Forever here

Дважды говорить Томасу о том, что его сегодняшний поступок останется незамеченным и не нужно было, ведь брюнет и так чуть ли не ежедневно смотрел с лестницы на сидевших в гостиной хостов, еле сдерживая как на автомате сжимающиеся кулаки. Раздражали? Вполне возможно. Но скорее внутри мужчины что-то необъяснимо хотело чужой крови. Ну так или иначе, сначала брюнет поднимается к себе обратно, осматривает шкаф в поисках более подходящей одежды, но, все равно остается в любимых темных джинсах и белоснежной рубашке, ведь когда-то любовник сказал ему, что самый верх эстетики это красно-алая кровь на белой ткани. Первые минуты собраться с силами, с мыслями немного сложно, именно из-за этого Томас и медлит, пусть и крепко держа в руке нож. Да, он хочет этого, очень хочет, но никак не может поверить в происходящее, в данную возможность. С одной стороны мысли вызывают некий страх, парализуют конечности, но с другой стороны все таки он чувствует трепет, легкую дрожь в теле, от которой и на губах появляется чертовски довольная, хоть и хищная, улыбка. Толчок двери, ведь она никогда не бывает заперта, и вот Том уже перешагивает порог чужой комнаты, оказываясь окутанным тепло-коричневым светом, что сейчас парой солнечных лучей пробивается через плотные шторы. Губы вновь пересыхают, и мужчина на мгновение задерживает дыхание, пусть подсознательно и испытывая страх, желая остаться незамеченным. Пара шагов всего отделяет его и жертву. Его и возлюбленного, при одном взгляде на чьи светлые пряди на подушке уголок губы сам поднимается вверх. Он мог выбрать кого угодно, хоть Босса или Шефа, вызвав себе сразу ребят из психбольницы, чтобы аргументировать поступок хоть как-то, но мозг сам неоновым светом имя Вяземского, пусть Том и пожалел бы о попытке, не дай бог бы она не удалась. Он сегодня специально лег отдельно, да на самом деле это было частой вещью, в их отношениях не было такой твердой устойки на сон в одной комнате, ведь иной раз и сам брюнет вернуться мог далеко за полночь, и не хотел тем самым будить партнера. Так что сейчас, сейчас он неспешно подходит ближе, садясь на кровать как можно тише, аккуратнее, протягивая руку и поправляя ниспадающие на лоб Яна пряди, все же не в силах скрыть улыбки. Не маниакальной, как несколько десятков минут назад, а доброй, любящей, искренней… - Надеюсь ты слышишь меня даже сквозь сон. – Тихим шепотом отзывается Том, наклоняясь и легко губами касаясь виска возлюбленного, носом втягивая такой приятный, родной запах его тела. – Я всегда буду рядом, помнишь? Рука с ножом чуть дрожит, пальцы сильнее с каждой секундой сжимают рукоять, легкое возбуждение чувствуя от момента. Это сравнимо лишь с их первым поцелуем, волнением первой встречи, первых прикосновений. И именно сейчас Том слегка лишь откидывает одеяло, замечая движение ресниц Яна, видимо чуть проснувшегося от прохлады без пухового покрывала на оголенном теле. Брюнет наклоняется, легко губами прикасаясь к его губам, чувствуя тепло, мягкость, прежде чем нож входит партнеру меж ребер, направляемый твердой рукой. Пара секунд, всего лишь мгновение, прежде чем даже сам Томас приходит в себя, отстраняясь нехотя, как заворожённый гладя на разрез, но оставлять так все нельзя, неправильно. Рука вновь ведет острие, теперь уже слегка по другой траектории, открывая грудину постепенно, освобождая тело от лишних мышц, пусть и пачкая Томаса в крови, красными брызгами сейчас появляющейся на белой рубахе. Медленно он добирается до сердца, что еще пару минут назад качало в быстром темпе кровь по телу, и теперь оно лежит в окровавленных руках брюнета, не скрывающего больше широкой улыбки убийцы.