Наглый рыжий Бё

      Громкая музыка нещадно бьет по ушам, тусклый мигающий свет раздражает, режет глаза, а спертый, пропахший алкоголем воздух душит, не отпускает, заставляя хмуриться и сильнее хватать остатки кислорода ртом.       Мартен устало щурит глаза и отворачивается. И опять этот Самый-Наглый-Из-Бё пялится на него. И пялится внимательно, с превосходством, будто цепляет взглядом. Йоханнес приосанивается, прямо-таки пышет уверенностью и скалится — с удовольствием, немного язвительно, вызывающе.       Раздражает.       Фуркад резко разворачивается и направляется к выходу. Бё должен понимать, что его не так-то просто вывести из себя, все-таки он уже взрослый опытный спортсмен, и как раньше кидаться сломя голову в гущу событий не будет. Мартену это просто ни к чему. Так что паренек может даже не рассчитывать на свои глупые махинации и просто сдаться.       Мартен тяжело вздыхает и все-таки невольно оборачивается: младший Бё все также продолжает буравить его спину пронзительным взглядом, не отрываясь ни на секунду. Вот же несносный малец! Француз фыркает и досадливо сплевывает на бетон: достал! И ведь сколько раз он повторял себе, что не стоит злиться, попусту растрачиваться на малолетних наглецов, возомнивших о себе слишком многое, но этот Бё…       Нет, он, пожалуй, погорячился, назвав его самым наглым из Бё, — он Самый-Доставучий-Из-Всех-Доставучих-В-Этом-Мире!       Внезапно для самого Мартена Йоханнес отклеивается от излюбленного местечка и двигается прямиком к нему, все еще продолжая внимательно всматриваться. Француз сначала дергается, пытаясь по-быстрому скрыться и избежать нежеланной встречи, но сознание упрямо твердит, что если уйдешь — значит струсил, а струсил — значит проиграл, и он замирает, с достоинством дожидаясь не самого лицеприятного разговора с наглым рыжим Бё.       Мартен удивляется самому себе — вот уж не думал, что в нем все еще осталось это юношеское упрямство. Он-то считал, что оно давным-давно растворилось под тоннами проведенных гонок, чемпионатов, этапов и, в конце концов, побежденных соперников. Но, видимо, эту черту не так-то просто искоренить, если с помощью детских манипуляций его с такой легкостью можно «взять на понт».       Йоханнес быстро пробирается через толпу и в мгновение ока выныривает возле него, продолжая нагло ухмыляться:       — Ты уже уходишь? Вечеринка ведь в самом разгаре.       — Мне нужно отдохнуть, сегодня был трудный день, — Мартен хмурится, но с вызовом принимает его взгляд. Такой же наглый и упрямый, как и улыбка. — Поэтому я лучше пойду к себе в номер и завалюсь спать.       — Говоришь, как старик.       — Вообще-то я старше тебя и мне нужно больше времени, чтобы восстановиться, — Фуркад вздыхает и качает головой от бестолковости этого разговора. — Если это все, то я пойду.       — Подожди, я с тобой, — Йоханнес быстро натягивает на себя куртку, которую до этого держал в руках, и выжидающе смотрит на удивленного Мартена.       — Зачем? — француз еще сильнее хмурится, пытаясь понять, что же в голове в этих долбанутых норвежцев. — Спать со мной ляжешь?       — Могу и лечь, — громко смеется Бё и цепко смотрит из-под ресниц, а Фуркад вздрагивает от неприкрытого намека в его голосе. — Я вижу, что ты устал от этой толпы, поэтому перед сном предлагаю выпить бокал вина, — он приподнимает бутылку красного вина, которую запасливо захватил с какого-то стола, — и поболтать в спокойной обстановке.       Мартен проводит недоуменным взглядом направившегося к выходу Йоханнеса и молча идет за ним, теряясь в собственных допущениях. И вот вечно этот Бё что-то воротит, вгрызается в него не отпуская, и с прямо-таки юношеской дерзостью смотрит из-под своих длинных ресниц, проводит влажным языком по потрескавшимся от холода тонким губам, задиристо обнажая ровные белые зубы, и ухмыляется, зараза, так, что в лицо резко бьет жаром, а в животе скручивается тугой узел внезапно вспыхнувшего возбуждения.       Будто сам же нарывается.       Они молча бредут к комнате Фуркада через лабиринты отельных коридоров, думая каждый о своем. На улице давно стемнело, большинство посетителей гостиницы уже уложились спать, а у биатлонистов — самый разгар веселья, ведь очередной этап завершился, и спортсмены наконец могут расслабиться и потанцевать в свое удовольствие.       