает «привет, мол», а потом машет Крису рукой на прощание. Садится в сигналящий Крису автобус и уезжает.        Он видит Исина с таким завидным постоянством, что сводит зубы. И вид у Исина такой, будто ещё чуть-чуть и он воспарит. Голос с приятными нотками, мягкими и необычными. С Крисом он не говорит вот так, как сейчас по телефону с каким-то Минсоком. Он просто урчит от удовольствия.        Зато Крис стискивает зубы так, что кажется, они треснут от напряжения. Его раздражает Исин, его постоянное мелькание на краю сознания. Тот делает вид, будто ничего не случилось, а Крис закипает и раздражается. А этого незнакомого парня — Минсока — он уже просто ненавидит. Потому что это имя срывается с пухлых губ Исина каждый раз, когда у него в руках телефон.        Крис не думает об Исине, но его в жизни Криса становится слишком много. Словно они живут в одной квартире. Потому что Исин везде. Напрягать ситуация начинает, когда к нему заваливается Чанёль и делится планами на завтра. — Мы завтра едем за город. Будет мой Чондэ, — на этих словах Чанёль щурится сытым котом, — Исин и Минсок. Вроде, Кёнсу едет, но он пока не отписался. Ты как, с нами?       Крис не кривится при имени Исина, учитывая, что Чанёль прекрасно знает, какие отношения — хотя, какие тут отношения — связывают Исина и Криса. А вот на имени «Минсок» мозги Криса стопорятся, и он слишком явно слышит, как скрипит зубами. — Что за Минсок?        Чанёль широко улыбается и понятливо кивает, откидывается на диване, складывает свои длинные ноги на журнальном столике, но выдаёт вовсе не то, что Крис ожидает услышать: — Интересно, что такого у Исина происходит. Он или влюбился, или подсел на какой-то препарат. Вечно лыбится и будто летает. Ой, — прерывает своё словоизлияние Чанёль и хватает трубку, — да, да, да. Моя прелесть, — тянет он и смотрит на Криса. — Ну, ты как? С нами?       Крис качает головой, хотя вот-вот вцепится в грудки Чанёля и вытрясет всю интересующую его информацию. Но Чанёль скрывается с поля зрения так быстро, что Крис успевает только моргнуть и зло скрипнуть зубами. Скрипеть зубами — видимо, новая привычка.        На следующий день, выходя из дома, Крис натыкается взглядом на трамбующих в машину вещи парней. Чанёль громко комментирует и машет руками похлеще мельницы, но в погрузку не вмешивается, Чондэ помогает какому-то парню с лисьими глазами грузить ящики. А Исин стоит сбоку, освобождённый от переноски тяжестей властным «Син-а, отдохни».        Аж зубы сводит. Крис задерживается глазами на тонкой фигуре Исина, на впалом животе и торчащих сквозь тонкую майку с глубоким вырезом рёбрах, на светлой коже и россыпи родинок. А потом на совершенно влюблённом взгляде, которым Исин провожает каждое движение того парня с лисьими глазами.        «Минсок», — скрипит зубами Крис и подходит ближе. Исин вскидывает на него сияющие — когда они такие вообще были?! — глаза и улыбается широко и мягко. Он никогда так не улыбался Крису. Никогда. — Привет. Как дела? А мы вот на природу едем.        Говорит просто, будто не связывало их ничего. Будто и не было ночей, когда он извивался под Крисом, требуя добавки. Говорит так, словно они хорошие знакомые. Не больше. И смотрит прямо, не страшась. Не так, как раньше, когда в глазах проблёскивали оттенки испуга. — Идём, — к Исину подходит тот парень — Минсок, — приобнимает Исина за пояс и тянет в машину, едва кивнув Крису.       Со злорадством Крис замечает, что Минсок ниже Исина. И намного ниже его. Это тешит самолюбие, но недолго. Потому что Исин улыбается Минсоку нежно, даже ямочка на щеке проступает, а глаза лучатся чем-то непонятным Крису. — Ну пока, — Исин машет напоследок рукой, и Крис в очередной раз зависает. Только теперь на длинных пальцах. Красивых, тонких, чувственных.       