Свет в твоих глазах

Тихие улочки столицы Франции никогда сильно не тянули Ивана Брагинского, оставаясь где-то в подкорке сознания, но, тем не менее, занимая крохотную, но все же неотъемлемую часть его души. Мужчине было всего двадцать шесть, но он уже успел пробиться в союз художников России, поучаствовать в нескольких мировых выставках и завести собственную мастерскую, что была маленькой, но такой уютной и родной. И все, казалось бы, шло как нельзя лучше, но... У всех творческих людей бывают кризисы. Они застают врасплох, вламываясь в Ваш внутренний мир без разрешений и приглашений. Не откроете дверь, – влезут в окна! Разгромят все и вся, оставляя только гулкую пустоту и нежелание продолжать не то чтобы творить, но и даже жить. Ваня надеялся, что Париж вернёт ему жажду к творчеству и любимому делу. Он шел по улочкам, за́литым лучами закатного солнца, будто расплавленным золотом. Оно уже по-весеннему грело, пуская стайки мурашек, заставляя жмуриться и довольно улыбаться. Он был там всего третий день, но специфика другой страны уже успела поразить молодого человека до кончиков пальцев. Было во всем этом что-то необыкновенное, позволяющее раскрыть для себя новые грани жизни и себя самого. Коричневый свитер и джинсовка были удобными, ботинки, казалось, сшиты идеально по его ноге. Лёгкий ветерок приносил самые разные ароматы, смех людей, музыку и даже то неповторимое ощущение счастья, что волнами накрывает с головой, рисуя на лице открытую, широкую, по-детски наивную и радостную улыбку. Ваня специально не посещал те достопримечательности, где обычно вязли, подобно мухам в варенье, сотни, тысячи туристов. Такие места наоборот отталкивали художника. Он тянулся к тихим светлым улочкам, где видно настоящую жизнь местных. Порой, они были грязными и совсем неприметными, но что-то в них было такое, что помогало ему ещё больше проникнуть вглубь себя, познавая новые фибры собственной души и того, чего на самом деле хотел от жизни. * * * Красные глаза мелькнули в полумраке бара, а с кружки, которая уже успела почти опустеть, скатилось несколько капелек конденсата – пиво внутри было ледяным. Гилберт Байлдшимдт демонстративно откинулся на спинку алого кожаного дивана, доставая пачку сигарет "Kaptain Black". Почти каждый любитель табака хоть раз в жизни пробовал эти сигареты. И действительно, они отличаются от обычных. Их вкус, аромат и непревзойденное качество запоминаются на всю жизнь. Даже противники курения, которых тошнит от обычных сигарет, ненароком вдохнувшие запах Капитана Блэка, отзываются о нем положительно. Обычно данные сигареты используются не для повседневного курения, а для особых случаев. Они являются достаточно крепкими и стоят не дешево. Описывая марку сигарет, можно с точностью сказать, что и сам Гил был похож на них, таких любимых им. Мужчина достал из пачки сигарету и поджёг ее, взглядом предложив Ивану, сидящему напротив, присоединиться. Тот мотнул головой, вежливо отказавшись. – Я бы сказал, что ты мудак, но ты это и сам знаешь. Нахера тебе Франция? – альбинос изогнул бровь, насмешливо смерив взглядом, полным сарказма, сидящего напротив. – Мне нужно сменить обстановку. Я в болоте... Не вынесу этого больше. Я человек свободный, а не собака цепная, – Ваня отвел взгляд, почему-то боясь увидеть в глазах друга ещё больше презрения, чем было до сих пор. – А в Питер смотаться? Можем ко мне на дачу. Девочек позовём. Или мальчиков, – на последнем слове он Гилберт подмигнул, немного наклоняясь вперед и выдыхая дым так, как мог делать только он: широко улыбаясь и немного вытягивая губы, при этом прикрыв глаза. От этого жеста у многих неискушенных дам случался приступ сердечной недостаточности. – Нет, извини. Я пришел не совета просить, а просто сообщить, – Брагинский наконец расслабился, отпивая пиво из своего стакана и бросая беглый взгляд на лицо товарища, на которое тут же легла тень. – И... надолго? – Неделя или год, – пожал плечами русский, невинно улыбаясь. – Он ещё и издевается! – хрипло рассмеялся альбинос, всплеснув рукой. – Знал же, что