Терапия

So I came too far To end up this way Feeling like I’m God Feeling there’s no way Korn — No Way

      Командор Джакс погиб при крушении. Он всё-таки провалил задание и был заслуженно казнён на месте собственным братом. Того альба — легендарного полководца и гениального стратега, при упоминании имени которого содрогалась вся планета — больше не было.       Однако оставался кусок мяса с теми же вполне узнаваемыми чертами лица, непривычно смуглой обёрткой-кожей и — тошнотворными эмоциями. Аркса мутило всякий раз, когда он слышал его голос — не командный, решительный тон, от которого даже у альбов бежали по телу предательские мурашки, а человеческое нытьё. Мясная туша по форме Джакса смердела состраданием.       Лучше бы он умер, чем позорил их вид, даже не скрывая от каждого встречного, что некогда был альбом. Будто гордился своей метаморфозой. Конечно, так говорить мог только безумец, а уж в чём, так в мозгах Аркс толк знал.       С внимательностью учёного, за которого он себя так искусно выдавал, Аркс следил за своим подопечным, прикидывая, когда тот будет готов к терапии. Торопиться не следовало, ведь мозг человека, подвластный эмоциям, был куда более хрупким, чем идеально отлаженное устройство в черепной коробке альбов — синее желе с пульсирующими, даже после смерти, жилами элекса. Слюна непроизвольно подошла к горлу, будто собиралась его задушить. Прошло слишком много времени с его последнего пиршества, но Арксу было не занимать терпения; его ждали проблемы куда серьёзнее.       Джакс был неисправен, и Аркс решил его починить, раз уж судьба так удобно свела их вместе на перебитом, точно дьявола хребте, шоссе. У него были все необходимые знания, а Джакс удачно предоставил инструменты. Судя по тому, как легко командиры расстались с головами, Аркс оказал Гибриду услугу, однако был в них и прок: мозг молодого альба не годился для починки Джакса — слишком много элекса тот потерял. Кусая губы, погружённый в тайные, тёмные желания, он думал о Вардеке, Зардоме и Сестаке, что прятались буквально под боком, и мучился вопросом, сколько элекса успели впитать их тела за долгие, долгие годы? В ложь Вардека об отцовской гордости и верности Аркс не поверил с первого слова, хотя слабости они, очевидно, делили на двоих. Нет, решил он, пусть этот трусливый старик оставит свои мозги при себе.       Говорить с Джаксом — всё равно что перебираться через бурную реку с каменистым дном. Аркс понятия не имел, как следовало идти на контакт с испорченным чувствами; логические доводы и разумные вещи Джакс отметал с яростью и одаривал такой гримасой, будто что-то внутри него горело и металось, причиняя муки.       «Скоро, уже скоро, — успокаивал их обоих Аркс, — есть средство погасить это пламя».       Были и другие, кому не помешала бы его терапия, однако Аркс мог довериться только собрату, пусть и запутавшемуся. Кровь лгать не могла, в отличие от сбившихся с истинного пути людей: Джакс впитывал элекс, точно умирающий от обезвоживания путник — ключевую воду. Подсознательно он знал, что делать, и даже делал вялые попытки вернуться, но те припарки, которые Джакс варил из сырого элекса, лишь дразнили его перекоротивший мозг. С тем же успехом он мог вылить всё своё варево в песок — землю бы это не вернуло к жизни.       Он предложил перемирие, и Джакс, чуть сдвинув брови к переносице, согласился. Аркс слишком долго жил в компании испорченных эмоциями, чтобы знать — ему не доверяли. Ускользал и последний, лучший среди прочих. Времени больше не оставалось.       Аркс готовил почти целый день. Три головы смотрели сквозь него со стола — невольные компаньоны, его первое блюдо. Идеальная кожа снежно-белого оттенка и без единого отвратительного волоска удачно сдиралась с мяса, будто так и должно было быть. Все трое словно родились для этого момента, а элексеторы будто специально послали за ним подходящих преследователей. Мёртвая плоть альбов не смердела, как трупы людей, только манящий запах элекса, впитавшийся в жилы и ткани, приятно дразнил сознание.       Аркс не был дикарём, всего раз он питался сырым мясом, когда иного выбора не оставалось: либо умереть от истощения («Или превратиться в Джакса»), либо выживать. Он выбрал путь сильнейшего. Он вкушал плоть своих братьев, рвал мышцы, ломал кости, вгрызаясь в живительную жидкость меж позвонков, а разбив голову своему командиру, он с рвением пустынного путника припал к крошеву лобных костей, помогая себе языком и руками, и не чувствовал, что делал нечто неправильное. До сих пор ничего не изменилось, кроме технологии и его какой-то аристократической брезгливости в вопросах этикета. Всё-таки он оставался альбом, а не животным, вроде берсерков, которые неизменно ели руками. Наблюдая за ними, Аркс невольно вспоминал себя в тот момент крушения.       Да, у каждого было своё крушение, своё предательство и непонимание со стороны альбов, но Джакс, в отличие от него, выбрал путь слабости. Аркс не мог быть не прав — нужно лишь показать истину.       — Как интересно пахнет! — Тихие шаги он уловил ещё на лестнице, но не стремился прогнать любопытную девку — наоборот, Аркс был заинтересован. Всё, что могло его выдать до начала трапезы, он надёжно спрятал. Варево же ничего не напоминало, кроме каши. Девчонка окинула кухню каким-то по-детски наивным взглядом и не хотела видеть подвоха. — Можно попробовать?       «Это для Джакса», — хотелось сказать ему — настойчиво, так, как только он один умел, отметая следующие глупые вопросы, однако почему-то где-то в уголках сознания снова заиграл внутренний исследователь: а почему нет?       Он взял деревянную ложку, зачерпнул синеватое варево и протянул ей, решив, что она перехватит длинную ручку, но нет — ей явно нравилось кормиться с рук. Ещё бы, откуда берсеркам знать, как пользоваться столовыми приборами? Чуть наклонившись, будто намереваясь упасть перед ним на колени, и подобрав рукой непослушную копну волос, она припала губами к самому краю, на его глазах поглотив варево до капли.       