Минсок открывает дверь и пропускает вперёд Исина, забирается следом и устраивается поудобнее. Сквозь стекло видно, как Исин укладывает голову на плечо Минсоку, а Крис привычно скрипит зубами. Ладно ещё Чанёль и Чондэ, те вообще не скрываясь могут миловаться на людях, и хоть трава не расти. — Так ты с нами? — спрашивает Чанёль, выглядывая из окна. — Нет, — отрезает Крис и идёт к своей машине.       Внутри что-то неприятно колет и жжётся. Словно там что-то шевелится и перекатывается. Крис стремительно садится в машину и оглушительно громко хлопает дверцей. Других бы за это убил или кастрировал, а сам… Он выруливает со стоянки и пристраивается позади машины Чанёля.       Едут они достаточно долго, Крис успевает пожалеть о своём поступке. Он упрямо цепляется за руль и смотрит на заднее стекло чанёлевской машины. И бесится от того, что Минсок целует Исина в висок и сдвигается к двери, откидывая голову, буквально сразу же после отъезда.       Что можно делать в машине Крис знает прекрасно. Он брал Исина по-всякому, и теперь зло смотрит на откинувшего голову Минсока. Он бы эти чёрные волосы с корнем выдрал. На мгновение он вспоминает припухшие от минета губы Исина, и его передёргивает так, что даже машину ведёт.       Крис шарит рукой в бардачке и находит пачку сигарет. Лежит тут с давних времён, но иногда Крис нуждается в дозе никотина. Как сейчас. Он Зажимает губами сигарету и прикуривает. Открывает окно, чтоб сигаретный дым не въелся в обивку салона и затягивается.       С удивлением замечает, что пальцы подрагивают. Дым обжигает лёгкие и оседает никотиновым привкусом на губах. Но горечь во рту не из-за сигарет. А из-за непонятного скребущегося внутри чувства.       Крис бросает машину на обочине метрах в пятистах от чанёлевской и крадётся за парнями. Прячется за деревом и наблюдает, как разжигают угли в мангале. Как Чондэ с Чанёлем подготавливают мясо, а Исин с Минсоком, нарезав салат, сидят на покрывале и держатся за руки.       Переплетают пальцы, Исин поправляет Минсоку упавшую чёлку, легко касаясь точёными пальцами кожи и пропуская шёлк волос. Минсок кормит Исина с рук, а тот покорно открывает рот, жмурит глаза и иногда проходится языком по губам, почти облизывая пальцы Минсока. Выглядит до неприличного возбуждающе.       Исин часто утыкается носом Минсоку в шею и жадно дышит, пока Минсок перебирает высветленные волосы Исина, гладит шею и выступающую косточку на позвоночнике прямо под волосами. Цепляет ворот майки и запускает пальцы под неё, щекоча кожу.       Минсок щурит свои огромные глаза и подцепляет новые канапе из бананов, сливок и клубники, отправляет Исину в рот и смотрит так, будто от того, что он видит, как Исин ест, может угомонить свой аппетит. Пахнет готовящимся мясом.       Чанёль, обжигаясь, пробует кусок мяса на готовность, а Чондэ аккуратно стирает с его подбородка мясной сок. Мясо ещё не прожарилось до нужной кондиции. А потом бережно берёт в ладони лицо Чанёля и привстаёт на цыпочки, чтобы поцеловать, а Чанёль отводит подальше руку со щипцами, чтобы не испачкать Чондэ.        Исин смотрит на целующихся Чондэ с Чанёлем и поворачивается к Минсоку. Крису прекрасно видно, как горят его глаза. Исин тянется к Минсоку, запускает свои роскошные пальцы в чёрные волосы на затылке, перебирает неспешно и склоняется ближе.        Внутри кипит, шипит и выкипает. Крис кривится, разворачивается и уходит к машине. Было бы из-за чего переживать. Из-за Исина, которому плевать, кому зад подставлять. Вот только что есть у Минсока, чего нет у него, у Криса?       Что заставляет Исина жаться к Минсоку, как будто от прикосновения кожи к коже что-то изменится. Исин будто подпитывается, постоянно касаясь, трогая везде и разрешая то же в ответ. И в глазах, в этих чёртовых бездонных глазах есть что-то такое…        Счастье что ли. И что-то большее. Так вот что имел в виду Чанёль, когда говорил, что Исин какой-то странный. Он и вправду странный. Не такой, каким был с ним. Даже близко не такой, как когда извиваясь, кончал с его именем на губах.        