молотом в штиль твоего дыхания

У Июня почти не осталось ничего, что хоть немного могло бы напомнить золотистое поле. Больше нет никакого поля, юности тоже нет. Ресницы не пышные, не густые. Губы очень сухие, и никакая помада не помогает от этого неприятного чувства. Всё, что Июнь испытывает — целое, объёмное, неприятное чувство. Сама Июнь теперь — дробное. Тихо плакать в подушку — хобби, по классике. Истеричка, тронутая, трогательная, фальшивая, ранимая, легко может возненавидеть любого, легче всего — себя. Уже. Уснуть, не получив от Августа привычного «сладких снов» и трёх голубых сердечек — подохнуть. «Подохнуть» — любимое слово Июня, кстати. Этим словом она занимается очень часто. И почему у неё кожа на носу слоится, и почему волосы обгорели — не совсем понятно, но не особо важно. Всегда спасают помады, фен, карандаш и мамин тональный. Что спасёт от уже заметных морщин на лбу, возле губ — неизвестно. Июнь устала, её будто выдернули из лета, и теперь она — тишина. Слишком громкая, чтобы можно было не замечать, но достаточно ощутимая, вот и приходится тем, кто вокруг, считаться. Июнь ненавидит это всё. Июнь просит прощения. Июнь часто думает, что легче было бы просто исчезнуть. Но кто тогда будет кормить её кота? P.S. волосы обгорели не от фена