Палач

Я вновь сидел на краю крыши, сбросив ноги с бортика, и смотрел на тёмно-синее небо, на облака, вальяжно плывшие по нему. Зубами я сжимал сигарету. Дым хаотично взлетал вверх, образуя причудливые фигуры. Лёгкий огонёк на конце сигареты тускло сиял в вечернем полумраке, медленно приближаясь к фильтру. Когда огонёк достиг цели, я выпустил несколько клубов дыма изо рта и кинул сигарету вниз. Взглядом я проводил окурок, пока тот не стал незаметен на фоне тротуара. Что ж, этот дом вполне высок, соответственно — для моего плана подходит как нельзя кстати… Но нет, прыгать я и не думал. Когда-то — да, моя голова кишила избытком таких мыслей, но не сейчас. Сейчас всё было уже по-другому. Я поднялся на ноги и, взглянув на дешёвенькие наручные часы, ухмыльнулся: половина девятого. Ещё один вечер, ещё одна смерть… И так — последние несколько месяцев. А ведь в далеком «раньше» я и подумать не мог о таком. Что ж, возможно, это и было моей главной проблемой… Излишняя мягкотелость, она так мешала мне в школьные годы! Меня гнобили все, кто мог, а кто не мог — улюлюкали из толпы. И, спрашивается, за что?! За гетерохромию?! Исключительно из-за того, что мне не посчастливилось отличался от других цветом глаз, меня называли уродом, ненормальным? Меня лупили лишь за врождённую особенность, а все те лицемерные твари, которых я считал друзьями, мгновенно испарились, стоило старшекам впервые побить меня. Но сейчас всё в корне изменилось. Всё то, что со мной случилось, сделало меня другим человеком, хотя правильней выразится, что оно убило во мне человека. Позади меня послышался тихий стон. Что ж, настал момент истины! Я медленно повернулся и взглянул на скрюченное тело, лежащее неподалёку. Выглядел мужчина неважно: губа разбита, под глазом фингал, затылок всё ещё кровоточил, пропитывая красным волосы. Он немного пошевелился, приходя в сознание. — Ну, здравствуй, Дубов Сергей Михайлович. — Ты… ты кто такой, чёрт подери? — глухо прокашлявшись, спросил он. — Как будто ты не знаешь, — на моём лице появилась улыбка садиста, — я тот, кого ты считал уродом, тот, кого ты часто избивал вместе со своими дружками. Ты считал себя правым, ты считал, что я недостоин жить только потому, что отличаюсь… — Я понятия не имею, кто ты такой, — искренне ответил он, кряхтя поднимаясь, — лучше скажи, что я тут делаю? Вполне обосновано опасаясь странного парня перед ним, мужчина медленно попятился назад, пока не упёрся в надстройку лестничной шахты. — А что, я далеко не единственный, на кого ты наезжал в школе? Были ещё те, с кем ты можешь меня спутать? — я безумно сверкнул глазами. — Что ж, тогда будет только лучше: отомщу сразу за всех. — Слушай, мне не важно кто ты, просто ответь, зачем ты меня сюда затащил? — мужчина явно боялся, хотя и старался держать лицо: ошмётки гордости не давали опуститься до жалкого труса. Хриплый голос слегка дрожал, а глаза нервно бегали из стороны в сторону, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Резким движением я приблизился к Сергею и, схватив за шею, прижал к стене. Он издал тихий стон, ударившись позвоночником о кирпичную конструкцию. — Я думаю, ты всё же меня знаешь. Ведь именно ты подарил мне эти два шрама, — я указал на них. Один шёл ото лба к подбородку, а второй находился у горла. В памяти мгновенно всплыл тот момент. Начало перемены. Звонок только прозвенел, и я с лёгкой улыбкой выхожу из двойных дверей на задний двор школы. Весна, яркое солнце, лёгкий ветерок и всё такое. Идиллия, что прервалась, как только следом за мной вышел он… За спиной Сергея ухмылялась его вечная группа поддержки. — Эй, урод! Мы с тобой не договорили в прошлый раз. Я оборачиваюсь, и в живот прилетает удар, что сразу дополняется несколькими другими — то в спину, то по голове… Я валяюсь на земле, прикрывая голову руками, но мучения продолжаются. Со всех сторон по моим рёбрам, почкам и позвоночнику летят пинки. Попытки подняться, понятно, не увенчиваются успехом, мне не позволяют даже опереться на локти, но это ещё цветочки. Меня крепко