Огонёк интереса так и продолжал биться в сознании, пока она смаковала то, что он приготовил. Если девка и «слышала» элекс, то сегодня была подозрительно глуха. Возможно, её сбил с толку сам Аркс, его родство с главными ингредиентами блюда.       — Мне нравится, — её вердикт не походил на вежливость — уж кому она могла сказать такое, но точно не ему. — Пробирает до костей, даже как-то… спокойнее стало, — продолжила она, прислушавшись к чувствам и машинально, будто преследуя мысль, закатив глаза к низкому потолку.       Аркс ощущал то же, и на миг их объединило глубокое, космическое взаимопонимание, недоступное даже альбам и другим чувствительным к элексу существам, к которым девка, безусловно, принадлежала. Именного этого он ждал в ответ от Джакса, но получил только от неё — дикарки с нестабильными эмоциями, перекормленной маной. Определённо, если бы мог, он завидовал бы ей, но маленький обман — точнее, его молчание — в некотором роде стал маленькой местью.       К украшению стола Аркс подошёл с фантазией, не свойственной альбам — но хозяину и охотнику, верному древним традициям. Три черепа взирали сквозь него пустыми глазницами, чистыми, разваренными костями. Он не мог просто выкинуть своих братьев — пусть и не совсем удачливых и умных — на помойку. Было что-то сакральное, ритуальное в его действиях. Только теперь Аркс начал понимать, почему никто не стал афишировать его «преступления», как выразились элексеторы: его «непохожесть» выпирала явственней, чем синие жилы у мутантов. Может, его даже опасались — и тех предложений, что он пытался распространить в Ксакоре. Ведь он ни в чём не ошибался.       Даже самые продвинутые существа в Магалане, изменившие свои тела и мышление, не способны принять перемены — подобная мысль не умещалась в голове из-за очевидной абсурдности. Однако они с Джаксом теперь были свободны от предрассудков властолюбивых стариков.       Он пришёл точно в назначенное время и снова с той же маской недоверия на омерзительно загорелом лице. Глаза бывшего командора Джакса, как сказали бы люди, «светились» эмоциями и чуть ли не выкатывались из глазниц при виде трёх черепов в центре и двух тарелок по обе стороны стола.       — Что это значит? — от его голоса что-то внутри рябило, будто кто в тихую воду кидал мелкие камни, но Аркс всегда был терпелив, в отличие от тех, кто примёрз к Ледяному Дворцу и анахронизмам во время острого кризиса.       — Я приглашаю отужинать со мной, — как можно тактичнее ответил Аркс, осторожно, будто пытался наладить контакт с диким зверем. В принципе, так для него Джакс и выглядел — одичавшим, запутавшимся существом, которому не хватало всего-то одного пинка к холодному свету.       Он понял всё слишком хорошо — и то, что Аркс его дурачил с чтением мыслей и исследованиями. Тот даже не спорил, незачем уже. В глазах командора Джакса застыл ужас, и омерзение вновь протянулось верёвками к шее. Нужно быть святым, чтобы до сих пор верить в то, что его ещё можно спасти. Казалось, больше Джакса расстроила ложь о его прошлом, а не факт, что Аркс всё это время пожирал мозги мёртвых альбов.       Если бы он только понадеялся на благоразумие Джакса, то был бы дураком — опять. Опыт общения с элексеторами многому научил Аркса, поэтому ужин был запланирован по двум сценариям: добровольному и принудительному. Джакс и правда стал зверем, раз почуял его намерения и медленно потянулся к мечу на поясе. Он был готов сражаться, чтобы сохранить никчёмную человечность, но Аркс не собирался уступать, у него был всего один шанс. Новый, изломанный Джакс в живых его всё равно не оставит.       Широкий нож для разделки мяса, припрятанный под столом, выскользнул наперерез и с лёгкостью отделил кисть от руки. Нелепый меч Джакса грохнулся на пол, как показалось Арксу, слишком громко, однако никто так в подвал и не заглянул. Пинком он отбросил оружие в сторону; отрубленная кисть валялась на полу в луже крови — загорелая, отвратительная, — а Джакс таращился на неё, прижимая культю здоровой рукой. Выглядел он донельзя глупо.       — Сукин сын! Ты мне руку отрубил!       Аркс склонил голову, уже не пряча недоумения: зачем озвучивать очевидные вещи? Да, он защитил себя и его от глупостей эмоциональности — это было необходимо и вполне логично.       — Это неважно. Есть протезы намного лучше настоящих конечностей.       «У альбов», — так и зависло между ними в воздухе. Его любимые берсерки сделают ему разве что протез из палок и грязи, даже их оружие больше напоминало наспех сплавленный мусор Старого Мира в какое-то подобие меча. Берсерки будто жили назло всем, даже элекс безвозвратно извратили.       — Если ты не примешь помощь, то истечёшь кровью, — напомнил Аркс через какое-то время, но Джакс решил наконец сражаться.       С диким рыком он рванул на Аркса, намереваясь повалить того на пол, но столкнулся с ледяной преградой брони и откинулся на спину, точно бесполезный мешок с мясом. Кровь была уже повсюду.       — Ты всё решил сам. Я предлагал мирный вариант.       Аркс верил в свою непогрешимость. Что до крови и грязи — он переживал и не такое, когда вставал на истинный путь. Джакс всё поймёт — обязан понять.       Однако тот почему-то продолжал сопротивляться, пока имел при себе оружие. Здоровая рука мешала им обоим, и Арксу ничего не оставалось, кроме как отрубить и её тоже. Сердце Джакса стремительно гнало адреналин, тем самым выталкивая больше крови из тела; отключился он намного быстрее среднестатистического альба. Жалкое зрелище. На какой-то миг Аркс даже подумал, что уже слишком поздно что-либо менять — возвращать! — но сила элекса, уже переработанного и усвоенного чужим организмом, была на его стороне.       Как только Джакс перестал рыпаться, кровь удалось остановить почти мгновенно благодаря заготовленным целебным порошкам. Аркс усадил его на стул, где тот и должен был сидеть, и для верности связал толстой верёвкой, не забыв даже культи — выбить что-то из рук можно и обрубком. Пара ударов по щекам вернула его разум в мир. Джакс дёрнулся, пробуя путы на прочность. Кожа после потери крови отдавала бледностью, но не той идеально снежной, как должна была. Будто пародия на самого себя прежнего.       — Издавна умирающему от голода давали бульон для восстановления сил, — Аркс пододвинул свой стул и уселся рядом, поймав злобный тёмный взгляд. — Ты уже почти на грани, Джакс, но ещё не всё потеряно. Наш мир нужно спасти, и я тебе помогу это сделать. Я выполню своё предназначение.       — Лучше сдохнуть, чем снова стать альбом.       Слова били по самым уязвимым точкам, по самым драгоценным идеалам — и без того хрупким, как лёд. Сомнения уже много лет травили их идеальное общество, разобщали, казалось бы, рациональных существ. Заразы было слишком много, но кое-что Аркс мог излечить, если бы ему сразу позволили.       Он не шевелился, рассматривая своего умирающего от эмоций собрата. Альбам был неведом гнев, обиды, их не задеть оскорблениями, но Джакс этого не ценил. Он хотел видеть в Арксе чудовище.       Кровь застывала на полу; два обрубка так и лежали под ногами — мрачное напоминание о вынужденном насилии. Будто ничего этого не было, Аркс потянулся к той же ложке, с которой не так давно кормил девчонку-берсерка; Джакс отшатнулся, насколько позволяли путы.       — Может, мне следует засунуть тебе в глотку трубку и кормить насильно, — Аркс сделал паузу, внимательно наблюдая за реакцией Джакса, — или притащить за компанию ту девку, за которой ты постоянно волочишься?       Он угадал — глаза, и без того тёмные, теперь искрили эмоциями. Если бы мог, Джакс бы уже взорвал ему голову силой мысли, но к счастью, варвары на такое пока не способны. Губы дёрнулись сами собой, повторяя давно забытое ощущение от улыбки: маленький секрет их краткого взаимопонимания был для Аркса усладой после некрасивого разговора с Джаксом. Если тот будет вести себя хорошо, то он обязательно расскажет, но пока — время ужина.       Ложка требовательно скребла сомкнутые зубы. Может, Джаксу было бы легче, если бы пищу ему затолкали по беспамятству, но он решил нести ответственность самостоятельно; наверняка хотел запомнить каждое мгновение, чтобы без особых сожалений раздавить Арксу голову. Благородное решение.       С такими руками — точнее, в их отсутствии — он больше и оружие держать не мог, не то что самостоятельно поддерживать жизнь, но у Джакса теперь было много почитателей, которые без вопросов помогут в каждой прихоти. Аркс был в их числе, пусть его и воротило от всего, что создал и сказал тот загорелый кусок мяса, что разгуливал по Магалану последние месяцы. Наверное, он единственный, кто помнил командора Джакса и склонялся перед его мощью и остротой ума. Когда-то он был идеальным, великолепным лидером и стратегом, холодным и статным воителем.       Воля Гибрида его бы испортила, как всех элексеторов.       Аркс ощущал пути элекса в крови Джакса, слушал его тихую песню в венах и артериях, и сам будто бы насыщался. Мышцы и ткани жадно впитывали спасительную силу, кости крепли, но ещё недостаточно, чтобы вернуть потерянное. Внешне ничего не изменилось, но Аркс прекрасно знал, что это не так. Метаморфозы только начинались.       Спокойствие, которое ощутила девчонка, теперь холодной волной захлестнуло Джакса. Он практически не шевелился и почти не сопротивлялся терапии, послушно разжимая челюсти по команде. Аркс молчал и никак не комментировал то, что видел — внутренний огонь, который ещё не утих в Джаксе, мог вспыхнуть и уничтожить все начинания. Давить следовало постепенно, без насилия. Каждое животное желало хорошего обращения.       Потеря крови всё же сильно ударила по жизненным силам, и Джакса часто морил сон, больше похожий на обморок. Аркс даже проверял его пульс, чтобы убедиться, не перестарался ли с дозировкой. Отложив тарелку в сторону, он зашёл Джаксу за спину и оттащил стул подальше от потенциально опасных предметов, вытер кровь с пола, а обрубки кинул на съедение ручному шакалу, что побирался в деревне. Радостный хруст на мгновение вернул Аркса в прошлое, к собственному крушению и растерзанным телам альбов, раскиданных на снегу.       У него были принципы; альбы — не животные. Охотиться на собственных братьев — низко. Оставалось быть падальщиком и брать то, что всё равно стало бы гнилью или пищей для мутантов. А ведь когда-то его выставили за цивилизованное предложение перерабатывать мёртвых и скармливать живым, когда Гибрид, по сути, занимался тем же. Никто не сомневался, что поглотив весь элекс в Магалане, он примется за альбов. Значит, они с Гибридом — прямые конкуренты.       — Аркс, ты не видел Джакса? — Девка застала его на привычном месте, откуда он мог следить за своими секретами и входом в запертый подвал.       — Он ушёл. Не сказал куда.       Она рассеянно кивнула и вроде бы поверила ему: Джакс никогда не сидел без дела и в деревне не задерживался. Наверное, она расстроилась, что он не взял её с собой.       Выпускать Джакса было рано, к тому же оставались ещё скромные запасы, но всё же скоро наступит день, когда Арксу придётся уйти за добычей. Он намеренно не питался, чтобы передать всё Джаксу и гарантировать его спокойствие. Несколько раз в день Аркс спускался в подвал, чтобы помочь ему с естественными потребностями, и попутно менял бинты на культях. Первое время Джакс яростно сопротивлялся, но попытки побега оказывались вялыми, ничтожными. Он словно превратился в ребёнка на попечении Аркса, а кляп во рту гарантировал, что других нянек не понабежит. Никто и не догадывался, что он остался в лагере.       Во время обедов они даже немного разговаривали. В основном Джакс требовал прекратить «эту мерзкую пытку», затем — обещал пощадить его «жалкую задницу», если выберется сию же минуту. Аркс, конечно, был глух. Лишь однажды он спросил ровным голосом, не хочет ли Джакс лишиться ступни, и на этом все угрозы с его стороны прекратились.       Когда с первым командиром было покончено окончательно, внутри Джакса началась настоящая борьба: температура тела резко менялась, он бредил, стенал и рассказывал то, что явно не предназначалось для посторонних ушей.       — Вардек мне не отец. Он украл нас с острова… убил наших родителей, пичкал элексом и воспитал себе… — губы сжимались бледной тонкой линией, лицевые мышцы выпирали через кожу; слова Джакс выплёвывал, точно яд, — …наследие! Мы с Каллаксом — берсерки! — затем он менял тему, и голос срывался до бормотаний. — Я не хочу убивать брата… Кайя… Кайя… ты вся светишься…       Человечность отчаянно боролась за выживание, и Аркс прекрасно понимал это состояние, поэтому прилагал все имеющиеся силы, чтобы нарушить хрупкий баланс в пользу эволюции; он был послушным исполнителем её священной воли. И всё же он не мог не думать о том, что видел перед собой: ничтожный, поломанный человек оказался воистину храбрым и достаточно стойким, чтобы сражаться — если не в рукопашную, то на уровне подсознания, на уровне ДНК. Вся его жизнь снова рушилась и перестраивалась; знания останутся, но изменится их понимание. Сейчас Вардек казался ему чудовищем, как и Аркс, но вскоре всё изменится, Джакс увидит, что иначе быть не могло: путь альба — это путь силы, логики и совершенства.       К исходу третьей порции варева его подопечный погрузился в апатию, не реагировал на раздражители, включая своего тюремщика, и отстранённо оглядывал подвал, будто видел его впервые. Они ощутимо продвинулись, но недостаточно. Эмоциональная девчонка могла одним махом всё испортить.       Метаморфозы завораживали Аркса, и он стал наведываться чаще: ещё ни разу он не видел, как человек обращался в альба. Внешне всё ещё ничего не менялось, Джакс оставался загорелым куском мяса, но внутри — нет, он таковым уже не был. Элекс в его крови и плоти пел симфонию эволюции. Речь стала ровной и чёткой, уже в отдалении маячил командор Джакс, Аркс уже его слышал. Мозг впитывал элекс, как губка, и неизбежно менялся, вытесняя оковы убогой человечности.       Со временем пришлось признаться себе, что появлялся он отнюдь не за тем, чтобы помочь Джаксу — Аркс тешил собственный голод, но иного толка: то, что происходило перед ним, было лучшим зрелищем во всём проклятом кометой Магалане, то, ради чего они ещё существовали. Аркс творил эволюцию собственными руками. Да, глядя на агонизирующего Джакса, на его неизбежную трансформацию, Аркс ощущал себя не меньше, чем богом.       Вместе они были идеальными, сильными, молодыми и вскоре — свободными. Никогда прежде в Ксакоре Аркс не чувствовал себя лучше, чем в жалкой деревне посреди человеческой глупости и враждующих фракций. Мысли его были неправильными, нечистыми, но и выбор вкусить плоть своих братьев тоже не отличался правильностью в глазах элексеторов. Подмена понятий, ошибки, философские размышления об объективности истины, комета, выживание, эволюция, воля Гибрида — всё смешалось перед ним в единое синее варево на тарелке. Аркс принимал единственно верную установку, по которой альбы должны быть сильными и безраздельно поглощать элекс — не его проблемы, что кто-то слишком слаб в сравнении с ним.       В то же время Аркс чувствовал себя как никогда уязвимым. Он не питался уже несколько дней, и элекс постепенно покидал его организм. Головокружение, колкость на коже и яркие точки перед глазами теперь стали его частыми спутниками во время активности. Крушение было уже совсем близко. Потому он, стиснув зубы, решил ненадолго уйти, но прежде — обезопасил Джакса, вколов ему несколько препов, чтобы он вырубился как минимум на сутки. Критическая потеря элекса была для него пыткой куда большей, чем стала неволя и скука.       Первым делом он отправился к Южному Преобразователю в надежде найти там протезы заместо отрезанных кистей. Теперь, когда Джакс сотрудничал, Аркс собирался сдержать слово и вернуть ему в руки оружие.       «Тот самый каннибал», — читалось в скользких взглядах сепаратистов, однако те, зная его секрет, почему-то ничего не рассказали Джаксу. Им было плевать, с кем он путешествовал, лишь бы сверг Гибрида.       Знакомый приступ тошноты сковал горло, но Аркс терпел, не хамил и не пытался блистать интеллектом. Он был всего лишь безумным каннибалом, а они — жалкими беженцами с амбициями фермеров-берсерков. Взгляд Вардека царапал затылок, но Аркс не собирался к нему обращаться или врать о Джаксе. Дела сепаратистов его не трогали, как и мнимая свобода альбов, да и размышления об их жалких мозгах тоже больше не всплывали.       У интенданта нашлось всё, что требовалось: парочка хромированных конечностей, правда, не самого лучшего качества и длиной по локоть. Аркс уже начал размышлять, не подровнять ли Джаксу для удобства руки, когда интендант соизволил, наконец, дойти до регулировки. Он потерял несколько драгоценных часов, а в груди постепенно разливалось жгучее ощущение. Дикий пламень.       Сырой элекс стоил ему немало, но истинное безумие и загорелая тошнотворная кожа — в перспективе — стоили куда больше. Перед глазами был слишком яркий пример. Словно наркоман, Аркс сразу бросил всё в рот и прикрыл глаза, наслаждаясь растекающимся по венам холодом. Почему-то он подумал, что-то же совсем недавно испытывал Джакс — и всё благодаря ему.       Путь до границы с Ксакором занял бы полдня, которых у Аркса уже не было, да ещё нужно было разобраться с отрядами в одиночку. Выбора не оставалось, на кону стояла жизнь Джакса. Будь Аркс на его месте, он бы сделал всё, независимо от предрассудков и чести, лишь бы спастись. Крушение необходимо пережить, чтобы двигаться дальше совершенно иным, сильным существом. В том, что Джакс станет ещё сильнее и выиграет войну, он не сомневался. Сестак и Вардек сами должны были склонить головы, если мечта о свободе от Гибрида действительно что-то значила для них.       Ноги сами понесли его обратно на первый уровень Преобразователя. Огромная махина, некогда выстроенная альбами, тихо гудела на минимуме от былой мощности, точно сонный, потревоженный зверь. Его шаги громко разносились по лестнице, в мыслях же Аркс уже плёл очередную паутину из секретов, удобной лжи и полуправды.       Он резко остановился, чуть не протаранив Вардека нагрудником.       — Джаксу нужна… помощь, и он не просил меня разговаривать с тобой, — шёпотом, чтобы не расслышал Сестак, проговорил Аркс. Как назло, эхо разносилось отчётливо, слишком громко, но снова никто не вмешался. До Джакса никому не было дела, пока тот не взял штурмом Ледяной Дворец. Для сепаратистов сейчас он был слабаком, обычным человеком.       