Крис ударяет по рулю и чертыхается, вновь хлопает дверью, не жалея. Скоро дверь отвалится, если ею будет так грюкать. Но ему плевать. Внутри что-то копошится и неприятно покалывает, обдавая волнами жара. Дорогу к дому Крис почти не помнит.       Он падает лицом в смятые подушки. Крис не ночевал дома с того дня, как Исин не пришёл. Он спал в отелях или у друзей, или дома спал на диване, не имея сил дойти до кровати. Крис закрывает глаза и с ужасом узнаёт запах на простынях. Постель пахнет Исином.        Крис ворочается с боку на бок, рычит и схватывается с кровати, срывает простыни и бросает их на пол. Сбрасывает одежду и идёт в душ, где мылится, сдирая кожу. Но запах бананов, кажется, въелся так глубоко, что не помогает ни жёсткая мочалка, ни горячая вода.        Кусок в горло не лезет, хоть он весь день пробыл на двух чашках кофе и трёх сигаретах. Но есть не хочется. Спать Крис ложится на диване. Но Исином пахнет и здесь. И из головы никак не идёт фарфоровая кожа с россыпью родинок.       Сногсшибательно мягкая кожа, словно атлас гладкая. И синяки на ней остаются надолго. А Крис любит помечать Исина, скручивая кожу на боках и бёдрах в моменты особого наслаждения. И любит оставлять засосы на горле и груди, чтобы Исин в последующие дни всячески скрывал яркие пятна.       Мысль о синяках и метках греет Криса. Тешит его самолюбие. И то, что Исин не избавлялся от них — говорило о том, что ему нравится всё, что с ним делает Крис. И это дополнительно подогревает интерес и желание пометить так, чтобы надолго остался след на молочной коже.       Спустя столько дней, когда Исин не пришёл, на коже не видны следы былой страсти. То ли замазал старательно, то ли свёл с помощью мази от синяков. Кожа девственно чиста, а Минсок касается кончиками пальцев, чтобы не оставить даже тут же сходящих пятен.       Носится с Исином, как с писаной торбой, чуть ли пылинки не сдувает. Бесит. Как же бесит. И эти щенячьи, полные восторга и чего-то ещё, глаза Исина, когда он смотрит на Минсока. На Криса Исин никогда так не смотрел. Разве что в самом начале их знакомства.       Крис не думает о недавних открытиях. О длинных пальцах, о красивых ушах и щемяще-трогательном открытом взгляде. Не думает о родинках, которые впервые разглядел совсем недавно. Не думает о той, что на горле над ключицей, той, что на шее под ухом, той, что справа под губой, и тех, что просвечивали сквозь тонкую ткань белой огромной майки.        Спать не выходит категорически, на диване неудобно, подушка будто сбилась и превратилась в камень. Крис ворочается и ворочается с боку на бок. На улице не темно, но сонное состояние, накатившее на него на той поляне, не отпускает. Мысли путаются.       Чтобы прояснить в голове, он выпивает чашку чая, кривится от жгущего привкуса зелёного чая и решается сходить за кофе в ближайшую кофейню. Раз спать всё равно не выходит — можно взяться за разбор документов.        Он пьёт кофе прямо в кофейне, лучше уж тут, чем дома в тишине и давящем запахе бананов. Прощёлкивая на ноутбуке документы, он отпивает обжигающий напиток и кусает щёку изнутри. Но в один момент кофе становится поперёк горла, и Крис забывает о ноутбуке на столе, срываясь к дверям. — Ты какого хрена тут?! — рычит Крис, встряхивая за грудки Исина.       На нём та же белая огромная майка и пахнущая какао с кардамоном рубашка с чужого плеча. В гардеробе у него никогда не водилось клетчатых. Но сквозь этот запах пробивается сладкой ноткой банан. И предательская родинка под губой приковывает взгляд. — Зачем ты меня преследуешь? — Крис притягивает Исина к себе и зло смотрит в глаза. — С дуба рухнул? — спрашивает Исин и пытается отцепить пальцы Криса. Но Крис сильнее. Зато Исин не нервничает почти, ни капли испуга в тёмных глазах. — У тебя паранойя, Крис. Я здесь работаю, вообще-то.       Исин так близко, что Криса ведёт. От этих алых губ, от взлетающих ресниц, от близости. Исин — хуже магнита. К нему тянет, и удержаться невозможно. Их поцелуи можно по пальцам пересчитать, но именно перед ними устоять и невозможно.       