Лишь ненадолго

      “Пип… Пип… Пип… Пип…”       Карина смотрела на женщину, что сейчас лежала на больничной койке. Это была женщина. Всё её лицо было исцарапано, словно побывало под дождем из острых игл. Она словно спала. Грудь медленно и тяжело вздымалась, выдавая, что женщина находилась вовсе не в мире сновидений.       “Пип… Пип… Пип… Пип…”       Карина с трудом узнала в этой женщине себя. Такие же светлые волосы, тонкие брови, такие же руки, лежавшие над одеялом. Всему виной маска, надетая на её лицо. Карина понимала, что без этой маски, женщина, словно капля воды похожая на нее саму, не выживет. Но почему она не сможет выжить…       “Пип… Пип… Пип… Пип…”       Нет, это не она… Что вообще с ней произошло? Она точно помнила, как выехала с работы, как заехала на машине в магазин, как… Как сверкнули фары вылетевшего ей на встречу автомобиля, как она пыталась уйти от столкновения… Карина была уверена, что сделала это. Тогда кто эта женщина, так невероятно похожая на нее саму? И почему она не помнит, как оказалась в её палате.       Но глаза не врали – на кровати была она. Но ведь она здесь, стоит совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Жива и здорова. И все же…       “Пип… Пип… Пип… Пип…”       Щелкнул замок дверей. Карина обернулась, чтобы увидеть входящего в палату мужчину в белом халате. Рядом с ним шел маленький мальчик, который словно боялся входить сюда. Боялся увидеть.       Сердце Карины радостно запрыгало в груди. Она узнала в них своего мужа и сына. Владика и Юрочку:       - Владик… Владик…- тихо звала она мужа, желая обнять… Но у нее не получилось. Неизвестная сила держала её на расстоянии от любимых. И никто её не замечал.       - Владик!- вновь позвала она.- Владик, что с тобой! Я же здесь, Владик…       Но муж не смотрел на нее. Он все также грустно смотрел на ту, что лежала на кровати, что-то тихо шепча. На его глаза наворачивались слезы. Он словно не видел и не слышал ту, которая сейчас звала.       - Юра,- позвала она сына.- Юра, посмотри на меня… Посмотри… Я тут…       Но сын тоже её не слышал. Он был еще слишком мал, чтобы понять, что тут происходит. Но чувствовал, что тут что-то не так. Он смотрел на ту, что лежала на кровати. Он смотрел на нее, не понимая, почему его мама не просыпается.       - Посмотрите на меня,- начиная рыдать, взмолилась Карина.- Я здесь… Не там… Здесь…       Внезапно, Юра повернул в её сторону. Карина на мгновение почувствовала облегчение, но потом… Юра словно смотрел мимо нее. Он смотрел в окно, не замечая свою мать. Он смотрел сквозь нее, глядя на тучи, что плыли в небесах. И искра надежды угасла в Карине.       Дверь вновь открылась, и в комнату вошла медсестра.       - Владислав Игоревич,- сверившись с какой-то бумажкой на своей папке, сказала она,- Можно вас на пару слов? Не в присутствии мальчика.       - Да, конечно,- ответил тот.- Юра, можешь, пожалуйста, посидеть рядом с мамой? Мне нужно переговорить с тётей. Ты подождешь?       Мальчик согласно кивнул и подошел к кровати. Влад отошел с медсестрой за дверь. И хотя Карина почему-то не могла пойти следом, она прекрасно слышала, о чем говорят там, за дверью.       - Что с ней?- спросил Влад.       - Она попала в аварию. Сейчас пребывает в состоянии комы. Состояние тяжелое, но пока стабильное.       - А ей сейчас ничем нельзя помочь?       - К большому сожалению, нет. Наши врачи и так сделали что могли, чтобы сохранить ей жизнь. Сейчас остается только ждать и надеяться, что она скоро выйдет из этого состояния.       -А если нет?       Медсестра промолчала на этот вопрос.       “Остается только ждать и надеяться”.       