о сроках не стоит спрашивать. Ты слишком непунктуальный, иррациональный, непостоянный... Одним словом: идиот. Но я буду скучать, – последнее он сказал с наигранным сарказмом. И оба прекрасно поняли, что будут скучать. Они были лучшими друзьями, могли говорить о чем угодно и ни о чем совсем, творить беспредел и совершать серьезные, обдуманные поступки. И за это все ценили друг друга. * * * Казалось, он бы совсем выпал из реальности, утонув в мыслях, если бы не учуял невероятный запах выпечки. Желудок сделал тройное сальто назад, как бы намекая, что с обеда Ваня ничего не ел и было бы неплохо... Мужчина ускорил шаг, идя на аромат. Вскоре он наткнулся на небольшое заведение с вывеской, на которой красивыми буквами со множеством завитков было выведено "La lumière dans les yeux". Сверяясь со своими познаниями во французском, Иван перевел это как "свет в твоих глазах". Заинтересованно вновь проскользив глазами по позолоченным буквам, открыв застекленную дверь с табличкой "открыто", он наконец вошёл внутрь. Внешний вид булочной сразу как бы приглашал окунуться в мир запаха и вкуса, погрязнуть в нем всем своим существом, а затем никак не отпускал, заставляя оглядываться. Большие окна, которые пропускали много света, приветливо глядели, отдыхая в длинных горшках с цветами и зеленью снаружи и мягких подушках внутри. Они кутались во вьющийся Девичий Виноград, который был ещё совсем свеж, ведь листочки не так давно проклюнулись, с удивлением смотря на улицу, ясную лазурь неба, которая сейчас была персиковой на горизонте, прохожих, друг на друга... Брагинский зашёл в это заведение под мелодичный перезвон колокольчиков, висящих над дверью. Он огляделся, все еще не веря в то, что набрёл на такое прекрасное место. За дальним столиком сидели две француженки. Он сразу определил, что обе они коренные жители столицы Франции. Их выдавали особая одежда, не та, что мы привыкли считать "истинно-французский", навроде свитеров в черно-белую полоску, маленьких черных платешек, беретов, красных губ под цвет сапожек и черного каре, которое, казалось, сделано из пластмассы. Нет-нет. Коренные француженки предпочитают удобную одежду, шарфики, дневной макияж. В общем все то, что бы не стесняло движения и возможности. А ещё этот особый, истинно-французский говор, эта привычка окидывать интересующего мужчину кокетливыми взглядом, а потом делать вид, будто он совершенно безразличен. Он подошёл к пустуюшему прилавку, смотря на то, что лежало на витринах и чувствуя, что хочет попробовать все здесь. Когда он наконец определился, то взял крохотный колокольчик, осторожно позвонив, а затем еще раз, немного громче. Из-за шторки вылетел Он, приветливо улыбаясь и расточая что-то, от чего хотелось сойти с ума, словно от запаха хороших духов или доброго известия, которое так давно ждал. – Добрый вечер, mon cher, чем могу помочь? У Ивана в ушах стучало, звенело и билось сердце. До него не сразу дошла суть вопроса и вообще то, где он находится. Он поймал себя на том, что откровенно любуется, тут же одернувшись и виновато отведя глаза, глупо улыбаясь. – Добрый вечер. Извините, можно мне чашечку Латте и круассан? – русский старался не поднимать взгляд на того, кого наверняка смутил. Так думал, на самом деле, один Иван. Франциск Бонфуа же, – а именно так звали пекаря и по совместительству владельца пекарни, который, ко всему прочему, очень любил общаться с клиентами, а потому почти всегда обслуживал их сам, – судя по его бэйджику, уже настолько привык к подобным взглядам от обоих полов, что отностлся к этому более чем спокойно, только улыбаться начал немного шире. – Подождите немного, я приготовлю ваш кофе, – мужчина буквально упорхал к кофемолочной машине. В это время Брагинский искренне и всеми силами старался унять не на шутку разошедшееся сердце. Оно билось о грудную клетку счастливо и громко, настолько, что Ваня на секунду испугался, как бы этого сердцебиения не услышал Франциск. * * * Так что же такое любовь? Определение любви пытались дать многие умы человечества на протяжении всей