Крис целует как всегда властно, сминает губы, прикусывает до крови и яростно движет языком во рту, сходя с ума от податливости Исина. Исин не сопротивляется, даже отвечает. И от этого обдаёт жаром и желанием обладать. Но Крис не успевает опомниться, как его складывает пополам от удара в солнечное сплетение. — Хм, — говорит Исин, — приём Минсока реально работает. Прощай, Крис.       Тридцать пятый день без Исина. Крис медленно сходит с ума. Его бесит буквально всё. И спасает только способность работать при любом раскладе, иногда даже не включая мозги. Потому что внутри бьётся только одно — «Исин, Исин, Исин».       Крис точно сходит с ума, точнее, уже сошёл. Он купил банановую смазку. И связку бананов. И даже пену для ванн. И как чёртов обдолбанный токсикоман нюхает противный раньше сладкий запах жёлтых продолговатых фруктов. В какой-то момент, он начинает ревновать даже к ним.       Потому что видел, как Исин ест бананы. Он их ел так, что можно от одного вида кончить. А Исин продолжал неспешно откусывать ароматную мякоть и облизываться так пошло, будто не поеданием он фруктов занимается, а чем-то более непристойным.       И в довершение ко всему напротив сидел Минсок, пожирая глазами Исина. Ну да, кто б не завис, но когда Минсок склонился ближе к Исину, Крис едва не проломил витрину кафешки, в которой те сидели, ожидая заказа. Везде этот Минсок.       Сорок второй день. Ещё один чёртов вторник без Исина. Крис умудрился получить выговор, разбить левую фару на машине, поругаться с Чанёлем, потому что его друг редчайший мудак, которому плевать на тревоги Криса, потому что у них, видите ли, с Чондэ ванильный поход в кино.       Однажды Крис видит, как Минсок прижимает к себе парня с сочными бёдрами и длинными, чувственными, как у Исина пальцами. Любит, гадёныш, мальчиков повыше. Но это не его дело, кого и как имеет Минсок. Пусть Исин сам со всем этим разгребается. Но внутри, где-то очень глубоко внутри Крису больно. Ведь Исин не заслуживает такого.       Спустя восемьдесят четыре дня, у Криса внутри клокочет и заливается хором одичавших собак, скребётся кошками в груди и болит, как от ожога. Он выходит на балкон покурить — дурная привычка появилась в нём вновь, не выжечь желание затянуться, чтобы никотин успокоил. Хотя ни черта он не успокаивает. Врут всё. Нагло и бесстыдно.       Внизу в свете фонарей стоит Исин с Минсоком. С неба накрапает дождь, медленно перерастающий в ливень. Минсок кружит Исина, тот откидывает голову и радостно смеётся, раскинув руки. Они слишком близко. Доверительно и ванильно.        Исин жмётся к Минсоку, так, что кажется, скоро под кожу попадёт, проводит руками по волосам, вытирает капли с лица, смотрит безотрывно. У Криса падает планка. Он вжимает сигарету в переполненную пепельницу и несётся на улицу.        Как был — босиком.        Он отшвыривает Минсока и тянет Исина на себя. Точнее ему кажется, что он отшвыривает Минсока. Его скручивает острой болью в вывернутой за спину руке, которую фиксирует маленький ничем не примечательный Минсок. Ещё и надавливает сильнее, заставляя Криса встать на колени, чтобы избежать боли.       А потом склоняется к уху Криса и только ему слышно шипит: «А теперь проси прощения». Крису непонятно, у кого именно, но он поднимает глаза и встречается взглядом с Исином. Спокойным, будто ничего не произошло, даже заинтересованным. — Прости, — шепчет Крис. — Громче, — Минсок надавливает на руку, и Крис едва держится, чтобы не завыть и не ткнуться лбом в грязный мокрый асфальт. — Прости, Исин, — рычит Крис. — За что просишь прощения? — дамокловым мечом за спиной маячит Минсок. Такой мелкий, а сильный гад. Но не об этом мысли Криса. — За то, что относился к тебе как к мальчику по вызову, — стонет Крис, признавая вину, — хочешь отношений? Будут. Исин, прости меня…я козлина… — Я не ослышался? — с интересом спрашивает Исин, смахивая капли дождя с лица. Он настолько невыносимо красив, что Крису плохо. — Ты только что предложил мне встречаться? — Да, чёрт возьми, да! — Криса рвёт на части от полыхнувшего в глазах Исина огня. Крошит на мелкие осколки.       