Карина вдруг всё поняла. Она вовсе не разминулась с тем автомобилем. Она вспомнила тот сильный удар. Она вспомнила ту вязкую, невыносимую тьму, что окружала её долгое время. Она все поняла. Она стала призраком. Существом без тела. Лишь душа, что сейчас бросается из одного состояния в другое, пытаясь признать для себя, что она – лишь дух. Дух, что невидим для всех. Никто не услышит её криков. Никто не почувствует её касания. Никто… Она всего лишь дух.       Она умерла?       Нет. Карина чувствовала, что вовсе не умерла. Словно слышала, как бьется её сердце там, в покинутом теле. И её глаза видели это все еще розовое, наполненное жизнью тело, изуродованное в аварии, и подключенное сейчас к приборам, поддерживающим в ней жизнь.       И все же, она чувствовала пустоту внутри себя. Словно её разделили, разорвали напополам. Но при этом оставили чувства другой половины. Но эти ощущения были далеки, словно во сне. Одновременно и близки, и невероятно далеки. Будто сейчас её душу и её тело разделяют вовсе не два метра, а сотни, тысячи, миллионы километров.       Слезы сами потекли из её глаз. Медсестра сказала, что она находится в коме. Сколько она так пробудет? Сколько она не сможет видеть сына своими собственными глазами, прикасаться к нему, целовать его. Сколько она не сможет слышать веселой болтовни своего мужа, весело прыгающего на кухне по вечерам и помогающего ей готовить еду.       И сколько она будет находиться тут, приклеенная к полу, и смотреть, как над её телом тихо плачут её любимые, моля Бога и вселенную о скором возвращении их любимой матери и жены. Как они будут приходить, приносить цветы, а потом садится напротив и о чем-то шептать, разговаривая с ней, зная, что возможно Карина и не услышит их слов.       А она услышит. Услышит и ответит. Но они не услышат её. И будет она стоять здесь и плакать, пока не найдет способа вернуться в собственное тело.       Карина опустилась на колени, не в силах больше стоять. Ей хотелось, чтобы всё это оказалось лишь дурным сном. Чтобы она вдруг услышала звук будильника, знаменуя приход самого обычного буднего дня. Она бы встала, тихо поцеловала спящего мужа, собралась и поехала бы на работу. А потом, просто вернулась домой, к семье. К родным.       Прошел бы еще один будний день.       Но теперь этого не будет. Это не кошмарный сон. Быть призраком плохо. Так ты разлучен. Так ты обречен на одиночество. И единственная надежда лишь в том, что этот кошмар когда-нибудь закончится.       И эта надежда, пожалуй, единственный огонек маленькой свечи, что будет тихо направлять её в этой холодной снежной пустыне, имя которой – одиночество. Маленький огонек, который будет греть её душу до тех пор, пока её душа вновь не воссоединиться с телом.       Она плакала и не могла остановиться. Сейчас она не хотела видеть. Она ничего не хотела видеть. Отречься от реальности. Не замечать того, что с ней стало. Не видеть ничего.       - Успокойся,- прошептал кто-то.- Успокойся…       Чья-то рука коснулась её головы, аккуратно и нежно поглаживая её.       “- Нет,- подумала Карина.- Это мне только кажется. Я, наверное, действительно сплю. Мне снится кошмар. Просто очень яркий кошмар. Ничего этого нет. Нет. Нет этого голоса. Нет этих рук. Ничего этого нет. Сейчас я проснусь, и увижу нашу спальню. Рядом будет лежать Владик. Я проснусь, и всё будет в порядке“.       Она сжала потуже глаза, а после открыла их.       Все вокруг действительно изменилось. Но… Все было не так. Не появилось спальни. Не появилось Влада. Ничего этого не было. Вместо этого она лежала в какой-то комнате. На стенах комнаты висели шкуры зверей, освещенные неярким светом. Иногда по стене прыгала какая-то тень, словно темный огонек пробегал по ней. Пробегал и исчезал. В комнате было тепло. Был слышен хруст горящего хвороста. Хрустел он мягко, успокаивающе, где-то за спиной у Карины. Там горел самый, что ни на есть, живой огонь. И там же было слышно какое-то шевеление. Карина медленно поднялась на локте и оглянулась.       