Мартен отпирает дверь, ждет пока норвежец пройдет в номер, и не медля ни секунды закрывает ее на замок. Если он правильно понимает намеки и атмосферу, что витает между ними будто сильнейший заряд тока, то это не повредит. А Йоханнес, похоже, не ощущает ни капли стеснения, даже заслышав громко раздавшийся щелчок замка, знай себе спокойно стоит и рассматривает временную обитель лучшего биатлониста мира.       — Жаль, что мы не захватили никакой закуски к вину, — младший Бё по-свойски скидывает с себя куртку и обувь, и плюхается на мягкий ковер, прислоняясь спиной к кровати.       — У меня еще остались сырные палочки, хотя навряд ли они подойдут, — Фуркад достает из серванта два бокала, а следом за ними вытаскивает из своей полки недоеденную пачку сырных палочек.       — Нормально, — норвежец перехватывает бокалы у Мартена и самостоятельно разливает красную жидкость, краем глаза наблюдая за тем, как француз устало оседает на пол возле него.       Йоханнес передает ему вино и удивленно наблюдает за тем, как тот одним махом выпивает все содержимое бокала.       — Похоже ты и правда устал.       — Это для смелости, — криво усмехается Фуркад, доливая себе еще. Вытаскивает из пачки горсть палочек и по одной закидывает в рот, уже более спокойно поцеживая жидкость.       Йоханнес смотрит пристально, даже не притронувшись к собственной порции, но потом со вздохом приглаживает волосы и отпивает глоток, наконец отводя взгляд. Мартен даже представлять не хочет, что там плескается в извращенной фантазии норвежца, поэтому включает телевизор, игнорируя «доголараздевающий» взгляд, и пытается расслабиться. Он чувствует, как тот пододвигается все ближе, прислоняется плечом и невесомо поглаживает бедро, пытаясь обратить на себя внимание.       И все-таки этот молодняк до жути непонятливый. Нагло игнорирует личное пространство, даже не пытается дать времени свыкнуться с мыслью, бездумно полезая с места в карьер.       Мартен обреченно вздыхает, резко поворачивается и целует, пока не растерял всю накопленную до сих пор уверенность. Бё послушно отвечает, наваливается всем телом, крепко прижимая к ковру, и от этого действия в воздухе так и искрится фраза: «Тебе уже не сбежать». Норвежец углубляет поцелуй, с силой покусывая слегка дрожащие губы и забирается холодными ладонями под теплый свитер, заставляя Мартена вздрогнуть от неожиданности.       — Может лучше на кровать перейдем? — сипло, но со смешинкой в голосе спрашивает француз, как только Йоханнес отрывается от его губ. — На полу холодно и неудобно.       Перевозбужденный норвежец тихо рычит, но послушно поднимается и перетягивает ослабевшего Фуркада на кровать.       — Как подросток, — Мартен тихо смеется, ловя немного пристыженный взгляд напротив. Пользуясь временной свободой сам же стягивает с себя свитер со штанами и укладывается на кровать, призывно смотря из-под ресниц. Бё также молниеносно раздевается, не отрывая ни на секунду голодного взгляда от его тела, ложится сверху и всем весом вжимает в матрас, с усмешкой слушая тихий вздох.       — Может и так, — он на выдохе бормочет куда-то в шею, жадно оглаживает руками каждую мышцу, каждую проступающую косточку, и спускается к ягодицам, резко сжимая обе половинки. Присасывается к ключице, с силой покусывает и сразу же зализывает, легко потирая большим пальцем анус под тканью боксеров. Мартен громко выдыхает и втирается вставшим членом о чужой пах, больно царапая кожу спины ногтями.       — Я так и знал, что тебе нравится пожестче, — довольно усмехается Йоханнес и резким движением стягивает с него осточертевшие трусы. Быстро скользит по влажному от пота телу вниз и сжимает губами уздечку так, что у Фуркада искры из глаз сыпятся. С громким причмокиванием выпускает член изо рта и сразу же насаживается еще глубже, до самого горла, наслаждаясь громким стоном сквозь зубы, которым одаривает его француз. Бё отсасывает быстро, с удовольствием, активно помогая себе рукой, а пальцами легко разминает вход, неглубоко проникая внутрь. — Блин, смазку в кармане забыл.       