молотом в штиль твоего дыхания

ты похожа на этих голых с набросков ши́ле, ты похожа на чашу вакха в руках мусульман, без тебя не могли, не хотели, не жили, без тебя каждый бог на олимпе в хлам. мне не хочется говорить о тебе под пробелами, и над буквами, и у горла с мечом Давида, если только слова на бумаге — белыми, если только на опере плачет одна Аида; если только писатели путают грифель с морфием, если только они же живут насилием, почему бы тебе не готовить мне горький кофе и целовать мои губы — мокрые, страшно-синие? почему бы не научиться играть на нервах как ты учишься безуспешно на фортепиано, говорят, что Лилит здесь — одна из первых, ты же — Ева: греховно, фальшиво, пьяно. говорят, эти простыни — чушь собачья, почему бы не переспать тогда под твоими? если бог это всё вдруг когда-то начал, пусть напишет на лбу моём твоё имя.