Вся комната была такая. Много звериных шкур. Они покрывали все стены, весь пол, создавая впечатление некой защиты. Защиты от холода. От холода далекого севера. И среди этих шкур она с трудом различила человека. Это была старая женщина, одетая в такую же, сделанную из шкур, одежду. Она была очень стара, и врятли бы представляла угрозу. Она лишь сидела на коленях и спокойно смотрела на Карину.       Но вовсе не женщина испугала Карину. Совсем нет. От нее лилось умиротворение, а вовсе не угроза. Но резко переменившаяся обстановка выбила Карину из колеи. Испугавшись больше самого жилища, которое вдруг пришло на смену тихой, и оттого жуткой, больничной палаты. Её испугала сама перемена. В страхе, она бросилась к стене, вжавшись в мягкие и теплые шкуры. И попыталась бы вжаться в них еще сильнее, но шкуры мягко пружинили её, словно подталкивали к незнакомой старухе.       - Вот,- спокойно сказала вдруг старуха, протягивая небольшую пиалу.- Выпей вот это. Тебе сразу же полегчает, Карина.       - От… Откуда вы знаете мое имя?- спросила Карина, ни на секунду не расслабляясь.       - Мне известно многое,- тем же голосом ответила старуха.- Кто ты такая, как тебя зовут, откуда ты, и как оказалась здесь.       - Последнее и мне интересно,- с напором сказала Карина, но все же пододвинулась ближе к старушке.       - Это потом. А сейчас выпей. Верь мне, Карина, тебе полегчает.       Карина сомневалась не очень долго, но все же приняла пиалу. В ней плескался какой-то напиток с очень приятным ароматом. Карина сделала первый глоток, и тут же по её телу пробежало тепло. Напряжение спало, словно унесенное ветром. Теплым летним ветерком, что ласкает тело ранним вечером. И наступило расслабление. Внезапная смена интерьера уже не казалась столь пугающей. Карина вдруг начала воспринимать все куда спокойнее. Весь страх, всё отчаяние вдруг улетучились. Были вымыты из тела с помощью напитка.       Старуха терпеливо дождалась, пока Карина допьет снадобье.       - Спасибо,- сказала Карина.- Мне действительно стало легче.       - Не нужно благодарностей,- ответила старуха, отставляя пиалу в сторону.- Ведь ты оказалась в беде. Это мой долг помогать страждущим.       - Понятно. Так кто же вы?       - Ты можешь называть меня Ключницей. Я имею много имен, но это имя подойдет как нельзя лучше,- старуха вздохнула и продолжила.- Я – проводник. Я веду души к их успокоению. Но твоя душа не желает успокоения. Что я могу для тебя сделать, Карина? Что тебя тревожит?       Карина опустила глаза:       - Так получается, что всё это правда,- едва ли не шепотом произнесла она.- Я лишь призрак. Душа. И я никогда не смогу вернуться назад…       - Совсем нет, Карина,- ответила Ключница, и Карина с надеждой, вновь воспылавшей в её сердце, подняла глаза на старуху.- Ты можешь вернуться. Однако, тебя подстерегает беда. Твое тело… К моему большому сожалению, оно не может больше вмещать твой дух.       - Почему? Медсестра сказала…       - Врачи лечат лишь тело. Но связь твоей души и тела твоего разорвана. К сожалению, навечно. И никто не в силах восстановить эту связь.       - Но… Я же чувствую свое тело.       - Это лишь отголоски. Отголоски того, когда твоя душа была крепко привязана к телу. Сейчас это не так.       - А можно ли как-то восстановить эту связь?       