Утешь мою безмолвную печаль.
***
— Пройдем обряд венчания? — Николай. — В веруй же в вечность брака на земле и на небесах. Нам нужно принять такое решение, как осознанный и хорошо обдуманный поступок. Ведь обряд относится к одному из семи таинств, в результате которого благодать Святого Духа передается человеку… — Коля. — И происходит это невидимым образом. — Коля. — Да, что? Пушкин смотрел в глаза своего любимого. Смотрел и не мог оторваться. Гоголь был так прекрасен и Боже, как он был похож на женщину. На красивую женщину;) — За тобой хоть в огонь иль воду брошусь, душа моя. Мистик улыбнулся, а после, приблизившись к устам Александра, произнес: — Ты же понимаешь, что это не простая формальность. Для меня… — Для нас — это важно, конечно, понимаю. Гоголь, одобрительно улыбнувшись, поцеловал Пушкина. Александр, снова возвысившись над партнером, нависая, начал углублять поцелуй, крепко прижимая кисти мужчины к постели. Николай, выгибаясь, сильнее прижимался к телу поэта. Гоголь, согнув колени, раздвинул ноги. Аккуратно, но уже еле сдерживая себя, Пушкин сполз ниже… Александр, обхватив бедра партнера, навис над пахом возлюбленного. Поэт, нежно поцеловав головку члена, несколько раз языком провел по всей его длине, перед тем как полностью взять в себя. Все эти прелюдия были важны для его партнера и Александр прекрасно это понимал. Руки соскользнули с бедер и устроились под хрупкими ребрами. Сильнее надавливая на бока, Пушкин ублажал писателя. Нежнее, быстрее, заставляя обоих стонать. Ритмичные движения головой и мягкие губы Александра сводили мужчину с ума. Чувствуя, как удовольствие стирает границы реальности, Гоголь кончает. Краска стыда от незабываемого удовольствия покрыла его и без того полыхавшие щёки, как только палец Александра входит в узкий проем между его ягодицами. Поэт начал подготавливать своего мужчину перед входом главного героя. Сначала одним, потом двумя… Ещё несколько глубоких движений и ответные движения Николая, Пушкин вытащил пальцы. Александр смотрел на лицо партнера. Смотрел, как меняется выражение его лица от каждого его неосторожного движения. Член вошел в него. Руки поэта снова схватились за хрупкие кисти Николая. Сначала медленно, спокойно, но продолжая крепко держать запястья писателя, Александр целуя его, начал ритмично двигать бедрами. Послышались всхлипы. Мистик, закинув голову, уже не сопротивляясь любимому, отдался ему и был полностью в его власти, доверившись только лишь его желаниям. Тяжелое дыхание мужчин, бледная кожа Гоголя под полной, беспросветной мглой. Изящные глубокие движения Александра и стоны, срывавшиеся с уст нижнего, с каждым толчком становились громче. Пушкин припадал к шее любимого, прикусывал и отпускал. Остановившись, поэт, ладонями обхватив щеки Гоголя, пальцами убрав темные волосы, закрывавшие яркие глаза, приподнял его и, поцеловав в щеку, произнес: — Навсегда. Гоголь же в ответ, небрежно поцеловав в губы, отпихнув партнера в грудь и отклонился назад. Голова безжалостно гудела, не давая покоя её носителю. Мысли и голоса, картины — всё, всё слилось воедино так же, как и эти два поэта. Николай, закинув ноги на спину партнера, стал сильнее прижимать мужчину к себе. Глубже в себя. Тонкие руки писателя обвили шею Александра, а бледные пальцы уже зарывались в густые каштановые кудри, рассыпанных волос на его плече. Им казалось, что они умирают. С каждой минутой даже секундой… А главное это не хотелось останавливать.***
Ночь. Тёмно-синее небо, усыпанное миллиардами умирающих звезд, горело над их головами. Свежий лесной ветер обдувал их счастливые лица и волосы одного из них волнительно трепетали перед его лицом. — Готов? — Ещё спрашиваешь… Конечно, — немного замерзая, сильнее прижимаясь к мужскому стану, ответил писатель. Мужчины шли под руку. Священник приблизился к ним и, со всей своей заботой и нежностью посмотрев на мужей, протянул священное писание. Пустошь озарил глас проповедника. Спустя некоторое время, после долгожданных молитв, священник начал обряд: — Возлюбленные Александр и Николай, вы слушали слово Божие, напомнившее вам о значении человеческой любви. А теперь от имени святой Церкви я желаю испытать ваши намерения. Александр и Николай, имеете ли вы добровольное и искреннее желание соединиться друг с другом узами супружества? — Да. — Имеете ли вы намерение хранить верность друг другу в болезни и в здравии, в счастии и в несчастии до конца своих дней? — Да. — Имеете ли вы намерение с любовью принимать детей, которых пошлёт вам Бог, и воспитывать их в христианской вере? — … Не услышав ответа, проповедник посмотрел сначала на Пушкина, а после на Гоголя и покраснел. — Ой, да, точно-о… Извините, — мужчине было простительно, ведь он был единственным, кто согласился на данный поступок и первым, а первым всегда быть не просто. — Тогда все эти вопросы, предшествующие венчанию, являются подтверждением о свободе выбора и о неразрывности уз брака. А теперь супружеские обеты! Мужчины поворачиваются друг к другу и подают правые руки. Священник связывает их столой. Слова супружеской клятвы произнесёт вслед за священником жених (Пушкин), а затем таким же образом — невеста (Гоголь): — Я, Александр, беру тебя, Николай, в мужья и обещаю тебе хранить верность в счастии и в несчастии, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей. — Любить и уважать тебя во все дни жизни моей, — со слезами на глазах, повторил за ним мистик. Венчание произошло. Пред Христом и перед церковью. Священник подтвердит заключение брака, сказав: — Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. И заключённый вами супружеский союз я подтверждаю и благословляю властью Вселенской Церкви во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. — Аминь… — прошептал Николай, закрыв глаза наполненные счастьем. Священник снимает столу с рук молодожёнов. Александр надевает кольцо на палец Гоголя и, обращаясь к нему по имени, говорит: — Николай, прими это кольцо, как знак моей верности и любви… — во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Также и Николай, надевая на палец мужа кольцо, повторяет эти слова. Окруженные тишиной, обвенчанные Богом, обреченные на вечную жизнь, теперь стояли они и, освещенные бледным лунным светом, целовали друг друга.Мы не последние, кого погубим.
— Безнадежны.