Карсар и Атила

      По старым преданиям Пегас был мифическим существом Древней Греции, бороздившим непокорные Небеса. Он взлетал на неотъемлемую свободу, взрывая сухую землю своими мощными ногами со стремительного, словно неуловимый гром, галопа, летал единой музыкой с ветром. Крылья его были настолько сильны, что своими взмахами секли ветряные просторы без малейшего труда. Он не связывался с людьми, и только самым непокорным и чистым душам мог позволить разделить с ним его Небесные поля.       Келпи же был мифическим существом Шотландии, таившимся в тихих глубоких озёрах, до которых не могла добраться человеческая находчивая любопытность. Это был уединённый дух, рассекающий водные просторы и оберегающий их, будь то густое болото или же прозрачный ручей. Он поднимался на сушу, априори ожидая своих будущих жертв, которым с нескрываемым удовольствием подставлял свою привлекательную спину...а затем без шанса на вдох увлекал за собой в самую глубину безжизненной пучины.       Жизнь сплела несводимые тропы этих существ воедино, и удалось им узреть друг друга глаза в глаза, лицом к лицу, двух существ, которые встретиться не должны были, но по воле судьбы...       С подбитым крылом угодил вольнолюбивый Пегас в тихие воды средь Темного леса, в тяжелых попытках удалось ему подняться, ноги сбиты да перья его теперь скрашены были тягучей багряной тиной, что утягивала в низину с каждым вдохом. Не взлететь. Ноздри широко раздувались, вдыхая едкий отравленный аромат страха с примесью охотничьего азарта. На невидимый берег поспешил Крылатый, всё глубже и глубже увязая в бескрайнем болоте. Куда бы не ступал почти обессиленный конь, глухое лопанье смешанной с землей воды встречало его, силы с каждым шагом всё больше и больше покидали тело, а бедные вялые небесно-белые крылья то и дело утопали в темном непроглядном омуте людских сожалений. Выхода не было. Одна лишь улыбка смертельно грустная обнимала с распростертыми объятиями отовсюду, да тусклый свет был последним подарком Небесных полей. Пегас увидел перед собой пустые глаза, которых печально красиво обрамляли длинноватые кремовые ресницы. Страх. Но этот взгляд…Они поняли тайный молчаливый язык. Келпи...он был бы рад увлечь за собой столь дивное крылатое создание, но…с минуту замерев, поднялся из обители своей, схватив за кудрявую гриву жеребца, выволок из глубинных оков своих, что строил бренными годами, прося лишь об одном – лететь.