Ключница лишь помотала головой. Внутри Карины в единый миг все оборвалось. Нет связи. Ниточка, которая связывала её с её телом, с её жизнью, оборвана. И хотя тело все еще живо – оно не оживет. До самой своей смерти Карина будет лежать в той палате, а все вокруг нее будут надеяться на чудо. Чудо, которое никогда не придет. А потом рухнет и сама надежда. Влад отчается вовсе, может иногда, раз в год будет приходить в больничную палату, приносить букет цветов, и так же молча уходить. А что Юра? Он вырастет, у него появятся новые друзья, он поступит в школу, с успехом её окончит, начнет свою собственную жизнь… И будет стараться не вспоминать о том, что в больнице лежит его стареющая мать, которая несмотря на все попытки, так и не вышла из комы. Он будет помнить, но вспоминать не будет. Слишком сильная боль.       Карина вновь не заметила, как её глаза наполнились слезами.       - Тише…- Ключница подсела к ней, нежно, почти по-матерински обняв плачущую женщину.- Тише, Карина. Я знаю твою боль. И хочу тебе помочь. Понимаешь, Карина, не всё потеряно…       - Но… Вы же сами… Сказали,- сквозь всхлипы говорила Карина,- Что связь с телом… Разорвана.       - К несчастью, так и есть. Но ты можешь вернуться. Ненадолго. Всего на несколько минут. Этого времени хватит, чтобы проститься с родными. Но так ты только доставишь им еще большую боль. Твое тело не сможет содержать в себе душу. Для их мира ты умрешь навсегда.       - Тогда зачем такой возврат?- спросила Карина.- Зачем, если я доставлю им такую боль.       - Всё не так плохо. Да, ты принесешь им боль этим поступком. Но это будет хоть и сильная, но кратковременная боль. Если ты оставишь всё как есть, они будут страдать всю свою жизнь.       Карина не могла принять решение. Ключница права. Её смерть принесет сильную, но быстротечную боль. Но это же означает, что она лишит их надежды на то, что когда-нибудь, они вновь будут вместе. Что семья вновь воссоединиться, и все будут счастливы. И все же, Карина чувствовала, что Ключница сказала правду и об утерянной связи. Надежда сама потухнет. Потухнет раньше, чем она очнется. А она не очнется никогда. Она пролежит вот так, всю свою жизнь. И умрет, не приходя в себя. Эта мысль жгла сердце еще сильнее. Выбор невелик, а варианты ужасны. В любом случае, она нанесет боль. И страшную боль. Но какая боль ужаснее?       - Как мне вернуться назад? – спросила Карина, сделав решение. Возможно самое верное решение в её жизни. Самое верное… И самое жестокое. Но еще большая жестокость – заставлять их страдать. Страдать всю их жизнь.       - Ты точно уверена?- спросила Ключница.- Ведь пути назад уже не будет. Ты умрешь в материальном мире и навсегда останешься здесь.       - Я готова,- ответила Карина.- Это большее, что я могу сделать для них сейчас. И пусть я жестока, но я делаю это с благой целью. Я отпущу им страдания всей жизни.       - Что ж, воля твоя,- Ключница извлекла откуда-то небольшую зеленоватую трубку. Словно сделанную из малахита.- Здесь, таится знание о тайном ритуале, который на языке смертных можно назвать как Танец с Факелами. Не бойся, ты всё поймешь.       Она протянула трубку Карине. Трубка была завинчена с обеих сторон крышками. И одна из них настолько легко поддалась усилиям Карины, что та невольно задумалась – а сколько до нее открывали этот свиток? Сотни? Тысячи? Миллионы? И получилось ли у них пройти этот ритуал?       - Но исполнение его крайне трудно,- сказала Ключница.- Ритуал не терпит ошибок. Он должен быть исполнен в точности и безукоризненно. Ты должна будешь отдаться ему, повторить всё, до мельчайших движений. Иначе, ты не сможешь вернуться в свой мир.       - Я готова,- сказала Карина, открывая свиток.       - Ты будешь повторять этот ритуал так долго, пока не сможешь его выполнить. Это нелегко, но это необходимо.       - Я готова,- повторила Карина, и перед её глазами вдруг вспыхнул фейерверк картин. Она в единый миг увидела весь ритуал. Увидела, и запомнила. Всё было просто. Нужно было лишь станцевать. Станцевать в круге Камня Духа. Но просто было только на словах. Танец должен был быть безупречным. Чтобы каждое движение было отточено, чтобы каждая мысль была нужной. Чтобы мечты вели обратно в мир людей.       