***
Однажды Ким стошнило на русских горках. Ничего удивительного, если вспомнить, как часто такое случается с посетителями этого аттракциона. Только она заранее знала о своём слабом вестибулярном аппарате, но всё равно полезла в кабинку, в попытке доказать парню, с которым встречалась на тот момент, что она не трусиха. Итог был печален — публичное унижение и уже бывший парень. И вот теперь Ким казалось, что история повторяется. Предложение ньюйоркцев было заманчивым, а при успешном окончании дела ей светило повышение по службе. Но не собирается ли она согласиться на него только из-за Войта, желая доказать ему, что наивная девочка способна на большее, чем безответно его любить? Ким постучала кончиком ручки по столу и подняла взгляд на настенные круглые часы. Время истекло. Она специально ждала до последнего, когда уйдут все коллеги, даже замешкавшийся внезапно Рузек, интуитивно чувствовавший, что что-то назревает. Даже Трудди, которая ворча принесла ей ключи и велела всё закрыть. В участке остались только они с Войтом, и Ким виделось в этом предзнаменование чего-то неотвратимого. — Можно? — постучав, она толкнула дверь и вошла, прекрасно зная, что он ждет её. Войт указал на стул и, сложив руки домиком, приготовился слушать. — Это прекрасное предложение и шанс, но я люблю этот город, эту команду, чтобы так внезапно всё изменить, — голосом прилежной ученицы, отвечающей у доски, начала она, не отводя прямого взгляда от босса, который с интересом взирал на неё. — Мне нравится работать под вашим началом, сэр, учиться у вас… Взмахом руки Войт оборвал монолог, тщательно продуманный и прокрученный несколько раз в голове. — Давай к сути: да или нет? — Нет. — Ты понимаешь, что другого шанса может не быть? Ким поджала губы и кивнула. Войт хмыкнул, перекатил во рту язык и, пожав плечами, указал головой на дверь, давая понять, что разговор окончен, и она может быть свободна. — Отлично, я сообщу им. И всё? Так просто? Никаких уточнений по какой причине она отказалась? Ким почувствовала разочарование и сильную усталость, словно протащила на себе каменную глыбу, которую и поднимать-то не стоило. Ни должного облегчения, ни радости, что больше не нужно ломать голову над дилеммой. Пустота. И интуитивное ощущение, что она упустила из виду нечто важное, что-то, что помогло бы понять истинную причину внезапно поступившего предложения и пассивно-равнодушное отношение Войта к ситуации. Решив, что разберётся с этим позже, например, когда покинет участок и вольётся в толпу спешащих домой горожан, Ким сняла с вешалки шапку и шарф, накинула на плечи пуховик и едва не подпрыгнула на месте, когда услышала за спиной: — Тебя подвезти? Войт стоял в дверном проёме, пристально всматриваясь в нее, будто она была подозреваемой на допросе и от её ответа сейчас зависела её будущая свобода. — Я хотела на метро… — замявшись, пролепетала она, на деле желая спросить «какого черта здесь происходит, сэр?» — Пошли, — расценив этот ответ как утвердительный, Войт первым покинул отдел. Ким замешкалась на секунду. Совершенно сбитая с толку, она чувствовала, как внутри натягивается пружина, которая вот-вот лопнет. А что будет потом?..***
Дорогой они почти не разговаривали, обмениваясь короткими, ничего не значащими фразами. Ким откровенно нервничала, выискивая в мимике и словах босса подсказки о причине его такого поведения. Войт был напряжен не меньше, судя по тому, как он лихо вел машину сквозь начавшийся снегопад, постукивая пальцами по рулю на мигающих светофорах. В голову Ким пришло несуразное сравнение, что они сейчас похожи на сообщников, собравшихся на дело, исход которого до конца обоим не ясен. Место для парковки возле её дома нашлось не сразу и за то время, пока Войт искал стоянку, Ким успела отрепетировать прощание, которое позволит ей сохранить остатки чувства собственного достоинства и покажет, что она профессионал и главное, взрослая, умная женщина. Колеса в последний раз мягко прошуршали по талому снегу, и в салоне на некоторое время повисла неловкая тишина. Сейчас она поблагодарит Войта за оказанную услугу и быстро рванет за надежные стены собственной квартиры. Пока другая Ким, влюбленная и мечтающая побыть хотя бы еще немного рядом с ним, не сказала что-нибудь глупое и непоправимое. — Не хотите кофе? — слова сорвались с губ помимо воли, а севший голос неприятно резанул по ушам. Дура, какая же она все-таки дура! На миг ей даже захотелось извиниться и пулей вылететь на улицу, но она стойко выдержала оценивающий взгляд Войта и добавила: — Или, может быть, чаю? — А что-нибудь покрепче у тебя найдётся? — он улыбнулся ей открыто, тепло и с лукавыми искорками в глазах, вызывая легкий приступ головокружения. Не похоже, как же всё это не похоже на его обычное поведение. Ким нервно облизнула губы. Взгляд босса потемнел и опустился ниже, к её нервно сжатым в кулаки ладошкам. — Бёрджесс… — К черту, — она не знала, откуда взялась смелость, но упускать даже мизерный шанс стать ближе к человеку, которого любила и желала всем сердцем, не собиралась. — Пойдем, — переходя на «ты», бросила она и толкнула дверцу машины. Пусть решает сам, уезжать или идти за ней. Спрятав руки в карманы, Ким поспешила к подъезду, а через пару мгновений услышала тяжелую поступь Войта за спиной. Смелости поубавилось, стоило ей переступить порог квартиры. Она уже развернулась, чтобы сказать какую-нибудь