истории земной цивилизации. Именно поэтому стоит данное понятие рассматривать с различных точек зрения. И начать свой анализ хочется именно с научной сферы. Интересным для многих окажется тот факт, что существует особая "химия любви". Ученые доказали: когда человек влюбляется, его организм вырабатывает такое количество гормонов, которое сродни с наркотическим или алкогольным опьянением. При этом мозг получает сигналы, которые свидетельствуют о том, что человек находится в состоянии влюбленности. Когда Иван был в старшей школе, то, как и многие сверстники, "пробовал все". И наркотики не были исключением. Так вот сейчас ему казалось, что его накачали каким-то сильным порошком. Чувство счастья наполняло до краев, пузырясь внутри игривым шампанским. Он улыбался, как полный идиот, отпивая из стакана свой кофе. Любовь – это наркотик. Доказательство тому – томография головы влюбленного человека. У него активизируются те же участки мозга, что и у человека, который употребил кокаин и находится в состоянии эйфории. И, раз попробовав его в чистом виде, такой, каков он настоящий, ты уже никогда не сможешь остановиться. Сейчас он не думал обо всем этом, так же не думал и о том, что именно испытывает и куда это может его завести. Ване было все равно. Он был счастлив. * * * – Ну привет, братиш. Так каковы французы в постели? – Гил сидел в своём кабинете, закинув ноги на стол из тёмного дуба и прислонив к уху мобильник. Он старался сделать свой голос спокойным и абсолютно незаинтересованным. Но выходило отвратительно. – Добрый день, Гил. Русские лучше, – продолжил своеобразную шутку за другом Иван, сидя на балкончики своего номера и зарисовывая маслом быстрый набросок пейзажа с Эйфелевой башней вдалеке, прижимая телефон плечом. – Ожидаемый ответ. Так как тебе Париж? – все эти слова были пропитаны тем, что Гилберт хотел сказать, но оставил между строк: "Скажи, что он тебе надоел и ты едешь обратно". – Прекрасно. Замечательный город. Знаешь, у меня есть новости. Ты сейчас сидишь? Если нет, то сядь, – русский тихо прыснул, уже представляя, как изменится лицо Байлдшимдта после этих новостей. – Окей, ладно. Я сижу. Выкладывай, – альбинос напрягся, внутренне готовясь принять что угодно. * * * Сидя в пекарне уже, наверное, третий час и ловя каждое движение француза за прилавком, Брагинский корил себя за то, что оставил в номере скетчбук. Ему так хотелось зарисовать это невероятное существо! На самом деле Бонфуа и правда был красив. Аккуратные черты его лица, длинные темные ресницы, идеальная бородка, высветленные волосы до плеч, сейчас завязанные в хвост. А ещё глаза. Они были такими же голубыми и чистыми, как небо над Парижем в ясный весенний день, которое отражается в зрачках ребенка. Во всех его движениях была та безукоризненная грация, что можно было бы с уверенностью сказать, что этот человек занимается балетом или был котом в прошлой жизни. – Мы закрываемся через пять минут, – громко, но нежно проворковал владелец булочной, быстро оглядев зал и всех, кто был в нем. Посетители засобиралась. А Ваня ненадолго задержался возле входа, делая вид, что разглядывает вывеску соседнего ресторанчика. Франц вышел, не заметив своего недавнего клиента. Он махнул рукой женщине и совсем молодому пареньку, которые, видимо, являлись его коллегами. Брагинский хотел было подойти, но совершенно запутался в собственных мыслях, словах, будто бы запнулся о свою же ногу. Это стоило драгоценных секунд. Француз уже перешел дорогу и лёгкой, летящей походкой направился в противоположную Ивану сторону, на ходу изящно ловя такси. Он запрыгнул в желую машину, и та укатила, оставив русского стоять с немного приоткрытым ртом и потерянным взглядом. Он почувствовал себя глупым мальчишкой, который случайно раскрыл клетку с соловьём, и тот вылетел, оставив его самого в одиночестве, а в его груди – черную дыру. Мужчина тут же принялся уверять себя в том, что вполне может прийти сюда и завтра, и послезавтра. Пока не решится наконец познакомиться с Франциском. И он решил, что придет, непременно придет!