Исин подходит к Крису, падает на колени рядом, обхватывает его лицо ладонями, стирает дождинки и целует. После холодных капель губы Исина кажутся огненными, Исин льнёт к нему всем телом, пока сердце стучит, как у загнанного зверя.       Крис обнимает Исина, прижимает к себе, не успевая разобраться, когда его руку отпустили из захвата, он дышит Исином, захлёбывается им. И ему совершенно плевать, что они стоят на коленях посреди улицы под дождём. Он отрывается от желанных губ и долго смотрит на Исина. Будто видит впервые.       Исин такой нереальный, хрупкий и в то же время сильный. Он так идеально помещается в его руках. И Крис совершенно точно уверен, что ему послышались слова Исина, брошенные кому-то за его спиной «Спасибо».       Крис покорно соглашается на все требования. И честно считает этот вторник лучшим днём. И вообще готов назначить вторник — счастливым днём, несмотря на все предыдущие испытания. Он старается не быть тем козлом, в которого влюбился Исин. Он делает всё возможное. Даже статьи читает по романтике отношений. А это, знаете ли, непросто.       И для начала они идут на свидание. Настоящее, и Крис убеждается, что это не так страшно и противно, как казалось ранее. Исин не липнет к нему, но лучистый взгляд окупает все тревоги и неловкость. А сплетённые пальцы — это неожиданно приятно и волнительно.       Они гуляют по набережной и целуются, спрятавшись подальше от фонарей. Добираются домой глубоко за полночь. И хоть Исин достаточно долго отсутствует в ванной, Крис находит чем себя занять. Он зажигает свечи и разливает по бокалам вино и ставит рядом блюдо с фруктами.       Удивлённый Исин восхитителен, и Крис пьёт удивление и восторг с раскрытых губ, и это пьянит сильнее, чем вино. Крис впервые в жизни, немного неловко отдаёт себя всего, занимаясь прелюдией, выцеловывая всего Исина.       Исина, который превращается в стонущий комочек желания. Стоны Исина настолько возбуждающе звучат, что у Криса мутится в глазах и звенит в ушах, и он старается не думать о том, каким козлиной был, и сколько потерял, унижая своим отношением.        Крис с удовольствием целует Исина. Долго, со вкусом и осторожно. Исин очень любит поцелуи, это видно по тому, как он никак не может оторваться от Криса, тянется и смотрит из-под опущенных ресниц. Мажет взглядом, словно в горячую лаву окунает.       И отдаётся Исин иначе, а Крис постоянно срывается на поцелуи и любит Исина медленно и тягуче, получая взамен такую отдачу, от которой больно скребётся внутри, но всё отходит на задний план, когда Исин протяжно тянет «Крииис».        Исин бьётся в оргазме, оплетает его конечностями и прижимает к себе, целует куда попало, и дышит одним именем — его. И это новая религия Криса. Потому что никогда не было вот так — душой наизнанку. До чёртиков необычно, но правильно. — Что у вас было с Минсоком? — всё-таки интересуется Крис, разрешая вцепиться в себя, как в жертву Исину, который после секса стремительно превращается в липнущего к нему осьминога. И Крис почти уверен, что так и есть, не может человек с двумя ногами и руками так прижимать. — Ничего. Он мой друг. — Но… — В отношениях состоят двое, а не один, Крис. И чтобы ты это понял, пришлось послушаться совета Минсока, а без Чанёля и Чондэ… — Вот как? — изгибает бровь Крис, но беззлобно, скорее просто по привычке. Целует Исина в настороженные глаза, прижимает крепче, ведёт носом по щеке. — Люблю вторники, особенно тот, который дал мне понять, как я тебя люблю.       Исин счастливо жмурится, а Крис с наслаждением дышит полной грудью, на которой покоится голова Исина с чуть влажными после секса волосами. И друзьям не хочется навешать тумаков, хочется поблагодарить за то, что открыли глаза.       За окном занимается рассвет нового дня. Ещё одного вторника.