Веселая зомбиландия

      Счастливый конец возможен, как и спасение, даже если весь мир против этого. Девушки выживали больше четырех лет, тая в сердцах едва горящий огонёк надежды, что хоть кто-то из их близких жив. Что-то говорило им, что умирать не стоит, ведь они многого не знают. И это оказалось правдой. По немыслимым причинам их родные спаслись, оказавшись в нужное время в нужном месте.       Семья Ляли была одной из немногих, кому посчастливилось оказаться во время эвакуации на корабле, где не было зараженных. Из четырех ледоколов, перевозивших население на незараженную территорию, лишь один добрался до пункта назначения. Остальные так и остались во льдах с мертвыми пассажирами на борту. Распределение беженцев, ставшее возможным лишь после объединения сохранившихся стран, отправило их в Австралию, где мать Ляли и ее тетя со своей семьей трудились на благо живых.       Семья Бару оказалась вне зоны эвакуации. Но это их не остановило. Родители девушки своим ходом добрались до границы, отделяющей живых от мертвых. Теперь они живут под защитой Южной Кореи. А вот о судьбе брата и сестры так и неизвестно. Они оказались среди миллиардов людей, пропавших, возможно, уже навсегда.       Семьи Юли и ДиДи были вне зоны эвакуации, но сумели вовремя заметить странности в поведении окружающих и, как только объявили чрезвычайное положение, они немедленно поспешили к пунктам сбора. Они были одними из первых, и потому не стали свидетелями того, как несколько зараженных превратили в ад массовую эвакуацию. Паника и большое количество напуганных людей в смеси с взбешенными зомби привели к тому, что по теоретической оценке было затоптано в общей сложности около пяти тысяч человек. На этом и закончилась эвакуация всего через двое суток после ее объявления.       Именно об этом и решила рассказать Ири, прежде чем сделать девушкам предложение, которое они услышат вновь, оказавшись на материке. — Тут такое дело… — немного замялась Ира, подбирая правильные слова, — вам хотят предложить контракт. — Какой еще контракт? — недоумевала Ляля. — Вам хотят предложить поработать в отряде разведки. Осматривать территории, направлять армию, убивать зомби. Ничего сложного для вас, — заверила их солдат. — А оно нам надо? — недовольно поморщилась Юля. Перспектива работы на государство ее мало привлекала. — Ваши семьи — беженцы. Одни из миллионов. А теперь представьте, в каких условиях они живут? За пять лет службы вам и вашим родным позволят жить куда лучше. Я сама согласилась на эти условия, — уверяла девушек та. — А почему мы? — задала вполне рациональный вопрос ДиДи. — Ну. О ваших подвигах по зачистке территорий от зараженных наслышаны многие. Впрочем, как и о безрассудстве, — вполголоса заверила их Ири. — А кого еще берут? Какие условия? — Бару решила уточнить абсолютно все от человека, которого знала и доверяла больше, чем высшим чинам. — Понятия не имею. Знаю только, что не вы одни. Тех, кто выживал в зараженной зоне много. Кого удалось завербовать. Но это все. Я даже про контракт вам говорить не должна была, — опасливо оглядываясь, заметила девушка.       Слова Иры заставили всех задуматься. С одной стороны все жутко устали от борьбы. Им хотелось покоя. Но все прекрасно понимали, что пока есть зараженные, есть и опасность, что все вновь начнется. Да и своим семьям каждая из выживших желала лучшей участи. Стоя на палубе под холодным морским ветром, четверка долго смотрела вдаль взглядом, полным размышлений и сомнений. Первая приняла решение ДиДи. После она просто стояла, ожидая, что же решат остальные. Дольше всех сомневалась Бару. Что не удивительно, ведь ее мнение и желания менялись так часто, что порой хватало доли секунды, чтобы она поменяла решение. Но взвесив все за и против, девушка поняла, что хочет своим родителям лучшего. Но никто не произнес ни слова. Девушки посмотрели друг другу в глаза и поняли, что пройдут весь путь вместе.       