Фея без крыльев

Тихий скрип распахнувшейся двери будто бы и не привлек внимания людей, находящихся внутри. Немеченая девушка за барной стойкой продолжила протирать кружки, а гоблин, устроившийся за угловым столиком, складывал очередную стопку золотых монет. — Нет. — она сказала это тихо, на выдохе, не желая даже смотреть на гостью. — Уходи, Найграт. Тебя не должно быть здесь. — голос, без капли эмоций, шелестел как осенняя листва, горькая и сухая. — Мы покончили с этим. — в противовес словам на стойке появилась кружка, до краев наполненная пенным напитком. — Можешь молча выпить и проваливать обратно. Девушка сжала губы в тонкую полоску, поднимая светло-карие глаза на огра. И если Найграт за эти пять лет почти не изменилась, то в Айсеи прежними остались только волосы. Ярко-рыжие и взъерошенные, с тремя неровными косами, они обрамляли заострившееся лицо, а черная повязка на глазу смотрелась лишь более броско. Она сделала глубокий вдох, опираясь локтями о стойку и закрыв лицо ладонями. Как же фея не хотела ее видеть. Как же хотела все забыть, чтобы забыли ее. В каком-то смысле армия с ней так и поступила после инцидента. Списала со счетов, позволив по-тихому доживать свои дни на 43 острове. Дни растянулись в месяцы, а потом прошел год, другой. Восемнадцать лет. Какой репликон дожил до этого возраста? Впрочем, какой из них смог сначала избежать распада сознания? С ней все было неправильно с самого начала. «Эльк, зачем? Почему я не могу вернуться к тебе?» — Они живы. — Нет. — ногти царапнули голову, Айсея закрыла уши, словно это могло оградить ее от слов Найграт. — Нет. — Суон ведь чувствовал два импульса. — Два… — глухо повторила фея, почти роняя голову на стойку. Найграт наконец подошла, протягивая руку и осторожно касаясь мягких рыжих волос бывшей подопечной. Хотя только Майз считала себя бывшей, для огра она осталась все той же маленькой девочкой. — Я в порядке. — Айсея перехватила ее за запястье, убирая руку и выпрямляясь. — Может, тебе напомнить, что случилось, когда мы… Когда я в прошлый раз попыталась их найти? Когда этот вшивый маг сказал, что шанс есть? — рыжая смотрела с прищуром, заставляла себя говорить вместо того, чтобы просто вышвырнуть женщину вон. — Айсея. Фея сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Почти два года назад она спускалась на поверхность вместе с Нофт и Рантолк. Они искали хоть какие-то следы, если не тела, то клинки. Раскопанное оружие всегда оставалось, словно ждало, когда его вернуть на склад, прежде чем вручить новой феечке-самоубийце. Они всегда были расходным материалом. Возвращались с заданий живыми — неплохо. Приходилось открывать Врата Фей и жертвовать собой — так даже лучше, больше мерзких зверей заберут с собой. А потом появился он. Уильям Кумеш, воспринимающий их как обычных детей. Погрязший, запутавшийся в своем прошлом, обречённый на жизнь, полную боли, он умудрился согреть их, дать возможность почувствовать себя обычными, нужными, любимыми. Специально или нет, но он делал счастливой не только Кутори, но и их всех, просто малыши не понимали этого. Не понимали, что потеряли. Их создали такими. Не знающими, что такое страх смерти или что значит волноваться о себе. Идеальное оружие, которое всегда можно заменить. Репликоны, с самого детства старающиеся поскорее стать «взрослыми», чтобы защищать остатки этого жалкого мира. И непонятно: то, что им оставили личность, позволили чувствовать все остальное — это дар или проклятье? Айсея считала это проклятьем. Не будь у них личности, возможности создавать счастливые воспоминания, они бы так не дорожили этими моментами. Не боялись уснуть и не проснуться, полностью утратив сознание и память. Ведь эта личность… она просто замена. Временная заплатка на душу, пока не начнут пробуждаться настоящие воспоминания о прошлой жизни. О том, что они всего лишь дети, погибшие в той войне. Дети, которых возвращают к жизни, лишь бы получить возможность вновь пользоваться древними клинками. Этот чертов полоумный маг, возомнивший себя богом, скрывающий правду о том, кем же являются магические звери. Впрочем, оно и к лучшему, верно? Людей все равно все ненавидят. Они это заслужили. Выиграв войну против богов, они обрекли себя на самоуничтожение, а заодно и всего