Get Lost

Очень смутно помню, как я оказался в своем номере. Голова гудит так, что я еле различаю голос Матвиенко и стук по двери. Открыв глаза, я вижу, что уже нахожусь в душе, совершенно голый, и напрасно сливаю воду. А разъяренный Сережа не прекращает свой ненавистный стук в дверь. Мои уши и так заложило, но я хочу еще больше абстрагироваться от этого всего и зажимаю их руками изо всех сил. До тех пор, пока не начинаю чувствовать слабость в ногах и просто не падаю на мокрый холодный кафель. — Арс, Арс! Попов блять! — так и вытягивал меня голос из темноты. Мое тело дрожало от неимоверного холода. Только потом я понял, что Сережа держит меня возле открытого окна и изо всех сил пытается высунуть голову наружу. — Сережа, ты что делаешь? — прихожу я в себя. — Ну наконец-то! Попов! Ты в своем уме так меня пугать?! — В смысле? — недоуменно вскидываю я брови и продолжаю съеживаться от холода. — Ой, блять, иди оденься для начала! — истерит Матвиенко и размахивает руками, чтобы я убрался от него как можно дальше. Вернувшись в ванную, я начал искать свои вещи, да хоть что-нибудь, пусть даже халат, чтобы наконец одеться и согреться. Наскоро напялив на себя гостиничный халат, я приоткрываю дверь и хочу было вернуться к Сереже, но что-то меня останавливает, и я просто замираю у приоткрытой двери: — А мне что прикажешь с ним делать?! Это все твои игры! Завязывай! Иначе мы вернемся к истокам, а ты снова останешься без него! И не только… Мы закроем программу; сам знаешь, что без него это не «то»… Он снова страдает из-за тебя… Как ты смеешь… Вернись, блять, или тебе не поздоровится… — Матвиенко, с которым я ранее был знаком, из смешного, веселого парня превратился в строгого «папочку». К сожалению, много слов из его диалога с незнакомцем я не услышал. Но хотелось верить, что это меня не касается. Господи, как я не хочу во все это все верить! — Что делаешь? — вернувшись в комнату, отвлек я Сережу от столь гневного разговора по телефону. — Мне пора, я звоню Позу, а ты делай дальше с этим, что хочешь. Хоть снова в психушку ложись, — завершает парень и кидает телефон на стоящую рядом с ним тумбу. — Да что здесь происходит? — перехожу на крик я. — Присядь, — просит Матвиенко. Без замедлений я повинуюсь. От одной мысли о том, что я повинуюсь кому-то еще, мне становится тошно, и я нервно сглатываю воспоминания о прошлой безумной ночи. Я хочу забыть эту злосчастную ночь, где со мной делали, что хотели, а потом вот так грязно и некрасиво кинули наедине с самим собой. Как бы мне хотелось повторить тем мгновения и те ощущений, но в то же время безумно хотелось забыть о них. Скрестив руки на груди, чтобы не выдать дрожь в пальцах, я внимательно наблюдаю за действиями Сережи. Тот открывает окно снова и достает сигарету. — Но ты же не куришь, — пытаюсь возразить я. Но ответ меня убивает. — Это ты так думаешь. Точнее, твой мозг помнит именно так, как ему бы хотелось. — Что ты несешь? — парирую я. — Еще скажи, что никаких странностей за собой не наблюдал, Арс, — продолжает парень и выпускает дым. Мне стало не по себе. Внезапно я начал потеть и хотелось скрыться от взгляда Сережи где-то под кроватью. Боже, да что здесь вообще происходит? Кулаки в скрещенных руках перестали так сильно сжиматься, ноги слегка обмякли, а кончики пальцев начали давить на виски, будто заставляя мой мозг о чем-то мне сказать, вспомнить, или даже показать. — Старайся сильнее, Арс, — чуть тверже, чем прежде, говорит Сережа. И внезапно меня накрывает волной, как будто она ударяет по затылку и проходит по всей моей голове так, что я закрываю глаза от боли и вижу Сережу, стоящего в тамбуре и курящего сигарету. Он над чем-то смеется. Но над чем? Я медленно поворачиваю голову и вижу Позова, который щурится на меня как крот, без своих очков, но тоже смеется. Что блять происходит? Это явно не смешно, мне хочется врезать им обоим, но меня вдруг колит как будто иголкой. Я вынужденно поворачиваю голову налево и вижу «его». Шаст? Мне хочется закричать на него и ударить по этому слащавому лицу, но я не могу даже пошевелиться. Я здесь просто зритель. А Шаст выступающий. Вот почему они смеются. Антон напялил на себя очки Позова и пародировал его. Вдруг я слышу свой голос из ниоткуда. Я смеюсь. Смеюсь над светловолосым