держат за вывернутые руки, заставляя опуститься на колени перед этим… Сергеем, и он внезапно вытащил нож. Удивляться, зачем школьнику с собой оружие, банально не осталось сил. — Что, ребятки, поставим на нём клеймо? — радостно воскликнул он. В ответ послышались одобрительные возгласы. С улыбкой мясника он начал проводить мне по лицу длинную линию: со лба вниз, по скуле, прямо до подбородка. Я чувствовал, как сталь впивается мне в кожу, чувствовал, как по лицу, помимо слёз, текут капли крови и, смешиваясь с солью, падают на землю. Я чувствовал всю эту непередаваемую боль… Но мой крик быстро стих, когда мне зажали рот рукой. Закончив своё кровавое дело, меня отпустили, и я, словно сноп, повалился на землю. Глаза застилала пелена, и я смутно видел силуэты своих палачей. — Что ж, думаю на сегодня с тебя хватит, — сказал главарь, и эти твари заржали. — Это вам с рук не сойдёт! — внезапно для себя дрожащим голосом сказал я. — Только попробуй сказать кому-то! — он погрозил мне ножом. Я, пропустив его слова мимо ушей, закричал: — Помогите! — Заткнись, козёл! — глубокий удар лезвием по горлу. Я зажал рукой рану, из которой хлестала кровь, чувствуя, как задыхаюсь. — Ты что наделал?! — воскликнул один из его приспешников. — Нас же из-за тебя посадят. — Валим! — воскликнул другой, и я сквозь пелену тумана услышал быстрый удаляющий топот. Очнулся уже в больнице… — О, я прекрасно помню, с каким упоением ты резал моё лицо, — наклонившись над ним, злобно прошептал я. — А… Артур? — спросил он. — Да! — победно воскликнул я. — Ты вспомнил. Но на твою судьбу это уже никак не повлияет. — Прости… Я же тогда глупый был, не думал, что ты это запомнишь… — нервно затараторил он. Я ослабил хватку, за что тут же поплатился. Двумя руками он оттолкнул меня, и я упал мягким местом на крышу. Он тут же вскочил на ноги, подбежал к стальной двери шахты и, схватившись за ручку, несколько раз с силой дёрнул её. — Да открывайся, зараза! — воскликнул он. Тем временем я поднялся на ноги и начал медленно подходить к нему. — Уж не это ли ищешь? — я вытащил из одного кармана джинс ключи от двери. — НЕТ! НЕТ! Не подходи, маньяк! Я был прав! Ты монстр! — он пятился назад, судорожно мотая по сторонам головой и пытаясь найти путь спасения. — Не забывай, из-за кого я такой! Я с наслаждением наблюдал за его страхом, за его беспомощностью. А ведь когда-то я и подумать не мог, что этот день настанет… Мужчина продолжал пятиться, но расстояние между нами не сокращалось. Так могло длиться ещё очень долго, но, как известно, — крыша не бесконечна. И вот он уже стоит спиной к краю, нервно переводя взгляд — то вниз, то на меня. Хм, видимо пожарную лестницу он не увидел. Хотя… если бы и увидел, то ему не хватило бы времени к ней подбежать и спустится. — Что ж, друг мой, можешь считать, что это твой конец, — улыбнувшись, сказал я. — Сумасшедший! Тебе это просто так не сойдёт! Тебя найдут и посадят! — закричал он. — Хм, когда-то я нечто похожее говорил тебе… И кстати, обрати внимание на карман своей рубашки, — я взглядом указал на торчащий от туда край бумажки. — Что это? — Для всех это самоубийство. Я начал подходить ещё ближе, а он попытался отступать в сторону. Но ведь, ходя по краю, так легко оступиться, правда ведь? Резким движением я заставил его испугаться и вследствие этого — потерять равновесие. Истошный крик эхом раздался по всей улице, а я тем временем подошёл к краю и холодным взглядом проводил его до точки невозврата. — Он это заслужил, — пробормотал я и, подойдя к двери шахты, открыл её и вставил с обратной стороны ключ, предварительно стерев отпечатки. Всё должно выглядеть правдоподобно… И никаких следов посторонних на месте происшествия. Я мельком проверил крышу на наличие моих следов и, убедившись, что всё в порядке, подошёл к пожарной лестнице. Через несколько минут мои ноги уже твёрдо стояли на земле. «Ещё один погас» — мысленно усмехнулся я и быстрым шагом направился как можно дальше от места, где ещё один из моих врагов «совершил суицид». Трое мертвы, трое осталось…