Норвежец с громким звуком выпускает член изо рта и перекатывается на кровати, подхватывая с пола кончиками пальцев кое-как брошенные джинсы. Мартен неудовлетворенно стонет, не в силах четко обработать услышанное из-за полной каши в голове, и ощутимо сглатывает, из-под ресниц наблюдая за копошащимся парнем. Через секунду разгоряченный прелюдией Бё вновь укладывается сверху, аккуратно растягивая его влажными от смазки пальцами.       — Смазку в кармане забыл… — с усмешкой повторяет Мартен, когда туман в голове немного развеивается. — Готовился, что ли?       — Ага, — тот даже не скрывает, с наслаждением трахая его уже тремя пальцами, и смачно вгрызается в кожу, оставляя после себя краснеющий след.       Еле оторвавшись от призывно раскинувшегося под ним тела, норвежец молниеносно раскатывает по члену презерватив, нетерпеливо выдавливает немного смазки на ладонь и одним движением руки размазывает ее, ре­шитель­но толкаясь внутрь на всю дли­ну. Фуркад выгибается и глухо стонет, пытаясь расслабиться и привыкнуть к ощущениям, но Йоханнес не дает ему даже шан­са, жес­тко вби­ва­ясь и с силой вдав­ли­вая в матрас всем телом.       Сквозь плотную пелену перед глазами Мартен улавливает полубезумное выражение лица, тяжелое сбившееся дыхание, горящие похотью голубые глаза, и про себя смеется. Похоже страсть окончательно захватила все еще слишком молодого Бё и завтра его заднице уж точно не поздоровится. И только он хочет ехидно пошутить на этот счет, как очередной глубокий толчок нагло выбивает остатки воздуха и последние осмысленные крупицы сознания, ярким импульсом проскальзывая по позвоночнику и глухим эхом отдаваясь в голове.       Отчаянно ловя остатки мыслей, что упрямо разбегаются под диким напором норвежца, Фуркад понимает, что ему нравится это необъяснимое чувство между острой болью от несдержанной страсти и грубости и такого же ощутимо крышесносного наслаждения, что пронизывает, пробивает все тело насквозь словно током.       Йоханнес трахается грубо, резко, несдержанно, но это не только не отталкивает, а наоборот сильнее заводит, заставляет неосознанно поддаваться, подставляться под настойчивые ласки, что вышибают любые мысли из головы и вместо этого заполняют сознание острым удовольствием, которое захватывает все сильнее, ощущается четко, ярко, болезненно и невыносимо сладко.       Бё приподнимается и закидывает его ноги себе на плечи, засаживая еще мощнее. От этого движения Фуркад широко раскрывает рот и хватает воздух глотками, давится им, и глухо стонет, активно подмахивая бедрами и откидывая голову назад. Оргазм подступает рывками, крупной неукротимой дрожью, и расплывается оглушительной волной по всему телу, захватывает с головой, полностью накрывая сознание наслаждением.       Мартен бессильно валится на подушки и шумно сглатывает, из-под влажных, слипшихся от слез ресниц наблюдая за содрогнувшимся в оргазме Йоханнесом. Тот жмурится, кончает долго, выплескиваясь толчками, и сжимает его руки до синяков, а потом оседает и также без сил укладывается сверху, тяжело дыша через рот.       Немного отдышавшись, француз дергается и выворачивается из-под ослабевшего и до жути горячего Бё, быстро ныряя под одеяло.       — Я был хорош? — норвежец вытирает краешком простыни вспотевшее лицо и с наглой ухмылкой смотрит на Фуркада. Смотрит пронзительно, в самую душу, будто зная, что тот никак не может ответить отрицательно. Он облизывает сухие, немного припухшие от поцелуев губы и Мартен сразу же вспоминает как соблазнительно они растягивались вокруг его члена. От этих мыслей вновь бросает в жар, а в глазах резко темнеет от накатывающего возбуждения и он устало фыркает, поворачиваясь спиной к Слишком-Нагло-Возбуждающему-Бё.       Несносный. Ей-богу, несносный.       Как же хорошо, что в номере он живет один. Ведь сейчас не нужно никуда спешить и быстро выталкивать Йоханнеса из комнаты, переживая из-за внезапного прихода соседа. Можно просто расслабиться и полностью прочувствовать горячие крепкие объятия со спины и подтянутое жилистое тело, что тесно прижимается к нему сзади.       Можно просто насладиться моментом и наконец отдохнуть от всех проблем.