Hourglass

24 января 1978 года Хогвартс, Шотландия, Выручай-комната Гермиона сидела на диване в центре огромной комнаты. Она пробовала новые техники медитации и вызова видений, которые вычитала в книгах профессора Дамблдора, но у нее никак не получалось воплотить их в жизнь. Гермиона практиковалась, когда знала, что Сириус и остальные ребята не смогут отвлечь ее, а так же тогда, когда Лили не пыталась выяснить, чем она занимается. Так что каждый месяц в полнолуние Гермиона ждала, пока Лили уснет, выбиралась из спальни и отправлялась туда, где ее никто не смог бы найти. Гермиона тряхнула головой, пытаясь очистить мысли. Она постоянно отвлекалась от необходимых занятий, хоть и понимала, что у нее не так много времени. Перед Гермионой стояла свеча, и она постаралась сконцентрировать все свое внимание на ней. – Хорошо, – пробормотала она, глубоко вздохнув. – В этот раз у меня все получится. Должно получиться. Гермиона посмотрела на свечу, пытаясь сфокусироваться на кончике пламени. Она читала о различных способах получения информации через отражения в воде, зеркале, хрустальном шаре, но, кажется, ни один из них не подходил Гермионе. Она встречала упоминания и о других техниках, но и те оказались малоэффективными. А способ со свечой вначале показался ей нецелесообразным. Только когда Гермиона внимательнее изучила пиромантию, она поняла, что этот фокус может помочь с ее затруднениями. Девушка медленно выдыхала, вглядываясь в пламя, очищая свой разум от всего лишнего. Она использовала специальные упражнения, которые применяются при медитации, и ей удалось расслабиться. Когда Гермиона почувствовала себя достаточно легко, она осторожно сняла тонкий барьер, сдерживающий видения. Первый подобный слой разрушился, когда она впала в кому. А новый она опускала каждую ночь, позволяя видениям и мечтам наполнять ее сны. К сожалению, в последнее время они все чаще были переполнены убийствами маглов и ничем не примечательными встречами. Так же мельком ей удалось увидеть собрание Ордена и какое-то мероприятие, запланированное ее друзьями. И это сбивало с толку. Как выбирались эти видения? Почему она видела именно это? Такими вопросами она задавалась, когда снимала барьер, позволяя видениям обосноваться в ее разуме. Может, они зависели от каких-то слов? В конце концов, у нее было видение о Питере, после того как произнесли его имя. Она мысленно вернулась к парочке начальных видений. В первый раз это произошло, когда она была в Отделе тайн в Комнате времени, и тогда это оказалось связано с влиянием места. Во второй раз видение настигло ее в кабинете директора, и она видела профессора Дамблдора. Возможно, в том случае повлияло сочетание человека и места. Ведь последний раз спусковым крючком послужило именно слово. Имя. И все же у Гермионы остался вопрос: когда Гидеон нашел ее в коридоре на третьем этаже, почему тогда к ней пришло видение? В том коридоре не было ничего необычного, да и события ее видения происходили в каком-то старинном особняке. Но, может, повлияло то, о чем они там говорили? Люциус Малфой. В Хогсмиде. Это же то самое видение, из-за которого она больше не посещала деревню. Гермиона попыталась воскресить в памяти, что ему предшествовало, но все что она могла вспомнить, так это то, что у нее закружилась голова и она облокотилась на статую. – Статуя! – вслух воскликнула Гермиона. Это же одноглазая ведьма, за которой скрывался проход в «Сладкое королевство». Выглядит немного притянутым за уши, но, возможно, видение и было вызвано тем, что именно она ассоциировалась с Хогсмидом. Если это так, то все вставало на свои места. Она снова вернула свое внимание дыханию, пытаясь очистить сознание. Теперь, когда Гермиона точно знала, что всем ее видениям предшествовал триггер, она могла попытаться создать такой намеренно. Гермиона сконцентрировала все свои мысли на Ордене, держа в голове образы его членов. Она вспоминала то открытое собрание, на котором Фабиан Прюэтт извинялся за своего брата. Фабиан Прюэтт. От этого имени как будто прозвучал сигнал. Другие картинки обрушились на нее, и зрение померкло. Она все еще могла видеть пламя свечи, но оно казалось просто проекцией, а затем Гермиона услышала голоса. Таких видений у нее не было с самого первого, которое случилось в Отделе Тайн. Казалось, что она полностью была там, где все происходило, а не в двух местах сразу. Она подняла взгляд и заметила Гидеона и Фабиана, стоявших лицом к ней с палочками наготове, а в их глазах пылал адский огонь. Гермиона обернулась, чтобы узнать, на что они так уставились, и ахнула, когда заметила по меньшей мере десять Пожирателей смерти, чьи маски мерцали в темноте. Хотя на земле не было снега, она видела пар, исходящий от дыхания братьев, и то, что они были тепло одеты. – Так вы отведете нас к девчонке? – Гермиона услышала, как лениво произнес один из мужчин, но никак не могла понять, где же она слышала этот голос раньше. – Или предпочтете умереть? Братья переглянулись, а затем кивнули друг другу, перед тем как сделать шаг вперед и начать разбрасываться заклинаниями направо и налево. Гермиона некоторое время наблюдала за тем, как Пожиратели падали один за другим, прежде чем наконец-то поняла, что происходит. Это была последняя битва для Фабиана и Гидеона. Гарри рассказал Гермионе о первом составе Ордена все, по крайней мере, что поведал ему Аластор Грюм. Братья Прюэтты положили пять Пожирателей, прежде чем Долохов смог их убить. Долохов. Это его она слышала, но не смогла