пародистом и затем говорю: — Сережа, пообещай мне, что это твоя первая и последняя сигарета! — смех не прерывается ни на секунду. — А то что? «Папочка» всех накажет? — смеется парень в ответ и расплывается разными красками. Мне хотелось бы крикнуть ему что-нибудь вдогонку и схватить за руку, но было слишком поздно и от леденящих душу пальцев, сжавшихся на моем плече, я резко открываю глаза. — Сережа, что это было? — чуть ли не на писк срываюсь я. — Твое психическое расстройство это, — шумно выдыхает парень и запрыгивает на подоконник. — Я понятия не имею, что делать с тобой дальше, если это будет продолжаться. Такое чувство, что воздух перестает поступать в мои легкие. А мелкая дрожь охватывает каждый миллиметр моего тела. Одна половина меня не хочет в это верить, а другая же наоборот, хочет как можно больше в этом разобраться, чтобы найти ответы на все свои вопросы, которые так давно меня душат. Вместо того, чтобы довериться своему разуму, я просто возвращаюсь в реальность: — Ты издеваешься? Это уже не смешно! Здесь где-то камеры? Может, Позов спрятался где-то под столом? — соскакиваю я и начинаю осматривать все углы нашего номера. — Может, еще и Шаста упомянешь, — тычет в меня пальцем Сережа. Как он может? Никто ведь и знать не знает ничего про меня и Шаста. Если он сам просил о том, чтобы я никому об этом не говорил, то тогда навряд ли он сам побежал рассказывать об этом парням. — Конечно, упомяну, — кричал я. — Вы все с ума свихнулись? Один обижается на глупые шутки в баре, второй как нянька его успокаивает, третий мне какую-то чушь втирает. Что с вами не так? Я думал, что приехал сюда на этом сраном поезде, бежал непонятно от кого из-за Шастуна, чтобы работать… А не чтобы надо мной здесь кто-то прикалывался, — не могу остановиться я. — Стой, стой, стой…. В смысле «я сюда приехал…»? — удивленно уставился на меня Матвиенко. — В самом прямом! Сережа, объясни, что происходит? — чуть тише говорю я и возвращаюсь на свое место на кровати. — Ничего, прости… Я, наверное, уже и сам схожу с ума. Это не мое дело, я не вправе тебе что-то рассказывать. Это не моя история, и меня она никак не должна касаться, прости… Держи, — протягивает мне успокоившийся парень сигарету. Как ни странно, я просто молча киваю головой и беру в руки сигарету, не спеша прикуривая ее от так любезно предоставленной зажигалки Матвиенко. В голове творится необъяснимая каша, которую мне явно не расхлебать в одиночку. Да я и не хочу делать это в одиночку. Только не в этот раз. Мне нужна помощь со стороны. Но кому я могу довериться здесь? Мне нужен Антон. Здесь и прямо сейчас, и плевал я на его свадьбы. Это требует объяснений. Не желая больше задерживаться в душном, едва проветриваемом номере, я просто накидываю толстовку и выбегаю на улицу, не обращая внимания на все Сережины «Арс, постой. Тебе нельзя одному» — Все мне. Сука. Можно! — кричу я уже на улице и в истерике срываюсь на бег. Что здесь вообще происходит? Жар ударяет в голову, и мне приходится остановиться, чтобы перевести дыхание, но меня скручивает от болей по всему телу и я просто падаю на асфальт. — Арс! Арс! Я люблю тебя, слышишь? Очнись наконец! — это последнее, что я слышу, а дальше — как в тумане. Неразличимые силуэты, но такие знакомые голоса. Я проваливаюсь в чёрную пучину. Прямо на дно. — Арс, какого черта ты поперся один? — кряхтит парень, который куда-то тащит меня за руки, в то время как мои ноги бесполезно скребутся об асфальт. — Слава богу, мне позвонил Сережа! Не представляю, где бы я тебя потом искал. Лишь бы Ира ни о чем не узнала, а то упекут меня снова в психушку, — продолжал напряженно говорить парень. — Шаст, — еле выговариваю я, пытаясь пальцами зацепиться за браслеты своего спасителя. — Что ты делаешь со мной? — плавая в тумане продолжаю я, ожидая услышать ответы на все вопросы, вертящиеся у меня на языке. Но, чтобы произнести хоть еще один, у меня не было никаких сил. Просто поддавшись своему состоянию я ненадолго засыпаю. Почувствовав свежий воздух и слегка повернувшись на бок, я утыкаюсь носом в мягкую подушку, пахнущую таким приятным мужским парфюмом. Тем самым, который я люблю. Сладко посапывая, я хватаюсь за нее обеими руками и вжимаюсь, казалось, всем своим лицом, окунаясь в этот аромат с головой. Слегка