Их не удивило, когда прибыв в военный порт, их тут же повели к высшим чинам. Не особо удивили и условия. Семьям девушек не сообщат о них, пока контракт не окончится, дабы избежать лишних волнений в и без того напряженное время. К этому подруги были готовы, хоть этот пункт контракта их и огорчил. Все они соскучились по близким. После того, как им сообщили о том, что кто-то спасся, эмоции усилились, казалось, в сотни раз.       А вот новость о том, что, скорее всего, девушки будут служить отдельно, вызвала возмущения. Первой высказалась Ляля. Ее никогда особо не волновала чья-либо власть, а после конца света так и вовсе страх перед влиятельными людьми пропал. — Я буду только с ними, — она показала на своих подруг. — Если вы, конечно, не хотите, чтобы те, с кем вы меня отправите, подохли в первый же день. — Мы тоже не хотим с кем-то левым оставаться, — поддержали девушку остальные. — Вы забываете, с кем говорите, — суровый мужчина в погонах поднялся со своего места, стараясь напугать незнакомок и своим тоном и внешностью, но его ожидал провал. — Это вы забываетесь, — возразила Бару. — Пусть мы не в форме, но видали похлеще вашего, иначе бы вы так не расшаркивались перед нами. — Девушка тихо охреневала от своей смелости и красноречивости, но конторские крысы ее всегда бесили, так что она просто высказала то, что подумала, как только увидела самодовольные лица завсегдатаев этого кабинета. — Либо мы остаемся все вместе, либо сами ебитесь со своими зомби.       Самое удивленное лицо было у тех, кто понимал русскую речь. А именно тот самый, что нависал над девушками и несколько переводчиков, работающих с иностранными военачальниками. Гражданские переглянулись, пытаясь понять, как переводить: как было сказано или немного культурнее. Но отчего-то американский переводчик подумал, что без преукрас лучше передастся общее настроение девушек и их решимость, поэтому сказал все как есть. Остальные последовали его примеру. И конечно же это привело к массовому шоку. Однако один из членов общего собрания, которое прервали ради потенциальных новобранцев (что опять-таки усилило уверенность девушек в своей значимости), стал сомневаться. Его лицо очень быстро изменилось с удивленного в понимающее. Шрамы на правой щеке и протез вместо левой кисти говорили, что он сам прожил довольно интересную жизнь (ну, или у него дикий мейнкун, который отгрыз ему руку, когда игрался, кто знает). — Да как вы разговариваете? — тон общения повысился. Генерал был в гневе. Ему явно не понравилось отсутствие уважения к его персоне. — Если хотите нас разделить, идите лесом, — как можно спокойней посоветовала ДиДи, но в ее жилах уже кипела кровь от гнева. — Сами ебитесь со своими зомби. Они нам вообще не всрались. Четыре года в жопу ушли. Хотите, чтобы мы еще пять этой хренью страдали, оставляйте нас вместе. Мы у вас не золотые замки требуем, — бросила Ляля.       Упоминание четырех лет в зараженной зоне не прошло даром. Как оказалось, никто кроме русского генерала не был в курсе многолетнего опыта выживания девушек. Их внешний вид, оружие (которое так никто и не удосужился забрать у девушек) говорили о том, что они умрут едва ли не первыми. Но срок нахождения девушек среди мертвецов с самого начала эпидемии перевесили все сомнения. Четверка будет нести службу вместе. В одном отряде с полутора десятком таких же, как они сами, выживающих, променявших часть своей жизни на гарантию лучшей участи для себя и близких.       