узнать еще тогда, в битве в Отделе тайн. Он был одним из сбежавших заключенных, снова примкнувших к Волдеморту, и Гермиона знала, что он угодил в Азкабан именно за убийство Гидеона и Фабиана. Девушка покачала головой и была удивлена, когда видение исчезло. – Но ведь это не может быть правдой, – сказала она себе. – Прюэттов не убьют до 1981 года, – Гермиона очень смутилась, ведь обычно она не видела события, происходящие больше чем через месяц, либо совсем отдаленные события. Но вариантов все равно оставалось не много: либо эта техника помогла ей заглянуть далеко в будущее, либо Прюэтты находились в большой опасности. И если последнее было правдой, то об этом стоило немедленно сообщить директору Дамблдору. Гермиона затушила свечу, вскочила и быстро направилась к двери. * * * – Я очень горжусь тем, что тебе удалось найти подходящий способ не только, чтобы остановить видения, но и контролировать их. Даже у одаренных в этой области уходят годы, чтобы разобраться в прорицаниях. Хотя твои занятия не имеют никакого отношения к тому, что изучается в школе, но, определенно, у всего этого общие корни, – посмотрев на Гермиону, произнес директор. – Итак, твои ведения доказали, что события из них в действительности происходят в течение месяца. И мы сможем принять необходимые меры для обеспечения безопасности и предотвращения гибели Фабиана и Гидеона Прюэттов. Я рад, что ты пришла ко мне, Гермиона. Я планировал отправить их одних на задание, но теперь, по крайней мере, пошлю с ними и Аластора. – Спасибо, сэр, – произнесла она, чувствуя, как камень упал с души, но в голове у нее крутилась и другая мысль. – Директор, как вы думаете, а могло ли мое присутствие в этом времени и стать той самой причиной, приблизившей их смерть? – Думаю, что это наиболее вероятное объяснение. Ведь все было сказано и сделано, наступило время, когда твои знания о будущем стали недействительны. Ты уже изменила достаточно много из того, что знала о прошлом. Как следствие всего этого, тебе скоро придется смириться с тем, что ты уже живешь в настоящем, а никак не в прошлом или будущем. – Забавно, я слышала подобное объяснение прежде, но никогда не думала, что мне придется воспринимать его так буквально. – Уже поздно, моя дорогая. Тебе следует вернуться в башню. Если тебе необходимо поспать, то я могу предупредить профессора Макгонагал, что тебя не будет на занятиях. – Нет, спасибо, сэр. Мне нужно присутствовать на них завтра. Римусу понадобятся записи, – ответила она, на что директор кивнул, и Гермиона собралась уходить. – Ты хороший друг, Гермиона. Ты знаешь его секрет, не так ли? – спросил Дамблдор. – Конечно, – с улыбкой ответила она. – Мне об этом известно с третьего курса, – и покинула кабинет директора. * * * Гермиона направлялась в башню, чувствуя вялость. К сожалению, у ночных бдений была негативная сторона: у Гермионы уходила примерно неделя на то, чтобы прийти в себя. Она не кралась – у нее было разрешение директора на случай, если вдруг ей встретится Филч, так что она держала зажженную палочку перед собой. Она была уже недалеко от портрета Полной леди, когда заметила кого-то, прислонившегося к стене. Гермиона направилась прямо туда, чтобы выяснить, что этим «кем-то» оказался Северус Снейп. Он спал прямо на холодном полу замка. Гермиона с жалостью смотрела на него в течение секунд пяти, прежде чем он проснулся и нахмурился. – Погаси свет, – пробормотал он. – На что уставилась? – Ты как бы спишь в коридоре. И это немного странно, ты так не думаешь? – с улыбкой сказала Гермиона. Она знала, почему он был здесь. – Ну и отвали. Я не собираюсь разбираться с еще одним Поттером сегодня. – Еще одним? Так Джеймс был тут недавно? – спросила Гермиона. Снейп не ответил, но ей этого и не нужно было. – Снейп, я знаю, почему ты здесь. Лили одна из моих лучших друзей. – Она была моим лучшим другом, первым! – он сел ровно, нахмурился. – Я знаю, – мягко произнесла Гермиона. – Но у нее есть и другие друзья. Лили не только твоя, Снейп, – она глубоко вздохнула, когда увидела боль в его глазах после этих слов. – Лили заботится о тебе. Я не шучу. Но твой выбор стороны в этой войне и ее выбор – отличаются. Как ты можешь поддерживать Волдеморта, когда твоя лучшая подруга – маглорожденная и одна из умнейших ведьм своего поколения? – Я… у меня есть причины. Но как тебя это касается? Ты ненавидишь меня с того момента… – Нет. Я никогда не ненавидела тебя. Я просто ответила на твою непереносимость моего имени. Но в какой-то степени, Снейп, ты должен понимать, что имя и статус крови не должны значить больше, чем сам человек. Ты готов убить Лили? – Никогда! – практически прокричал он. – Этот путь приведет тебя вниз. Твоя ненависть к Джеймсу, Сириусу, Римусу и Питеру не имеет ничего общего с идеями Волдеморта. Они все чистокровны, по крайней мере, половина. Я понимаю, что они издевались над тобой, и потому вы никогда не будете друзьями, но Лили выбрала Джеймса не назло тебе. Это же никогда не было соревнованием за нее. Она сама мне сказала это. – Но… как она может все равно любить меня? – Любовь бывает разных форм и видов, Северус. Лили любит тебя как друга. Как брата. Ты же рос с ней, правильно? До Хогвартса? Она всегда будет любить тебя. Но это не значит, что она должна мириться с твоим дерьмом. Гермиона повернулась и подошла к портрету. Полная леди не спала. Гермиона назвала пароль, и проход открылся. Прежде чем пройти в гостиную, она услышала шепот: – Так держать, девочка! Ты сказала ему все как нужно.