Вардек медленно кивнул, и Аркс продолжил:       — Он сильно ранен, потерял обе руки, — в качестве доказательств он бросил взгляд на протезы, — и я не уверен, что он протянет до рассвета. Мне… нам всем бы пригодилась помощь.       — У меня есть сырой элекс. Думаю, я смогу помочь, если ты покажешь, где он находится.       — Разумеется.       — Сестаку не нужно об этом знать. Встретимся у шоссе.       Если бы Аркс был эмоциональным куском мяса, то обязательно бы расхохотался или станцевал на том же самом месте, но вместо этого он развернулся и невозмутимо покинул Преобразователь, прощаясь с его утробным рычанием и предательской акустикой.       Вардек пришёл, как и обещал. Старшие чины когда-то казались молодому Арксу бессмертными, непоколебимыми глыбами, но сейчас, вышагивая подле одного из них — хоть и сепаратиста, — он видел лишь огромное разочарование: слабость, морщины, беглый крысиный взгляд и скованную походку. Это был альб, которому было что скрывать, особенно после странного решения сохранить путешествие в секрете, и Аркс внутренне вытянулся, будто стремился накрыть старика собственной тенью и поглотить на месте. Что-то в его взгляде насторожило Вардека достаточно, чтобы заговорить:       — После историй, которые про тебя рассказывали в Ледяном Дворце, я ожидал увидеть совершенно другого альба. Ты преданный и умный юноша, Аркс.       — Я выполняю свой долг, — он сделал паузу, — даже если элексеторы не приняли мои идеи сразу. Скоро я докажу, что был прав.       — Мы цивилизованный вид и не едим…       Аркс не собирался по новой слушать наставления, граничащие с дремучей чушью, и сразу пошёл в атаку. Его ровный голос заставил Вардека заткнуться.       — Разве не элексеторы внушили нам эту идею — сожри другого, если он стоит на твоём пути? Если ваши методы кажутся вам гуманными, это ещё не значит, что они лучше. Вы жестоко ошибаетесь. Я хоть приношу пользу и не разрушаю наше общество.       — Раскраивая черепа альбам? — Наконец Вардек замер. Его крысиные глаза уставились на Аркса. — Я думал, передо мной цивилизованный юноша, а ты нисколько не изменился. Участь достойная преступлениям.       «Вардек мне не отец!» — пронеслось в голове Аркса, точно разрешение к действиям. Тот Джакс, что метался в агонии, наверняка бы порадовался, даже назвал бы убийство «правосудием». Каллакс тоже бы не отказался от смерти говорливого старика, чтобы похоронить о себе неудобную для карьеры правду. Уж не поэтому ли он был сейчас на стороне сепаратистов, что опасался собственного сына-элексетора? В какой-то момент, назло Каллаксу, Арксу даже захотелось оставить Вардека в покое.       Размышления о чужих семейных драмах отодвигали дилеммы личного, морального характера на второй план. У Аркса были стойкие принципы — не убивать альба ради еды, когда рядом был источник сырого элекса, но сейчас всё изменилось. Он нёс ответственность не только за себя, больше — за своё творение. Внутренний кодекс не подавал тревожных сигналов, став таким же тихим и безжизненным, как мысли. Он не думал, а действовал; всё это не для него, а для Джакса.       Вардек не дослужился бы до самых высот, если бы действительно был таким, как подумал Аркс — слабым и мелочным. Может, в Ледяном Дворце эти качества позволили ему выжить, но не на поле боя. Поэтому он ударил первым.       Молот просвистел буквально на расстоянии пары пальцев и ударился о землю, выбив из булыжников искры. Аркс не мог позволить ему замахнуться снова; выхватив винтовку, он выстрелил очередью в грудь. Голову необходимо сберечь. Как ему показалось, Вардек тоже это понял, потому следующий замах получился куда прицельнее. Пришлось уворачиваться, теряя драгоценную концентрацию для стрельбы, но в компании Джакса этот приём пользовался особой популярностью, ведь чаще они сражались с хищным зверьём, которое было куда опасней.       Когда бездыханное тело Вардека упало к ногам, Аркс уже вынес подходящий вердикт: вынужденная самооборона. Правосудие и украденные у берсерков дети не волновали. Если бы Вардек не помешался на наследии, то не подарил бы альбам командора Джакса — только за это Аркс был ему благодарен. У берсерков он бы стал фермером, выращивал Сердца, уничтожал элекс и в конечном итоге умер бы от какой-нибудь болезни, в луже грязи, бесславно.       Ему было жаль, что чтение мыслей невозможно, иначе бы тут же проник в голову Вардека в поисках ответов. Наверняка он знал гораздо больше, чем хотел показать, но и в смерти принесёт пользы куда больше, подарив миру шанс на избавление от гнилого прошлого. Нож легко скользнул в руку привычным движением, и Аркс, перебирая возможные секреты Вардека, методично отделял его голову от тела там, где шея граничила с бронёй. Дюжина сильных, размашистых ударов перебила крепкие позвонки; каждый сопровождался тихим хрустом. Аркс привык действовать по ситуации и никогда не готовился к жатве заранее — дань звериной части, от которой он так и не смог подсознательно отказаться.       Голова Вардека отправилась в наплечный мешок к двум протезам. Обратный путь казался даже короче, Аркса переполняла гордость, что все пункты плана удалось выполнить в срок. Далеко, глубоко, шевелились недобрые мысли о Джаксе и сохранности подвала. Уже у границы помойки, которую все гордо обзывали «лагерем свободных людей», Аркс притормозил и нарочито медленно вынырнул навстречу охраннику, пробуя его взгляд на предмет исходящей опасности. Он уловил бы даже мельчайшее замешательство, однако парень из изгоев дёрнулся к оружию, завидев в нём только альба, затем — расслабился. В одиночку блуждать мог только Аркс.       — Долго ты шлялся, — бросил он с неприятной усмешкой на немытом лице. У изгоев будто было негласное правило — обмазываться грязью.       — Что-то случилось?       — Нет, скукота, как обычно. Даже зверьё больше не заходит. А вот с тобой под боком не расслабишься.       