Выполненные и невыполненные обещания

Матиас Он не мог сказать, как долго он уже бродил по льду в этой неутихающей снежной буре. Время тут не имело значения, скорее всего, его здесь вовсе не существовало, но Матиасу всё равно отчего-то казалось, что его путь к Джелю длится невыносимо долго, слишком долго, дольше, чем должен… Волчий вой раздался совсем рядом. Матиас шёл на него каждый раз, когда слышал. Он не задумывался, откуда взялось знание, просто безотчётно верил, что это Трасс зовёт его, указывает путь, и если следовать этому зову, то рано или поздно он достигнет цели. Но сколько бы он ни шагал, каким бы близким ни казался вой, Матиас так ни разу не увидел даже силуэта исенулфа, так и не пришёл никуда, не вырвался из бесконечного белого плена. Он упрямо шагал вперёд. Отдых ему больше не требовался, а упорства всегда было не занимать. Просто передвигай ноги, всматривайся в белую пелену метели, продолжай, не останавливайся. Это не может длиться вечно, Джель не может быть так жесток, даже к дрюскелю-предателю. Матиас знал, что всё сделал правильно. Жаль, что не успел сделать всё. Всё, что собирался. Всё, чего хотел. Теперь волчий вой раздавался слева, и Матиас свернул, насколько это возможно было понять при полном отсутствии ориентиров. Ему в самом деле не за что было зацепиться взглядом, в этом мире не было ничего кроме льда, метели и этого волчьего воя, и Матиас шёл за ним, даже если это означало ходить кругами. А потом он услышал совсем иной зов. Нина Нина была уверена, что невозможно замёрзнуть сильнее, чем в ту ночь, когда, спасаясь с корабля дрюскелей, она сначала барахталась в ледяной воде, а потом брела по продуваемому всеми ветрами заснеженному берегу Фьерды. Но в сравнение с тем, что она чувствовала сейчас, те события можно было считать лёгкой прогулкой по земенскому пляжу. Как же ей было холодно! Такое ощущение, что каждую клетку тела пронзило по острейшей ледяной игле, и все они медленно вращались, разрывая её тело на мельчайшие клочки и вызывая невыносимую боль. Но Нина вынесет эту боль. Не может не вынести. — Ты же говорил о потоках и деревьях, — жалобно прошептала она, и почувствовала, как под леденящим ветром лопаются губы. Во рту появился отчётливый привкус крови. В царстве Джеля не оказалось ни могучих деревьев, ни бурных потоков, ничего из того, о чём рассказывали фьерданцы — только кошмарный холод, пронизывающий насквозь, лёд, снег, ветер и ни намёка на жизнь. Новая сила всегда была холодной, Нина привыкла окунаться в этот студёный поток, чтобы черпать больше и больше, но теперь ей пришлось нырнуть так глубоко, как только смогла, а затем ещё глубже, и ещё, погружаясь в тёмные глубины до самого дна. До продуваемой снежной бурей ледяной пустыни, где то и дело слышался волчий вой. Где-то там, в этой непроглядной белизне было то, ради чего она рискнула, и без чего она отказывается уходить. Нельзя было тратить время и силы на жалобы и размышления. Нина вдохнула полной грудью стылый воздух, чувствуя, как колко царапают кожу мелкие снежинки, и крикнула так громко, как могла: — Матиас! В ответ на её зов ветер взревел громче, но она готова была кричать снова и снова. Матиас Это было похоже на сон, тот самый сон, который мучил его так долго. Из-за пелены метели доносился голос Нины, зовущий его. Тогда во сне, он спешил к ней на помощь, знал, что никто кроме него не сможет защитить её, но теперь… Что теперь? Откуда ей взяться здесь, в царстве Джеля? Может, он сошёл с ума, скитаясь по ледяным просторам, и ему просто мерещится? — Матиас! Он неуверенно сделал шаг на голос. Потом ещё один. И ещё. Волк снова завыл, на этот раз — прямо за спиной. Матиас споткнулся. Медленно обернулся, сощурился, вглядываясь в метель. Ему показалось, или на мгновение среди белого снега мелькнул тёмный силуэт могучего исенулфа? Теперь они раздавались одновременно с противоположных сторон — крики и волчий вой. Матиас так долго шёл на этот вой, был уверен, что это верный путь, но теперь ему надо было выбирать. Делать то, что должно, или погнаться за мечтой. — Матиас! Волчий вой. — Матиас! Он уже сделал выбор однажды. Так давно, будто столетия назад, он предал братьев-дрюскелей и свою страну. Второй шанс, возможность всё исправить или утвердиться в своём решении, всего несколько шагов, которые решат его судьбу. Времени не существовало в этом снежном чистилище, его ход не ощущался, так что Матиас не мог знать наверняка, потребовалось ли ему сто лет или пара секунд, чтобы принять решение. Но он был уверен, что сердце не успело бы сделать и одного удара, прежде чем он рванул на звук, выкрикивая в метель: — Нина! И в отличие от мучительных снов, в этот раз ему удалось найти её. Нина Силы совсем оставили её, всё тело горело огнём, но она держалась до тех пор, пока глаза Матиаса не открылись. И только убедившись, что они не светятся больше мёртвым