Но прежде чем отправить девушек обратно в ад, их направили на обучение. Это был тренировочный лагерь, в котором командовали солдаты, вернувшиеся с той стороны живыми. Правда парочка командиров оставили частичку себя на миссиях, а именно руку и глаз. Глядя на них и то, как вычурно они ведут себя, стараясь всем своим видом показать свою значимость, подругам стало смешно. Ляля и Юля подливали масло в огонь, хехекая с какой-то очередной херни, привлекая к себе излишнее внимание. Из-за смеха девушки прослушали большую часть речи, и все что они поняли, их распределяют по группам, ориентируясь на их языковые знания. Естественно, группа попала под командование сурового однорукого сибиряка — голубого берета. Его вид внушал страх, а девушки смеялись над его торчащей из-под берета прядью и называли это торчком. — Что смешного? — Спросил «злой дяденька» у девушек. Отряды уже разошлись по местам своих дислокаций, так что его слышало лишь четыре десятка чересчур самоуверенных выживших, считающих, что они выживут в любой жопе, хотя, по сути толком и не имели дело с зараженными. — У вас хохолок, — с улыбкой заметила ДиДи, указывая на берет. Эта фраза вызвала ор выше гор. — Понятно все с вами, — устало заметил командир. Ему за четыре года приходилось иметь дело и с более странными личностями, так что он уже убил все нервные клетки и жил на ленивом похуизме. — И так, думаю, вы в курсе, для чего вы здесь. Говорю сразу, еду для зомби мы не держим, — при этих словах он недоверчиво посмотрел на ржущую перед ним компанию, — так что тем, кто решил пожить на халяву за чужой труд, я сломаю лицо. А теперь перейдем к делу. У меня три дня, чтобы сделать из дерьма цветочки, так что начнем прямо сейчас.       Группу обучали рукопашному бою, стрельбе, обращению с холодным оружием, гоняли по беговым дорожкам. В общем, подтягивали все то, без чего не выжить при конце света. Многие из обучающихся знали все или почти все. Но не подруги. Их группа отличалась разделением всех навыков на отдельные части. Юля была сильна в беге и рукопашке (спасибо пробежкам и людям, что часто нарывались на удар в морду с ноги). ДиДи оказалась хороша в обращении с клинками, ведь она как-никак владелица катаны. Ляля имела интерес ко всему, кроме бега и рукопашного боя — первое ей было лень делать, а второе ей казалось бессмысленным в борьбе с зомби. Бару же неплохо стреляла (по крайней мере не боялась этого, хоть редко попадала по мишени. Но какая разница, если мертвецы ходят группами? В кого-нибудь да попадет.) А вот рукопашный бой ей не давался вообще. Биться против здоровых мужиков она не горела желанием. В первый же день ее поставили в спарринг со шкафом в два раза больше ее. Он не стал церемониться и ударил первым. Бару не устояла от удара по голове, но это заметили остальные девушки, и привет дружеская солидарность. Первой, как и везде, на него кинулась Ляля, затем ДиДи со своим материнским инстинктом, а добила неразборчивого мужика Юля ударом в челюсть. Больше Бару не дралась, но часто бегала. Удирая четыре года от зараженных, что-нибудь из мышц да разовьется.       Учитывая выборочное обучение, девушки мало чему научились, зато окружающие поняли, что вместе эти особи страшнее апокалипсиса. Они застебали всех, включая командира, употребляя темы и словечки не всегда понятные окружающим. А ор четверки, казалось, был слышен всем мертвецам на их материке, отчего те сами себя прибили либо от страха, либо от шока.       Командир, которого уже записали в педофилы и в извращенцы и в геи, облегченно выдохнул под конец третьего дня, когда официальное обучение закончилось. Он искренне надеялся, что этих сумасшедших сожрут во время вылазки и он больше никогда их не увидит. Но все его мечты рухнули, когда командование ему сообщило, что он — и без того побитый жизнью человек, — отправится со своими учениками в зараженную зону и там будет командовать отрядом. Тогда, впервые с того момента, как он стал отцом, мужчина громко матюгнулся: «Блять!».