банальность и заполнить напряженную паузу, но тотчас оказалась прижатой к стене, а жесткие губы Войта требовательно коснулись ее губ. Последние остатки сомнений покидали Ким с каждым движением губ и языка, рук, жадно скользящих по телу. Жалела она только об одном, что всё это происходило в кромешной темноте, словно они были преступниками, совершающими что-то постыдное и наказуемое. Хотя, возможно для Войта так и было? Поддаться искушению, пойти на поводу страсти и против своих же принципов. Сердце предательски дрогнуло и Ким, повинуясь чутью, закрыла глаза. Если он хочет, чтобы это произошло так, она согласна. Главное, что он так близко к ней, кожа к коже, дыхание к дыханию. — Посмотри на меня, — хриплый шепот на ухо вызвал волну дрожи. Часто дыша, Ким приоткрыла глаза, чувствуя, как ноги подгибаются от жадного взгляда Войта. — Не закрывай, — прозвучала новая просьба-приказ, и губы снова завладели ее губами, а руки скользнули под кружево белья. Ким прижалась затылком к стене и выгнулась навстречу. Хотелось раствориться и остаться в этом мгновении, чтобы разделенное на двоих безумие не заканчивалось, чтобы не пришлось смотреть на него после оргазма. — Войт, — выдохнула она ему в губы, поймав взгляд, от которого с грохотом рассыпались последние внутренние преграды. Будь что будет. Одна ночь, но с ним. Крепко стиснув узкой ладонью его широкую, Ким, в распахнутой на груди блузе, в приспущенных, чертовски мешающих идти джинсах, провела его в спальню. Осмелев, щелкнула выключателем ночного бра и, отвечая на безмолвный вопрос, избавила Войта от остатков одежды. Жесткие губы тронула улыбка, от которой по телу прошел ток. Войт легко подтолкнул ее к кровати, позволяя упасть на прохладные простыни и накрывая собой.***
Ночь оказалась слишком короткой, по крайней мере, для нее, не успевшей вдоволь насладиться предоставленным шансом. Ким прекрасно понимала, что утром всё вернется на круги своя. Она вновь станет просто Бёрджесс — подчиненной, копом, влюбленной наивной девчонкой, а Войт оденется в броню сурового босса, не допускающего отношений на работе. Может, эта ночь ей приснилась? Как и этот нежный и страстный мужчина, чувствующий ее, нет, не лучше других — просто чувствующий. Губы Ким тронула улыбка, стоило вспомнить о том, каким был Войт ушедшей ночью. Ей пришлось стиснуть ладони в кулачки, чтобы не коснуться его спящего: пальцами, губами. — Ты просверлишь во мне дыру. От неожиданности Ким вздрогнула, вспыхнув, как подросток после первого поцелуя. Интересно, и давно он притворяется спящим? Судя по этой насмешливой полуулыбке — давно. — Я хочу кофе, — закинув руки за голову, Войт продолжал смотреть на нее с самодовольным выражением, ломая четко выстроенную систему в голове. Она ожидала от него всё, что угодно, но только не такого вот интимного, отдающего намёком на отношения поведения. Или просто тяжелая часть отложена на потом? — Бёрджесс, — мягко напомнил о себе Войт. Ким кивнула и, продолжая задумчиво хмуриться, потянула на себя простынь, ощутив острый приступ стыдливости. Не может же она обнаженной собирать разбросанную по полу одежду? Войта ее поведение, похоже, только позабавило. Продолжая ухмыляться, он резко дернул простынь, вынуждая Ким упасть на себя, и коснулся губ влажным поцелуем. — Крепкий, без сливок… — с явной неохотой прерываясь, прохрипел он. — Одна ложка сахара, — подхватила Ким, тоже испытывая досаду, однако подчиняясь его просьбе. Осмелевшая и обнаженная, она прошлепала к двери, уже там натянув на себя вчерашнюю блузку, которая едва прикрывала ягодицы. Взгляд Войта потяжелел, и Ким соблазнительно повела бедрами, наслаждаясь маленькой местью. — И в постель, — добавил он, приподнимаясь на локтях и уже готовый отказаться от своей предыдущей просьбы. Бёрджесс шутливо козырнула, испытывая острое возбуждение от их игры, и быстро скрылась за дверью. Пусть помучается. Пританцовывая и напевая веселый мотив, она успела сварить кофе и сделать пару тостов, когда Войт вышел из спальни полностью одетый. — Олински звонил. У нас труп. Холодный душ произвел бы на нее меньший отрезвляющий эффект, чем собранный и отстранённый вид Войта. И это тот же мужчина, что некоторое время назад смотрел на нее так, словно хотел съесть? Руки предательски задрожали, и Ким осторожно поставила на стол кружку с кофе. С другой стороны, теперь все правильно и понятно, на своих местах. Планета и так сошла с орбиты, подарив ей несколько часов счастья, о котором она могла только мечтать. Пришло время возвращаться в реальность. Наверное, ее чувства легко было прочесть по лицу — взгляд Войта стал испытующим. — Я приеду на такси, — выдавив фальшивую улыбку, опередила его она, скрещивая руки под грудью. — Иди. Прощальные поцелуи будут излишне, как и банальные до смешного слова. Она большая девочка и всё понимает. Она справится. — Бёрджесс. Ким с трудом оторвалась от созерцания узора на чашке с кофе и посмотрела на Войта в упор. — Мы не закончили, — не терпящим возражения тоном произнес он и, не давая ей опомниться, быстрым шагом покинул квартиру. Щелкнул дверной замок. В полной тишине слишком громко пискнул тостер. Ким машинально обернулась на звук, затем медленно опустилась на высокий табурет и не в силах справиться с собой, улыбнулась. Коснувшись губами кружки, она сделала несколько маленьких глотков кофе: крепкого, без сливок и с одной ложкой сахара.