мира. Пусть последнее и затянулось почти на шесть веков. Ей стоило умереть. Точнее, не так. Ей стоило не просыпаться. Почему? Как она смогла занять тело этой бедной девочки, отняв ее жизнь? Почему Эльк была так жестока к ней? Только Кутори знала правду об этом, это был общий секрет. А теперь Кутори нет. Нефрен нет. И Уильяма нет. А скольких еще отправили на смерть, после того, как сочли ее непригодной? Для фей эта жизнь — словно кошмар. Кошмар, после которого они могут проснуться рядом с Эльк, богом, который хотел уничтожить человечество, чтобы спать мир. Храбрейшие герои того времени смогли остановить их, если не убить, то погрузить в вечный сон или лишить сил. И как же человечество на это отреагировало? Спустя какое-то время уничтожило себя и без помощи. И теперь Эльк спит, и видит в своих снах фей. Зовет их к себе, когда те исчерпывают лимит на использование Венома, позволяет уйти без боли и вспомнить самое дорогое. Но Кутори… Кутори возвращалась три раза. Теряла часть себя, но каждый раз возвращалась. К нему. Возможно, сложись все иначе, она бы смогла освободить Эльк. А теперь? Неужели именно этого богиня хочет от нее? Но что Айсея теперь может? Два года назад, вернувшись в те руины, они нашли глыбу льда с маленькой девочкой внутри. И пусть их троих тянуло к ней так, что радужку заливала краснота, грозя раньше времени уничтожить их личности, Тимеров вокруг было слишком много. Они не должны были уйти оттуда живыми. Одна должна была пожертвовать собой, открыть Врата Фей, чтобы спасся хоть кто-то. Айсея сделала это, не задумываясь. Она уже потеряла Кутори и Нефрен, зачем ей продолжать жить? У Нофт и Ран все впереди, Ран может понимать книги непросвещённых. Она обязательно сможет чем-то помочь в будущем. Распахивая крылья в последний раз, высвобождая весь доступный Веном, Айсеи было легко. Волосы краснели, Валгалис совсем не ощущался в руке. Она смогла вывести их, и вернулась обратно вниз. Эльк звала ее. Звала, а потом захлопнула дверь почти перед самым носом, неизменно смеясь. «Нет, тебе еще рано.» Прежде чем сознание затопила боль, Айсеи показалось, что рядом с красноволосой девочкой-богиней она видела Кутори. Она улыбалась. То, что случилось после, в сознании феи не отложилось. Врата открылись, прогремевший взрыв знатно проредил ряды зверей, но она почему-то выжила. Лишилась крыла, руки, глаза, но выжила. Грик и Найграт смогли подлатать ее, но реабилитация заняла чудовищное количество времени. Восстановить тело, да обзавестись протезом было самым простым, куда хуже обстояло дело с памятью. В этот раз не чистый лист, но рассыпанные в темноте крупицы света, которые требовалось собрать вместе. Снова помог дневник. Айсея уже не могла сказать, кто она на самом деле. «Ты ведь тоже Айсея. Бодрая проныра, которая продолжает совать нос в чужие дела, но сама никогда не раскрывает свои истинные чувства. Наш товарищ, драгоценный друг. И никто больше.» Голос в голове не то Кутори, не то Эльк. Еще больше боли, еще тяжелее секрет, который теперь не с кем разделить. Зачем ей дали второй шанс? — Нет. Уходи, Найграт. — Айсея пошатнулась, приваливаясь к стене, смотря на огра сквозь пальцы. — Пожалуйста. Женщина ничего больше не сказала, но рыжая не сомневалась: она еще вернется. С новыми силами. Попытками поддержать ее, вернуть ту проныру, от которой осталась только тень. Протягивала руку несмотря на то, что переживала сама. Держалась гораздо лучше нее, а ведь именно Айсея всегда могла улыбаться несмотря ни на что. Когда дверь за неожиданной гостьей закрылась, Грик только покачал головой, пересаживаясь за стойку и забирая нетронутую кружку себе. — Уверена? — Если он и жив, то не хочет, чтобы его нашли. Это же Уильям. И если импульса все еще два, то с ним Нефрен. — достав вторую кружку, Айсея налила себе, немного неловко смыкая металлические пальцы вокруг посуды. — Поспрашивай своих исследователей, может, были какие-то слухи. — Поспрашиваю. Только не отправляйся одна. — они легонько чокнулись, прежде чем выпить. Оба знали, что в одиночку ей будет проще. Валгалис, одиноко стоящий у стены, все еще откликался на ее зов. — Нефрен. Не Кутори? — Грик разбил молчание вопросом, который давно висел в воздухе. Спросил тихо, неуверенно, уже зная ответ. — Не Кутори.