Наверное, Арксу следовало как-то отреагировать, но он понятия не имел, зачем, поэтому отвёл взгляд в сторону от немытого, тошнотворного существа и направился в деревню, нащупывая на ходу ключи. Следом он прикинул, сколько ещё сможет продержать Джакса взаперти, пока девка не поднимет крик. За остальных он не беспокоился. Возможно, они даже забудут о существовании безумного парня, который уверял, что когда-то был альбом.       Будто прочитав его мысли — а вдруг?.. — девчонка-берсерк обернулась и встретилась с Арксом взглядом, и тот день, когда они ощущали космическое единение, вновь вспыхнул в памяти ярким маяком. Нет, решил Аркс, такую силу небезопасно злить — и, когда достаточно примелькался у всех на виду, выскользнул в подвал.       Как он и думал, Джакс уже был в сознании. Несколько секунд они изучали друг друга, затем Аркс бросил мешок на стол, проверил верёвки и лишь затем вытащил кляп.       — Ты что мне вколол, болван?       Ровный голос вкупе с ругательством поставили Аркса в тупик: и на какой стадии сейчас находился Джакс? Впрочем, он мог повторять слова по привычке, в зависимости от ситуации, как многие альбы, включая Аркса, усмехались или приподнимали брови. Но всё равно — далеко от совершенства.       Это было очень плохо.       — Я не разбирался. Взял, что у Рэя было.       — Если ты не собираешься меня развязывать, то помоги отлить.       Чем больше Джакс говорил, тем явственнее проступала его эмоциональная часть. Он был зол, потому что терпел неудобства — инстинктивные реакции уходили куда позже, чем характер.       Их жизнь постепенно возвращалось в «привычное» с некоторых пор русло. С невозмутимым видом Аркс чуть ослабил верёвки и помог Джаксу справить нужду в ведро. Брезгливость, раздражение и смущение были неведомы альбу, что делало из него идеальную сиделку. Управляться с культями Джакс так и не научился, он оставался беспомощным — и злым. Чтобы подстегнуть доверие и спокойствие, Аркс продемонстрировал ему протезы.       — Я же говорил, что руки — часть необязательная.       — Пока ты не держишь в них оружие.       В механизмах он разобрался быстро, а примерка показала неплохой результат — Джакс смог поуправлять пальцами, — затем Аркс забрал протез обратно, чтобы должным образом настроить.       — Я принёс не только это, но и следующее блюдо.       За его спиной повисло молчание, затем раздался громкий, но ровный голос:       — Кто это был?       Он помедлил, потому что честно не знал, как следовало ответить: с одной стороны, мозг был лишь продуктом — теперь не имело никакого значения, кому он принадлежал, этот альб уже мёртв, — с другой же, Аркс вновь ощутил противоречивое любопытство, исследовательский интерес, как было с девчонкой. Как оказалось, он рисковал не напрасно.       Ничего не говоря, он перевернул голову Вардека, лежащую на подносе, на бок и отодвинулся в сторону, чтобы сконцентрировать всё своё внимание на Джаксе. Нож для мяса на всякий случай лежал в зоне досягаемости, как и кляп.       Джакс молчал, глядя на отца, и не шевелился — ни тени гнева, ни печали не отразилось на его заросшем щетиной лице. Только взгляд блуждал, будто пытался встретиться с полузакрытыми глазами мертвеца. Когда он заговорил, то поставил в тупик даже Аркса — впрочем, в хорошем смысле:       — Однажды детям приходится сожрать своих родителей.       Его смирение было высшей наградой, однако процесс приготовления Аркс хранил в строжайшей тайне и не собирался делиться знаниями даже с Джаксом, поэтому он снова загородил собой поднос и взялся за тонкий нож, чтобы содрать скальп, затем — взял молоток и долото. Как всегда приходилось работать с подручными инструментами. Он хотел, чтобы Джакс слушал. Более того, Джакс не возражал и ни коим образом не намекал на дискомфорт. Ему было всё равно.       Вардек оказался крепким орешком; когда череп был проломан в трёх местах, у Аркса уже ныли руки из-за отхлынувшей крови. Сняв часть черепа, точно крышку с супницы, он заглянул внутрь и хмыкнул.       — У великого ветерана Вардека всё-таки были мозги, — не удержался он от остроумной ремарки, — но это не объясняет, почему он отверг блага Ледяного Дворца и попёрся за революцией к сепаратистам.       — Ты прав, — неожиданно Джакс согласился со своим «мучителем». — Возможно, там и будут ответы. В Ледяном Дворце.       — Я думал, тебя не интересуют дела альбов.       Снова пауза. Аркс мог поклясться, что слышал, как в голове Джакса — прекрасной, перспективной голове — шевелились мысли.       — Пока жив Гибрид, никто не будет в безопасности.       — Как благородно. — Длинный нож глубоко ушёл внутрь, легко проникая сквозь желейную массу и разделяя её на части для удобного извлечения. Аркс помог себе уже полюбившейся ложкой, и вскоре всё самое ценное, что было когда-либо в Вардеке, уместилось на блюдо бесформенной массой. Обычно он старался оставлять красоту — чёткие формы, извилистые изгибы, — но сейчас возни и так хватало. Вряд ли Джакс оценит, в любом случае.       Вода в кастрюле быстро закипела на печи — готовить было куда удобнее, чем на открытом огне. Аркс так долго скрывался от посторонних глаз, что и забыл, как работать в комфорте.       — Что ты будешь с ним делать? — неожиданное любопытство со стороны молчаливого Джакса вынудило обернуться. Тут же он чуть выгнулся в сторону, чтобы взглянуть на желейную массу за Арксом.       — Обрабатывать, — коротко пояснил он и уже сам запустил руку к батарее склянок с порошками из целебных трав и жидкостями из Старого Мира.       — Оставь так. И верни правую руку.       Требовательный, командный тон — голос командора Джакса — вынуждал Аркса подчиняться. Он почти сорвался, однако бдительность, которая пока ни разу его не подводила, звучала куда убедительнее.       — Ты слышал о паразитах? О прионных болезнях? О гигиене? — Аркс сложил на груди руки и взглянул на привязанного Джакса, как на ребёнка — пусть и смелого, но всё же глупого. — Мы же цивилизованные существа, ты и я.       