улыбнувшись, я открываю глаза. Мое предчувствие меня не подвело. Это номер Шаста, в котором я так сладко сплю после бурной ночи. Так стоп. После какой ночи? Все тело внезапно охватывает паника, вплоть до трясучки в коленях. После той ночи я встретил Позова и был бесконечно зол на Шастуна из-за его выходок. И мельком припоминаю моменты, как он тащит меня обратно до отеля… Боже, у меня болит голова, а тошнота подступает к горлу. Так больно мне еще никогда не было. От осознания того, что все идет по жопе, мне хочется зарыдать прямо в эту уродскую подушку. Под ложечкой засосало, а глаза застилает пелена. Внезапно распахнувшаяся дверь в комнату пугает меня, и я дергаюсь так, что ударяюсь рукой о тумбу, стоящую возле кровати, издав при этом характерный «ааааай!» — Что случилось? — подлетает ко мне светловолосый с подносом в руках, который тут же оставляет на этой злосчастной тумбочке, чтобы осмотреть мой палец, которым я тряс без конца.  — Не подходи ко мне, — одергиваю я руку и, присев, отодвигаюсь от парня как можно дальше.  — Что с тобой происходит, Арс? — начинает нервничать Шаст и приседает настолько близко, что мне приходится поджать ноги.  — Почему абсолютно все так странно себя ведут со мной? С того самого момента, как только я сюда приехал! Ты давал осечки в поезде. Сережа как будто знал, что ты тоже сократил мое имя как «Арс», одежда, выбранная для меня на шоу, была сшита на заказ и все идеально сошлось, хотя никто не брал мои мерки… И таких непонятных моментов у меня накопился миллион! Я хочу объяснений, Шаст! Но от тебя, видимо, я их не получу, потому что то, что происходит у меня с тобой, приводит меня в ещё большее замешательство. Есть множество моментов, о которых я не могу тебе рассказать, но самое главное — это то, что я к тебе безумно привязался за такой короткий срок… и постоянно, буквально несколько раз на дню, я слышу твой голос в голове. Такой далекий… и… — Арс… — Я пытаюсь собрать все в кучу, но… — мой голос надрывается. — Арс, — повторяет он и берет меня за руку. — Мне чего-то не хватает, чтобы собрать этот безумный паззл, — по щеке скатывается моя первая, такая обжигающая, за все время моего здесь прибытия слеза. — Арс, — еще нежнее шепчет он и целует костяшки моих пальцев своими теплыми губами. — И зачем ты так со мной поступаешь? — выдергиваю я руку и срываюсь на крик. — Арс, послушай меня, наконец-таки, — все так же спокойно выдыхает Антон. Немного расслабившись и обняв свои колени, я настраиваюсь внимательно слушать, что же мне наплетет этот юноша. Хочется прямо сейчас в него что-нибудь запустить, но я не могу. Потому что он, по всей видимости, в очередной раз спас меня, бегающего по улице. Да и еще приносит мне завтрак в постель, который так спокойно и остается стоять на тумбе. — Я не хотел, чтобы все вышло вот так. Но Сережа запрещал тебе рассказывать. На то есть свои причины. Я постараюсь ответить на все интересующие тебя вопросы, но не более того… Точнее, если ты задашь мне вопросы, ответы на которые я не знаю, соответственно, я на них не отвечу. — Что ты имеешь в виду? — замешкался я. — Я имею в виду твои выкидоны. Какие-то походы, провалы в памяти… Еще и голос, про который ты мне сказал… Я ничего не могу ответить про это. — Откуда ты знаешь про провалы в памяти? — это сильно настораживает. — Ох, Арс, — едва сам сдерживая слезы, сжимает простыни Шаст. — Надеюсь, ты поймешь, почему я тебе не рассказывал… Мы уже пробовали, — выдыхает Антон, и я понимаю, о чем он. Ведь я так хотел заполучить его. А теперь он мне говорит, что мы уже пробовали. Что он несет? Но не желая его прерывать, я просто молча киваю головой, чтобы тот продолжал. — Все произошло около года назад. Мы уже были знакомы. Ты был знаком со всеми… На протяжении года… — Стой, стой, стой. Что? То есть я весь год прожил, забыв о том, что целый год я был знаком с вами? — недоуменно вскидываю брови я. — Да. Дослушай! — глазами умоляет Антон, и я затыкаюсь. — Мы уже готовили шоу с тобой. Как вдруг начались непредвиденные проблемы. В основном из-за меня. Моей семье очень сильно нужны были деньги. И, как ты уже знаешь, я задолжал. Одной крупной компании, в которой работал до шоу. Но на тот момент они давали время… Как раз в той же компании я встретил Иру. Она прекрасная