Шарфик на стуле

Солнечный луч пробрался в гостиную дома Ривера, прошелся по шторам, ковру, и добрался, наконец, до дивана, на котором, раскинув в стороны руки, спал, тихо посапывая, Гектор. Прыгнул к нему на лицо, пощекотал ноздри, заставил музыканта чихнуть и проснуться, а после заскользил дальше. Четыре дня прошло с той знаменательной ночи Мертвых, и вот уже как два из них Гектор проводил в компании принявшей его к себе семьи. Едва только поразившая его болезнь отступила и он сумел встать на ноги — сбежал в трущобы, чтобы, якобы, собрать свои вещи и подготовить «тетушек» к тому, что жить он теперь будет в другом месте. Потому что «сложно им без моей сумасшедшей неотразимости будет, пойми, Имельда». Имельда поняла, честно прождала его весь день, а потом пригрозила, что терпение ее подходит к концу и шутить с этим не стоит. И пришлось Гектору перебираться к остальным Ривера. Не то что бы он был этому не рад… Скорее, просто нервничал и не знал, как правильно следует здесь себя вести.       Гектор с удовольствием потянулся, уверенный в том, что в такой ранний час никого в гостиной быть не может, перевернулся на бок и собрался еще поспать, но ощутил вдруг чье-то в комнате присутствие, приоткрыл глаза и увидел Викторию. Виктория, уютно умостившись в кресле, вышивала на куске ткани крестиком.       — Доброе утро, — поприветствовала дедушку она, не поднимая глаз и не обращая внимания на то, как он вскакивает с дивана, пытается одновременно пригладить взлохмаченные волосы и поднять с пола подушку («Сколько она уже тут находится?!»). — Как спалось?       — Отлично! Просто отлично…       Сейчас он больше прежнего жалел, что Имельда отсутствует. Уехала в другой конец города за кожей для обуви, а мужа оставила на растерзание попечение родни. Они, конечно, все до единого были вежливы, спокойны, но… как-то уж слишком. Гектору казалось, что к нему с особым каким-то подозрением присматриваются, ощущал себя здесь… чужим. И очень сожалел об этом.       — Кофе уже на столе. Иди, я скоро присоединюсь.       — Да, конечно… Кухня у нас там, да? Не-ет, очередная мастерская… — Чуть смущенно улыбаясь, музыкант пронесся мимо внучки к нужной двери и распахнул ее.       Виктория проводила его взглядом, отложила вышивку и также поднялась.       Гектор сел торопливо на один из стульев, дотронулся невольно пальцами до его спинки, ощутил что-то мягкое и резко отдернул руку, обернувшись. Свернутый аккуратно шарфик, такой мягкий, красивый, и видно сразу, что связан из неплохой пряжи. Еще не хватало испортить!       — Тебе какой? — Вошедшая вслед за ним Виктория остановилась у стола.       — Со сливками!       Женщина невольно улыбнулась.       — Правильно помнила, значит.       — Здесь всем одна лишь ты готовишь? И не надоедает? — пошутил парень, придвигая к себе чашку.       — Ты серьезно? Я обожаю варить кофе.       Им не дали договорить проснувшиеся родственники. На кухню заглянули Росита и Фелипе. Росита заметила шарф.       — Так ты его уже видел? Виктория, ты же обещала, что…       — Я ждала вас, — оборвала ее спокойно та. Гектор непонимающе уставился на них, потом кинул взгляд на спинку стула и быстро поднялся.       — Я его не трогал! Вернее, трогал, но это вышло совершенно случайно… Я, наверное, лучше пересяду…       — Это твой шарф, Гектор.       — А… что?       Гектор в недоумении уставился на Роситу. Смысл ее слов не сразу дошел до него.       — Твой. — Женщина смущенно ему улыбнулась. — Это тебе наш подарок в честь… твоего возвращения в семью.       — Разверни его, — посоветовал Фелипе.       Гектор не сразу решился на это. Рука его замерла над шарфом. Он все еще не мог поверить в то, что данная вещь принадлежит ему.       Дыхание у парня сбилось. Все те сомнения, что его глодали в последние дни, рассыпались на тысячу кусочков. На шарфике была красиво вышита фраза: «С возвращением, Гектор».       — Да не стоило ничего делать, я же говорил, вы не обязаны…       Росита ухватила его за плечо и прижала к своей груди. Гектор от неожиданности охнул, однако вырываться не стал, лишь замер, как восковая статуя.       — Как я рада, что это все, наконец, закончилось.       Росита крепко обнимала Гектора, и в этих объятиях можно было прочесть то, что она долгие годы ото всех скрывала: жалость к двадцатилетнему пареньку, покинувшему мир живущих так скоро, и желание хоть как-то помочь ему, оправдать, ведь он все-таки пытался вернуться домой, к жене и дочери. Сейчас, глядя на них, легко было поверить в то, что Росита приходится Гектору тетушкой.       — Спа… спасибо, Росита, — чуть хрипло пробормотал Гектор.       Если бы скелеты могли краснеть и имели уши, его сейчас бы пылали.       — Пустяки, дорогой, — улыбнулась та и, наконец, его отпустила.       Гектор выпрямился и перевел дыхание.       — Ой-ёй, там Матео зашел во двор! Пойду к нему, встречу? М-мы собирались с ним разучить одну песню…       — Конечно, иди, — отпустила его, посмеиваясь про себя, Виктория.       Гектора как ветром сдуло. Входная дверь за ним захлопнулась.       — Ты хоть понимаешь, что он теперь за порог дома не ступит? — поинтересовался, фыркнув, Фелипе.       — Пусть привыкает к нормальному обращению! — отрезала Росита. — И это такая реакция на шарфик! А ведь он не знает еще ничего об обуви от Имельды, какой кошмар…       — Ну, уж Имельда-то сумеет как-нибудь уладить дело, — вклинился в разговор и Оскар, высунувшись из мастерской. Задумался. — Меня другое волнует: Хулио с час назад вас искал. Мерки-то нужные для жилета отыскал, а вот как шить его — не знает.       Виктория с Роситой замерли на мгновение, а после бросились наперегонки в сторону комнаты родственника. Братья обменялись улыбками и вернулись каждый к своим делам.