чёрным светом, что они, как и прежде, ярко-голубые, Нина позволила себе рухнуть на пол. Он выглядел растерянным и, пожалуй, даже немного испуганным — и это был Матиас, её Матиас. И он был жив. — Прости, — шевелить растрескавшимися губами было больно, но она улыбнулась, — я опять тебя обманула. Не сдержала обещания. — Нина? — голос прозвучал скрипуче и хрипло, больше похоже на Каза, чем на Матиаса. Наверное, дело в том, что он так долго молчал, слишком долго, невыносимо долго. — Я обещала, что похороню тебя, чтобы ты мог отправиться к Джелю, но я не сдержала обещания. Я такая эгоистка. Больше всего ей сейчас хотелось бы кинуться к нему на грудь, обхватить ладонями лицо, смотреть на то, как жизнь наполняет его тело, но она не могла даже пошевелиться. Осела на пол рядом с койкой и наслаждалась звуком чужого дыхания. Матиас дышал сипло, лёгкие отвыкли перегонять воздух по телу, но это временно, это пройдёт. Она сможет поставить его на ноги. — Нина, ты… Она попыталась поднять руку, чтобы вытереть катящиеся по щекам слёзы, но даже это ей не удалось. — Я собиралась, — кровавый привкус во рту усилился, — я правда собиралась! Но у меня не было возможности отправиться во Фьерду сразу же, так что мне пришлось, — она сделала глубокий вдох, — сохранять твоё тело. И я постепенно привела его в порядок. Вылечила, если так можно сказать о трупе. А заодно училась использовать свою новую силу, а потом подумала… В комнате повисла тишина, Нина затаила дыхание, но за заполошным биением своего сердца не могла расслышать ничего. — Матиас? — испуганно позвала она. Слёзы снова заструились по щекам. — Посмотри на меня, — попросил он. Она не хотела, чтобы он увидел её такой — уставшей, зарёванной, некрасивой. Но неимоверным усилием воли Нина запрокинула голову. Матиас приподнялся на локте и теперь смотрел на неё сверху вниз. Он всё ещё был слишком бледен и выглядел ошеломлённым, но кожа постепенно розовела, а взгляд стал более осмысленным. — Я подумала, что если всё, что ты говорил про царство Джеля, это правда, то я могу попытаться попасть туда, — твёрдо закончила Нина. — И некому было меня остановить! — Но это же невозможно, — из голоса постепенно Матиаса уходила неестественная хриплость, теперь он звучал так знакомо, что у Нины щемило сердце от каждого произнесённого им слова. — Попасть в Ледовый Дворец было невозможно, — перечислила она, — и сбежать оттуда, и выиграть войну против Ван Эка, Торгового Совета и всех банд Бочки, и вывезти Кювея в Равку… Всё это было невозможно! Это что-то вроде нашего стиля, понимаешь? — Это не одно и то же, — покачал головой Матиас. У него с движениями явно получалось лучше; похоже, он в своём умершем и ожившем теле осваивался куда успешнее, чем Нина в собственном — живом и более или менее здоровом. Это было даже немного обидно. — И ты… — он запнулся. — Ты поверила в Джеля? — Я готова поверить даже в то, что Каз Бреккер — добрый ангел милосердия, посланный небесами, чтобы спасти Кеттердам, если бы это позволило мне вернуть тебя! — фыркнула Нина. Губы Матиаса дрогнули в намёке на улыбку. — Что с остальными? — спросил он. — Живы, как это ни странно, и даже, можно сказать, процветают, — Нина скорчила неопределённую гримаску. — Инеж постоянно присылает мне письма со свежими новостями. — Постоянно… — повторил он и уточнил: — Сколько времени я… был мёртв? Нина отвела взгляд. — Пять лет, — призналась она. — Мне требовалось время, чтобы овладеть новыми силами… — Пять лет?! — ахнул он. Нина закрыла глаза. Она была к тому, что в этот раз Матиас не простит ей невыполненного обещания. За пять лет ей подворачивалось множество возможностей попасть во Фьерду и похоронить его. Дело было только в её собственном нежелании отпускать его, в стремлении бороться до последнего, даже когда не осталось ни шанса на победу. — И я за эти пять лет не постарел ни на день? — голос Матиаса звучал почти возмущённо. — А ты… — Прости, не было времени прихорошиться к нашей встрече, — Нина распахнула глаза, готовая выдержать и его взгляд и любые обвинения. — Ты теперь старше меня! — обвинительно заявил Матиас. — То есть, в смысле… Нина расхохоталась от облегчения. И это всё, что его беспокоит?! — И по-прежнему выгляжу великолепно! — гордо заявила она. — Только дай мне умыться и привести себя в порядок. Но если тебя это очень волнует, попросим Женю, чтобы она перекроила тебя, будешь казаться старше!.. Он недослушал, протянул к ней руки, легко поднял с пола и прижал к себе. Нина чувствовала щекой его тепло, упивалась ощущением того, как мерно бьётся чужое сердце, как жизнь течёт в теле Матиаса. — Ты прекраснее всех, сумасшедшая дрюсье, — прошептал он. — Твоя сумасшедшая дрюсье, — уточнила Нина. — Ты моя жизнь, — поправил её Матиас. — Ты говорил, что теперь будешь целовать мне первым, — напомнила ему Нина. И в отличие от неё, Матиас исполнил своё обещание.