девушка, доставала меня из любой задницы, я многим ей обязан. Но все немного поменялось, когда я все же влюбился в тебя… — я нервно сглотываю ком в горле. Какая-то необъяснимая сила заставляет меня держаться, чтобы я не заплакал. — Казалось, что против нас ополчился весь мир. Моя семья, твои родители, подруга… Ее и сложно-то было подругой назвать. Она для меня значила намного больше. И я для нее… Она любила меня… Безумно. Да и до сих пор. Она тоже имела дело ко всему, что произошло. Наши с тобой близкие узнали о нас, благодаря ей, — эти слова заставили Антона закрыть глаза и выдохнуть, — После чего меня упекли в психушку. Меня там ломало. Я убивался там и разбивал кулаки о стены. Ты снаружи задыхался без меня, я знал об этом и верил, что ты не бездействуешь. Так и получилось. Ты поднял на уши абсолютно всех. Иру, моих родителей, ребят. Ты убедил всех. Убедил в том, что ты забудешь про нас как про страшный сон. В особенности, про меня. Дал обещание, что уедешь из города и никогда не появишься у нас на глазах. Даже несмотря на то, что тебе бы пришлось предать свою давнюю мечту. Моя мама прониклась к тебе. Поверила… Ребята тоже дали на это согласие. Потому что ненавидели нас с тобой в тот момент всем сердцем. Своими разборками мы приостановили выход шоу, да и вообще… Каждый посчитал, что мы с тобой просто больны. Арс, — задыхаясь проговорил Шаст, — Прости меня за все! — эту дамбу, которая держалась так долго и усердно, прорвало. Слезы чуть ли не градом льются из Антона, заставляя моё сердце сжиматься. — Тише, — шепчу я и слегка обнимаю парня. — Тебе позволили меня забрать в тот же день, ночью, — продолжает парень. — Все обернулось не так, как хотелось бы… Мы попали с тобой в аварию… На твоей машине. Прости Арс, я не хотел, — плачет Антон, а я еще крепче сжимаю его плечи, — Меня нашли. Они сбили нас. Столкнули прямо в реку, — я продолжаю неотрывно смотреть на Шаста. — У тебя была черепно-мозговая травма и сильное переохлаждение. Я был рядом с тобой в больнице. Каждый божий, сука, день! — соскакивает с кровати парень и кричит во всю глотку. — А когда ты очнулся, ты, блять, спросил меня, кто я такой! — кричит он еще больше, от чего вены на его шее вздуваются так, что едва вот-вот лопнут. — И я просто извинился и молча ушел! Понимаешь? Я бросил тебя! Без объяснений! Молча ушел… Когда я рассказал парням, что оставил тебя, потому что ты меня не узнал, они сказали, что это верное решение. Ведь ты все равно обещал обо всех забыть. После я позвонил твоим родителям. Они поняли, что ты потерял год своей жизни, когда описал им свой последний день, как собирался в кино… В которое ты последний раз на тот момент ходил год назад, со своими родителями. И они придумали, что тебя просто-напросто сбила машина, от чего ты забылся в датах, и оставили тебя жить в таком состоянии. Я еще звонил им потом несколько раз узнать о твоем здоровье, но они лишь гневно кричали в трубку и просили, чтобы я исчез из их жизни к чертям собачьим… — я подаюсь вперед и принимаюсь убирать слезы с лица Антона.  — Иди ко мне, — прошептал хриплым голосом я. Парень повинуется и припадает ко мне своим телом. Не выдержав, я поворачиваю его лицо к себе и нежно, как только могу, начинаю целовать его. Посасывая каждую губу так аккуратно, как только возможно. Буря эмоций взрывается во мне фейерверками. Но я больше ничего не хочу, кроме как целовать зеленоглазое, дрожащее от страха божество. — Прости меня, — прямо в губы шепчет парень. Видимо, я простил. Давно простил. Потому что готов прощать его хоть целыми днями, потому что безумно люблю. Даже вот сейчас признаюсь в этом самому себе, прижимаю светловолосого еще ближе к себе и запускаю пальцы в его взъерошенные, мягкие волосы. В то время как он нежно обнимает меня за шею, ускоряя наш медленный поцелуй. Отстранившись, я беру его за руку, и повалив с собой на кровать. — Двигайся ближе, — шепчу я и обнимаю парня, который прилег на мое плечо. Перед глазами все плывёт, и я пытаюсь найти в своей памяти хоть какие-то кусочки о любом из дней, которые я забыл. Но мои старания не были вознаграждены. Уставившись на заплаканное лицо Шаста, холодок пробегает по всему телу. Оно было покрыто мурашками с ног до головы. Больно? Да, вот сейчас действительно чертовски больно.