Он выжидал, а перед глазами проносились далёкие, но столь яркие, вырезанные на памяти образы снега, гор и мёртвых альбов, его отряда. Несмотря на недавнюю дозу элекса, он явственно ощутил голод, но не тот, лёгкий, который утолил у сепаратистов, а животный, алчный, тот, что заставляет разумных существ вгрызаться собратьям в глотки, пить кровь, рвать мясо, но искать, искать источник жизни то ли по запаху, то ли на слух — токи элекса, зовущие ослабевший разум к спасительному холодному свету.       Наверное, он никогда не сможет по-настоящему утолить этот голод. Слишком глубока была рана, что оставила рубцы не только на теле, но и в мозгу. Не хватало какой-то части, которую требовалось заполнить. Неизвестно, почувствует ли Джакс, когда терапия закончится, ту же пустоту — быть может, с его полной потерей элекса, он никогда не сможет оправиться по-настоящему. Возможно, это всё, что им дано чувствовать — поэтому и Аркс так отчаянно стремился закрыть недостойную альба брешь. И лишь в одном крепла уверенность: он будет рядом для поддержки и напоминания, что Джакс в своей потере не одинок.       Непреклонность читалась в его молчании, повторять он не собирался, и Аркс лениво подчинился, скрывая, впрочем, глубокое одобрение. На его глазах Джакс снова переживал крушение, и холодная глыба, что взрастил он в его груди, клонила в свою сторону, вынуждая на уровне инстинкта тянуться к элексу.       Чистая победа инстинктов над эмоциональностью, пусть и дарованная жалкой местью родителю.       Встав на одно колено, точно присягая на верность, Аркс отвязал правую руку и поднёс протез к культе. Бинты скользнули на пол, открыв красную начинку, едва затянувшуюся, с белым островком в середине. Самое время для протезирования, как сказал интендант, пока не отмерли нервные окончания. Лицо Джакса чуть скривилось, когда произошло присоединение, но затем он облегчённо выдохнул, когда опустил взгляд на руку. Тошнотворно загорелую руку венчала хромированная ладонь, неестественно плоская, но эффективная — на первое время. Когда Джакс встанет на ноги и отправится к границе с Ксакором, то сможет добыть себе всё, что угодно.       Аркс положил перед ним алюминиевую ложку и на недоуменный взгляд пояснил:       — Обойдёшься без вилки, а ножом пользоваться всё равно не сможешь.       Бросались в глаза неловкие движения новой рукой, но Джакс всегда адаптировался к трудностям молниеносно. Аркс наблюдал, пока ложка скребла по блюду, разрывая тонкие ткани, пытаясь выловить кусок по размеру. Пусть привычная эстетика была нарушена, мысли всё так же полнились тихим, сакральным благоговением. Джакс помедлил буквально долю секунды и отправил кусочек синего желе в рот. Всё по тому же велению бдительности Аркс проследил за движением кадыка. Если Джакс задумал хитроумный побег, усыпив внимание, то у него ничего не выйдет.       Он замер, прислушиваясь к ощущениям, слышал это и Аркс. Элекс распространялся по крови, всасывался в ткани и шептал разуму: «Всё правильно». Попробовав раз могущество, всегда хотелось большего. Джакс снова запустил ложку — спокойно, без спешки, — и Аркс понял, что тот уже не чувствует никакого вкуса — только токи космической благодати, единение.       Слюна сковала гортань кислым комом, и Аркс, не выдержав, уселся справа от Джакса. Полюбившаяся ложка с длинной ручкой уже была зажата в пальцах. Наконец, как и планировалось, они разделили трапезу. Их разделял только острый угол, но в остальном Аркс и Джакс были едины в своей тайне. Можно молчать и врать себе — хотя теперь для командора Джакса это невозможно, — всё же он будет знать, что вкусил плоть добровольно. Теперь для своих новых друзей он запятнан.       Неизвестно, сколько бы продлился обед, если бы Аркс не убрал блюдо. Тёмный взгляд Джакса метнулся вверх, встречаясь с другим, вечно пренебрежительным, и проверяя своего тюремщика на прочность. Его жадность не знала границ, казалось, он мог сейчас поглотить весь элекс в мире, включая самого Гибрида. Будь возможность, он бы раскроил череп Арксу прямо сейчас, но не потому, что тот его запер и отрубил руки, а из-за знакомого алчного голода. Это уже был не пламень, — он давным-давно погас, — а сосущая пустота, космическая чёрная дыра.       Опытным путём Аркс получил ответ на свой главный вопрос, и краешек бледных губ снова дёрнулся, точно в лёгкой судороге. «Значит, так себя ощущает создатель?» — думал он, наблюдая, как правая рука Джакса рефлекторно дёрнулась через стол и тут же обмерла уродливым куском загорелого мяса с хромированными пальцами. Красота в нём сидела глубоко и не спешила расцветать снежно-белым покровом.       Скорее, Аркс думал не о метеорите, принёсшем скачок эволюции, а об инженерах-клириках, создавших роботов: каждая следующая модель напоминала человека, только без характерных недостатков. Даже гипотетический бог Старого Мира, который не имел ничего общего с Калааном, якобы создавал людей по своему образу и подобию. От себя, с высоты опыта, Аркс бы добавил: «По образу, но лучше себя».       Перед ним сидел альб — уже без сомнений — более могущественный, чем когда-либо ощущал себя Аркс, и пустота в его груди была куда шире, чем он мог вообразить. Наивно полагать, что ему можно помочь, внушить, что он не одинок, ведь бог и его творение далеки друг от друга, как земля и небо.       Вардек тоже был своего рода создателем, однако Аркс рядом с собой его не ставил — ради спасения своего наследия он бы никогда не бросил вызов элексеторам, выдуманной морали и тем более не запятнал бы доброе имя. Его мотивы были примитивны; Аркс же возрождал красоту истинного альба, слушал симфонию элекса, слышал его зов — не хуже той девчонки-берсерка, следует добавить, — и служил эволюции, не амбициям.       Вся их история была ложью. Они лишь смотрели в сторону света, но даже не касались его. В обществе, построенном альбами, оставалось слишком много человечности, все эти годы они цеплялись за неё, точно за гнилую верёвку, привязанную к прошлому, и боялись разжать пальцы.       Элекс тихо протекал в его сознании. Казалось, в этот момент он мог познать все секреты Вселенной, к осколку которой прикоснулся.       