*
Проходит не так много времени с того раза, как он искал в интернете помощи. Его колотит изнутри. Мать все чаще повышает на парня голос, просит, чтобы тот определился с будущим. Донхёк не может. Не может, потому что не знает. Не знает, чего он хочет. Внутри него пустота – он просто кукла. И он не знает, когда потерял себя. А находил ли вообще? Его состояние становится хуже, когда отец всё чаще перестаёт появляться дома. Донхёку 17 и он даже не подозревал, что его родители могут когда-нибудь разойтись. Нет, они пока не разошлись : вокруг него безмолвие, но оба родителя кричат о помощи, а Хёк ничего не может сделать. Донхёк все же думает, что это настанет. Он любит обоих, сильно. Сколько бы отец не пил, не обращал на него внимания, насколько бы ужасным не был, Дон был благодарен ему, любил его, не желая отпускать и делая себе же больней. Сколько бы мать не кричала, сколько бы не говорила слов, ранящих хуже, чем нож в спину, сколько бы не заставляла делать парня того, чего не хочет, Дон был благодарен ей, любил её, не желая оставлять. Глупо, он даже думает, что места в квартире стало бы больше, и может даже чище. А ещё спокойней, потому что вечные разборки, крики и просьбы слышал не только он, но и все соседи. Донхёк – всего лишь их ребенок. Если им вместе тяжело, он ничего не сможет сделать. Даже если причина этого "всего" он сам. Парень снова открывает тот сайт и пишет в чат:" я сомневаюсь и запутался". Он почему-то думает, что там будет тот же человек, что и в прошлый раз, поэтому пишет глупо и не очень красиво. Ответ как и в первый раз приходит быстро: " Если узлы на верёвке не получается распутать, их можно срезать" Дон хмыкает и вырубает телефон. За стеной повышает голос отец, мать что-то кричит в ответ. Уставший Донхёк засыпает, как только устраивается в постели поудобнее.*
Он пытается "срезать", но, кажется, становится только хуже. Он пытается расставить все точки над "и", но ничего не получается. Отец был с другой женщиной. Его мать вела себя уже спокойней после открытого разговора с сыном. Она показала парню все отвратительные переписки взрослых: те были как малые дети, поссорившиеся и наговорившие друг другу гадостей. Донхёк расчел это за предательство – целый месяц они делали вид, что ничего не случилось, отец не ночевал дома, а днём улыбался и делал все, как и всегда. Донхёк знал, что все люди одиноки, но его родители всегда казались ему чем-то счастливым и нежным, даже если случались ссоры. Дон знает, что все люди умирают в одиночестве. Сколько бы не любили, кого бы не любили. Взаимно или с одной стороны. Он не боится одиночества, напротив, любит говорить с собой, полушепотом читать книги по ночам, смотреть фильмы или сериалы, громко хохоча и задавая всякие вопросы героям по сюжету. Он не любит, когда с ним говорят по утрам, да и вообще. Но он боится умирать. Боится умирать в одиночестве. " Я боюсь" в том же чате, музыка на заднем фоне грустная и драматичная, голос певца надломленный и текст смысленно-удручающий, как и вся жизнь Донхёка. "Если боишься – делай сразу, и бояться будут уже за тебя". Донхёк перечитывает несколько раз и делает музыку громче. Мать что-то кричит и долбится в дверь. Заезжанная тема про школу, плохие оценки и ужасное поведение, про его частые прогулы и что с этим пора заканчивать, иначе он переедет к отцу. Донхёку, честно, плевать. Отца часто не бывает дома, он реже кричит, разве что ругается и лекции читает. Может, так будет лучше? Дон собирает вещи и уходит под возмущенные крики матери.*
Отец вечно где-то шляется, а парень не может на это смотреть. От мужчины всегда пасет за километр алкоголем, он вежливо говорит Донхёку, что тот мешается. Дон возвращается к матери, ненавидя отца всем сердцем. В свои 17 парень не понимает, в чем так провинился перед родителями, почему он чувствует себя никому не нужной игрушкой в их давно забытых коробках с барахлом? Почему в сердце так больно что-то втыкается, заставляя стонать от боли и забываться в слезах. Донхёк ребенок. Ребенок, которому нужна забота, внимание, нужны родители или кто-то еще. Ему нужна любовь. И чувство жизни.*