Но видеть это в мыслях не то же самое, что делать это в движении. Танец сложен. Танец красив. Танец обманчив. Танец почти невозможен. Карина должна выложиться в полную силу, чтобы только сделать одно движение. Для него нужно больше, чем просто движение тела. Нужно вложить всю свою душу, отдать сердце, память и любовь, чтобы сделать одно единственное движение.       - Я не смогу,- сказала, наконец, Карина.       - Нет, ты сможешь. Не сразу. Это еще никому не удавалось. Пройдут десятки, сотни попыток, но ты сможешь вернуться. Ведь месяцы, что ты проведешь тут, будут лишь днями в твоем мире. У тебя вечность. Я знаю, у тебя получится, Карина. Просто верь в то, что у тебя получится,- сказала Ключница.              Это была темная пещера. Темная… И все же свет здесь витал везде. Словно камни, никогда не видевшие солнечного света, сами были подобием его. Мягкого лунного света. И посреди этой пещеры стоял камень. Камень, который и дарил этот самый свет. И хотя он был сер, вокруг него было светло. Это был Камень Духа.       Карина уже знала каждую щель, каждую трещинку на нем. Сотни раз она приходила к нему и танцевала. Танцевала со всей своей человеческой души. И каждый раз, попытка за попыткой, она терпела неудачу. Иногда казалось – вот он, идеал. Но едва она заканчивала, вокруг нее была всё та же пещера. И она пыталась снова… И снова… И снова. Но каждый раз она терпела неудачу, хотя её движения были безупречны. Она плавно, безукоризненно исполняла всё, что было изображено на свитке. Раз за разом. И всё равно терпела неудачу.       Однажды она вернулась к Ключнице, в изнеможении упав к её коленям:       - Я не могу,- тихо говорила она, и слезы текли по её щекам.- Не могу. Я делала это уже столько раз, что сбилась со счета. И всё равно не получается. Всё равно не получается…       Ключница обняла её, как мать обнимает дочь. И Карина тут же успокоилась. Вся горечь поражений, что она испытывала все то время, теперь казалась невероятно далекой. Далекой и чужой. И хотя память заставляла Карину просто опускать руки, она не хотела этого.       Сотни раз.       И тогда она поднялась в реальный мир. Духам было это дозволено. В ту самую палату, где лежало её тело. Она хотела еще раз взглянуть на себя, чтобы увериться, что то, что она делает, правильно.       Её тело лежало всё там же. А рядом с ним тихо лежал Юра, свернувшись калачиком и прижавшись щекой к её ладони. Он спал. Он спал и надеялся, что мама когда-нибудь проснется. Он не понимал того, что понимала Карина. Никто, кроме Духов, не понимал.       Что она делает? Что она делает?! Карина схватилась за голову, захотела бежать, но ноги не двигались. Хотела бежать. Куда угодно. Далеко. Так далеко, чтобы убежать от всего. Что она делает? Она хочет лишить его надежды. Она хочет лишить его матери. Жестоко. Жестоко! Жестоко!! Несправедливо! И в то же время… Нет, Карина не могла себе позволить такие мысли. Разумом она понимала, что должна пройти ритуал. Это необходимо. Но сердцем… Сердце противилось такой жестокости. Что же за мать она такая, что хочет покинуть своё дитя?       Но иначе дитя покинет свою мать. Сейчас Юра лежит рядом. Но пройдет время, и он потеряет свою надежду. Он будет плакать на её похоронах, но даже тогда он будет уверен, что всё к этому шло. Что его мать умрет, так и не придя в себя.       И она не успеет с ним проститься. Она оживет… и не обнаружит его рядом.       Жестокость.       И вновь Карина ушла к Камню Духа. Она желала увидеть сына и мужа. Она хотела сказать им “Прощайте и простите”. Сказать им… и уйти. Они испытают страшную боль. Но она будет короткой. Она продлиться недели, месяцы, годы. Но она будет короче Всей жизни.       