Джакс приходил в себя постепенно. Его сознание, переполненное элексом до краёв, вновь привыкало к холоду, и Аркс невольно задумался, как выглядел сейчас его мозг. Снаружи Джакс так и остался страшным, обросшим щетиной куском мяса — может, и к лучшему: его так называемые друзья не приняли бы с бледной кожей, ведь внешняя суть им была куда важнее, чем внутренняя. Истинной сути их расы они не понимали.       — Я собираюсь тебя выпустить, — сказал Аркс через несколько часов, когда убедился в успехе терапии. Скрываться у всех на виду — опасно, а девка уже учуяла элекс где-то под лагерем, тем самым отреагировав на изменения в Джаксе. Лучшего сигнала для Аркса не существовало.       Тёмный взгляд следил за каждым изящным движением рук; Аркс разрезал верёвки, настроил второй протез, а затем — смиренно опустил их вдоль тела. Джакс спокойно поднялся, размял ноги и новую руку, проверил, все ли пальцы отвечают на сигналы мозга, и лишь затем посмотрел на него как на равного. Аркс был куда шире в плечах и выигрывал в росте почти на полголовы, однако альбов не волновали внешние отличия, они склонялись перед силой элекса в крови и остротой ума.       Несуразный меч берсерков оказался в руках Джакса, а его острие — у горла Аркса.       — Ты лгал о причинах побега, использовал меня как палача в угоду собственным целям, изувечил меня и чуть не убил. Я не могу держать тебя за спиной. Ты опасен.       — И это правда, — признал Аркс, всё ещё не шевелясь. — Я — единственный, кто не предал тебя, командор Джакс. В отличие от сепаратистов, я вернул тебе силу и разум для равной борьбы с элексеторами. Если ты собьёшься с пути, я поступлю так же снова, — губы его изогнулись, как всякий раз, когда он вспоминал о маленьких грязных секретах.       Рука опустилась; теперь остриё смотрело в дощатый пол, который всего несколько дней назад был залит кровью.       — Твоё убийство… лишено смысла. — Тёмный взгляд прожигал во лбу Аркса холодную дыру. — И выгнать тебя не могу.       — Слишком много секретов? — уточнил он, чуть задрав вверх подбородок.       — Врать мне в лицо небезопасно.       — Вардек уже понял, а я не стремлюсь на его место, будь уверен. Ложь требовалась для выживания. Как только я тебе поверил, то рассказал правду — разве не так?       Джакс медлил с ответом, снова осматривал подвал, будто впервые его видел, — новыми глазами, — и наконец проговорил:       — Мне нужно всё обдумать. Твои методы несовершенны.       Аркс невольно фыркнул.       — Но Кайе всё понравилось, — он нарочно назвал девчонку по имени, чтобы точно убедиться в результатах. Если Джакс и отреагировал, то не подал вида. — И теперь тебе не придётся убивать брата.       — Уверен, мы могли бы договориться.       Признания и страхи, что извергались из Джакса вместе с человечностью, до сих пор звучали в сознании Аркса. Они никуда не исчезли, а липли к коже и мыслям жирным налётом. За альбами всё ещё тянулась длинная тень отголосков эмоциональности, например, в виде привычек, гордости и жажды власти. Совершенство маячило в перспективном будущем, пока они грызлись между собой — элексеторы и сепаратисты, — и Аркс невольно задумался, каким же существом стал Гибрид: как он ощущал мир, о чём были его мысли, правда ли он мог видеть будущее?       Джакса занимали те же вопросы, как и каждого альба, свободного от воли Гибрида, однако он оставался единственным, кто мог бросить ему вызов. Берсерки царили среди людей и успешно освоили ману, но отвергали технологии, предпочитая стрелы с мечами против технологий, обескровленные клирики почти вымерли, а изгоев, пустынных разбойников, можно было даже не брать в расчёт.       В тот момент, когда опустился меч, Джакс по-настоящему понял, что одинок. Будь на его месте Аркс, то пустил бы оружие в ход, не раздумывая. Видно, мир действительно переживал кризис, раз такой, как он, мог и дальше беспрепятственно разгуливать среди людей и альбов, отравляя мысли своей вывернутой наизнанку философией.       Как он понял гораздо позже, Джакс стал новой ступенью эволюции альбов, заслужив похвалу даже от самого Гибрида. Он отказался от новых пиршеств и провёл собственные поиски — не на альбах, которых ещё надеялся избавить от рабства, а мутантах, исполинских тварях, десятилетиями поглощающих сырой элекс и плоть других существ. Природа подстроилась не хуже, а то и лучше, говорил ему Джакс, демонстрируя огромное синее сердце, сочащееся элексом, как все сепаратисты в Южном Преобразователе вместе взятые.       Что он сказал девчонке и посвятил ли в свою тайну, Аркс не знал, но слушать вместе с ним токи элекса она не прекратила. Всё будто бы вернулось на круги своя, только руки Джакс прятал в перчатки и ровным голосом рассуждал, что без кистей в бою меньше чувствуется усталость.       Тень снова стала для Аркса надёжным укрытием, даже несмотря на приметную внешность. Выполнив свой долг, он стал лишним. Точно вечный страж, Аркс глядел вслед своему творению, подмечая идеальную осанку и ровные, гладкие черты лица, пусть и высеченные на смуглой коже. Теперь он рассматривал Джакса пусть и без прежней неприязни, но с некой формой ревности: дарованное знание он не понял, извратил и — с блеском покорил алчную пустоту. Их мимолётное единение испарилось, точно иллюзии о божественности Гибрида и Калаана. Сам он остался в прошлом, наедине с крушением и язвами под рёбрами. Мир не просто переживал кризис — его разрывало на части, и Аркс агонизировал в такт.       «Так вот, как на самом деле ощущает себя создатель», — мысль, не лишённая иронии, выжгла в мозгу ещё одну язву — ровный отпечаток безысходности.       Безучастный взгляд скользил по тонкому лезвию ножа, вырисовывал края надрезов на идеальной снежно-белой коже. Сочащуюся сквозь пальцы кровь он с готовностью ловил бледными губами, смаковал, пока гортань не заполнялась ею до отрыжки; куски жёсткой плоти застревали в зубах. Чистый, безупречный элекс в нём пел, клокотал в груди мучительно-трепетно. И кто сказал, что лучше всего организмом усваивается собственное мясо?       Когда-то он действительно думал, что помогал Джаксу, однако втайне Аркс лелеял надежду на собственное излечение. Впрочем, безрезультатно: создатель не в силах перекроить самого же себя.       Оставленная ему жизнь — истинное наказание.