И Карина зажгла свои факела. Как и сотни раз до этого, она поднялась на камень и начала танцевать. Но в этот раз было что-то другое, что-то новое. Что-то, чего раньше не было. И она поняла. Раньше её вело желание вернуться. Она действовала по своему, неспланированному плану. Она хотела вернуться и проститься.       Сейчас этого желания не было. Она танцевала от желания просто увидеть сына.       И она танцевала. Танцевала, как танцует одинокий лист, носимый ветром. Дерзко ведомая сильными порывами своих эмоций. Танцевала, как танцуют Луна и Океан. В медленном вечном танце, что слагает ритуал. В танце любви и одиночества разлуки. Танцевала, как танцует бабочка солнечным днем, восхваляя жизнь и солнце. И парой ей были цветы, что олицетворяли желание. И она танцевала, как танцует лепесток огня. Отдаваясь со всей своей страстью, что длиться всю жизнь. Всё время, отведенное в коротком миге, что живет огонь.       Факела в руках Карины описывали немыслимые фигуры. Одна немыслимей другой. Однако казалось, что они были продолжением рук девушки, которая танцевала не для себя. Не для того, чтобы вернуться. Она танцевала только ради того, чтобы увидеть сына. В последний раз, чтобы сказать “Прости”.       Описав последний круг, факела вдруг угасли, и Карина поняла – ей удалось. Она исполнила ритуал. Безупречно. И в тот же миг она испугалась. Что она скажет там, в реальном мире? Как её встретят Юра и Влад? Что она скажет им? Ключница говорила, что у нее будет несколько минут. Как она будет с ними прощаться? И как они её отпустят? Но час пробил.Ритуал исполнен. Поздно думать теперь. Слова сами придут к ней, когда она окажется рядом с родными…       Пещера вдруг на миг стала светлее, наполняясь светом, как крынка наполняется молоком. Но лишь на миг. Потом Карина провалилась во тьму. Но она не боялась. Она исполнила ритуал. Она возвращается в свое тело. Она возвращается к родным.       Всего на несколько минут.              “Пип… Пип… Пип… Пип…”       Неимоверная тяжесть вдруг навалилась на Карину, словно на нее давил невидимый пресс. И она радовалась, ведь это вес её тела. И хотя у нее не было сил, чтобы управлять им, она чувствовала его. Чувствовала тяжесть своего собственного тела.       “Пип… Пип… Пип… Пип…”       В глаза ударил яркий свет, едва она открыла их. Сильная и неприятная боль. Боль тела, бывшего пустым столько времени. Пустым, но все же верно ждавшего свою хозяйку. Карина даже не пыталась понять, сколько она отсутствовала. Месяцы в мире духов – лишь дни здесь. Она просто радовалась, что пустота внутри, наконец, заполнена. На Карину нахлынул поток ощущений, чувств. Словно верная собака, тело радовалось возвращению.       Жаль, что лишь на несколько минут.       Карина осмотрелась. Это была всё та же больничная палата. Всё та же мертвая, нагнетающая тоску белизна. В окно лился солнечный свет, но нельзя было понять, сколько сейчас времени. Лишь то, что сейчас день.       А рядом с ней лежал Юра. Он лежал точно также, как и запомнила его Карина. Свернувшись калачиком и прижавшись к ней. Под глазами у него появились мешки – он плакал. Очень долго плакал. И Карина пожалела, что согласилась на этот ритуал. Он не перенесет боли расставания.       “Пип… Пип… Пип… Пип…”       Вдруг, и без того слабое тело начало слабеть. Дыхание вдруг стало напряженным, глубоким и медленным. Карина поняла – её время на исходе. Тело не может больше держать в себе её дух. Вадима нигде нет. Похоже, с ним проститься не удастся. Но с Юрой…       - Юра,- тихо позвала Карина, осторожно касаясь головы мальчика.- Юра. Сынок.       - Мама?- шевельнулся мальчик, поднимая заспанные глаза на нее.- Мама, ты вернулась?       По щеке Карины пробежала слеза.       - Нет, сынок… Я лишь… Я лишь хотела попрощаться.       - Мама?       - Я лишь хотела попрощаться,- зачем-то повторила она.- Я не смогу долго здесь оставаться. Твоя мама проделала долгий путь сюда. Но лишь ненадолго. Сынок…       Карина попыталась обнять сына, но тело её не слушалось. Силы стремительно покидали её. И Карина не знала, что сказать. Будь на месте Юры Влад, ей было бы куда проще. Но что сказать пятилетнему ребенку, чтобы он понял, что произойдет меньше чем через минуту.       - Сынок… Прости меня,- сказала Карина, и слезы потекли по её щекам. Она не хотела уходить. Не хотела. Хотела остаться. Но неотвратимо она угасала. – Я всегда буду рядом с тобой. Юра… прости. Я всегда буду с тобой, сынок. Всегда. Прости. Я хотела бы остаться, но…       Дыхание вдруг перехватило. Она больше не могла дышать. В последний миг она хотела схватить сына за руку, уцепиться за последнюю соломинку… Но время вышло.       “Пип… Пип… Пип… Пиииииииииииии…”       Огонек её свечи потух. Но пока еще тлел маленький уголек, она увидела, как в палату ворвался Влад. Как он бросился к ней, зовя её. Но он опоздал. Тьма вновь окутала Карину. В этот раз – навсегда.              - Прости меня, Карина,- шептала Ключница.- Прости меня. Я не должна была рассказывать тебе о ритуале.       Карина не ответила. Едва тьма вокруг нее прояснилась, она вновь очутилась у Камня Духа. На том самом месте, где несколько минут назад танцевала. В отчаянии, она попробовала повторить, но не получилось. Она вдруг, в единый миг забыла. Забыла Танец с Факелами. И тогда она поднялась в реальный мир. В палату. Но в ней было уже пусто. Никого не было. Ни Влада, которому она не успела ничего сказать. Ни Юры, которому она сказала совсем не то, что хотела. Ни её тела, верно ждавшего возвращения хозяйки, а теперь представляющего из себя напоминание о боли. И тогда она попыталась найти своих родных… И не смогла сдвинуться с места. Ей не оставалось ничего более, кроме как возвращаться. Возвращаться к Ключнице. Сейчас она лежала на мягком полу хижины, рядом с Ключницей. Она не хотела плакать, хотя разум требовал разреветься. Она не испытывала каких-либо эмоций. Никаких. Проделав всё, что она хотела, она вдруг потеряла смысл жизни. Впала в глубокую апатию. Даже Ключницу могла слышать лишь маленьким краешком своего сознания. Словно она слишком далеко, чтобы слышать.       - Ты молодец, Карина,- продолжала Ключница.- Немногим духам удавалось исполнить Танец с Факелами.       - Какое это теперь имеет значение?- шепотом спросила Карина.- Я потеряла их. Бросила там…       - Ты можешь навещать их когда захочешь. Тебе лишь нужно немного подучиться.       - Я не хочу их навещать. Я хочу жить с ними. Любить их. Не как дух. Как Мать. Как Жена.       Ключница промолчала. Может она и хотела что-то сказать, но передумала. Или её опыт подсказал, что сейчас лучше молчать. Карина не знала.       - Я доставила им боль,- прошептала Карина.- Зачем я их бросила?       - Так было тебе предначертано. Увы, даже духи не способны противостоять этим силам. Если нам суждено сделать что-то – нам придется это сделать. Хотим мы того, или нет. Вы называете это Судьбой. Принимаете её, как нечто само-собой разумеющееся.       - Их больше нет рядом…       Ключница промолчала. Но лишь ненадолго:       - Когда-нибудь, вы увидитесь вновь. Надо просто дождаться.       - Но пройдет столько лет,- Карина обернулась к Ключнице. И хотя она всё еще была грустна, в глазах её затрепетала искорка надежды.- Вдруг они меня не вспомнят. Или не узнают.       - Узнают. Ведь любовь творит чудеса. Нужно лишь дождаться, пока они придут.       - Как долго? Как долго ждать?- спросила Карина.       - Всю жизнь.              

Эдуард Атрэмен.

      

Декабрь, 2014 г.