Спустя долгое время привыкаешь. Парень возвращается со школы, где не был около месяца. Приходится. Как бы ему не хотелось. Дома, на удивление, отец, готовящий что-то, такое бывало не часто, но бывало. Именно бывало, потому что вроде как, месяц назад, он собрал большинство своих шмоток и съехал от них. Донхёка даже не посещает мысль, что мать простила такого ублюдка. Он бесится, сердце болезненно сжимается, а глаза предательски слезятся. У Дона ужасное настроение, он переодевается в домашнюю одежду и ложиться в кровать, но не успевает заснуть, как отец зовёт его обедать, заодно спрашивая как дела в школе. Словно парень просто спал целый месяц, словно ничего не происходило. Хёк пожимает плечами и выдыхает "как всегда". Мужчина начинает издалека, а Дон уже знает, что не отвертится. Чтобы там ни было. Отец просит Донхёка поговорить с мамой. Чтобы развода не было. Парень не понимает, почему он. Его нельзя в это втягивать, это не его отношения. В родных глазах отца бесконечная грусть и надежда. А еще страх. Взрослый мужчина натворил дел и хотел прощенья.*
У Донхёка слезятся глаза, в доме кристально чисто даже в местах, где он сам боялся убирать. Полки на кухне пусты: всё аккуратно разложено по шкафам, в прихожей по парам стоит обувь, а не как обычно разбросана по полу. А ещё нет вещей отца. Дон скидывает с себя портфель, и падает посреди вычищенной кухни. Горячие слезы обжигают щеки, губы дрожат, а парень не может сдерживать всхлипы и рыдание. Он сидит на холодном полу кухни, поджав колени к груди, пачкая брюки и рубашку соплями. Он шепчет тихое и рваное " не надо" и " не хочу" в пустоту. Донхёк никогда не верил в бога, не верит и сейчас. "Мы можем встретиться?" И парень думал, что человек из чата ответит как обычно какой-нибудь фразой или цитатой, но тот присылает адрес и уточняет время. Дон с красными глазами и опухшим лицом собирается на эту встречу, не зная, что будет говорить и делать. Он вообще ничего не знает. Мать удивлённо спрашивает, что случилось, когда сталкивается с сыном на лестничной площадке, но тот отвечает, что скоро будет, и убегает.*
Донхёк сидит в кафе за дальним столиком, рассматривая свои руки. – Простите, – голос потревожившего его человека хрипит, а Дон поднимает свои заплаканные глаза, громко всхлипывая, – Лучше плакать, если хочется, чем фальшиво улыбаться. Голос молодого человека уникален, он проникает в голову Дона, поражая мозг, а затем и сердце. Донхёк сглатывает вязкую слюну, а лицо парня размывается из-за новых накативших слез. Он утыкается в свои руки, все чаще всхлипывая и дрожа всем телом.*
Дон всегда знал, что это произойдет. Знал, но не хотел верить. Места, как он и думал, становится больше. Отцовских вещей всё меньше. В квартире чисто, а потом грязно, Дон даже не понимает, почему и откуда столько бутылок из-под энергетиков так много. Ему становится стыдно, когда парень проходит в его комнату, из которой Донхёк почти не выходит в последнее время. Встреть он этого парня на улице, и не подумал бы, что тот людей спасает. Хотя его цитаты сложно назвать спасением. – Чживон, – парень тянет руку, что выглядывает из длинных рукавов толстовки, – Так и не представились в прошлый раз. Прошлый раз – это там, в кафе, где Дон рыдал больше часа, не вымолвив и слова, а затем прижимался к незнакомому парню в метро, когда тот провожал его до дома. – Дон...Донхёк, – отвечает он, пожимая руку. Ему немного страшно, а пальцы трясутся. – Я не хотел, чтобы так вышло, – пожимает плечами Дон, а Чживон только улыбается, отчего его глаз совсем не видно – одни дужки. – Можно? – спрашивает парень, кивая головой на донхёкову кровать, и плюхается на нее, получая положительный ответ. На заднем фоне, как обычно играет музыка, которую Дон уже и не замечает, а вот Чживон закрывает глаза и тянет ноты какой-то старой баллады.*
– По мне что, так видно? – усмехается Дон, стараясь скрыть глаза. – Да, – кивает Чживон, а Донхёк вздрагивает всем телом, – Для таких же, как ты, это видно сразу. Для обычных людей нет. Донхёк в изумлении открывает рот, не до конца понимая слова парня, и поднимает глаза: тот также улыбается. Они сидят недолго и в полной тишине. Чживон ради приличия соглашается на кофе, и они в довольно уютной обстановке пьют напитки, иногда кидая недолгие взгляды друг на друга. – Донхек! Иди сюда, паршивец, – Дон дергается, когда слышит с каким хлопком захлопывается входная дверь, а Чживон смотрит в сторону коридора, откуда доносится голос женщины, – Какого черта мне звонят учителя?! Мать влетает в комнату, с размаха открывая дверь, смотрит испепеляющим взглядом и встаёт, упираясь руками в бока, смотря сверху вниз на парня, как на дерьмо. – Тебе, что, так сложно отсидеть уроки?! Просто взять и сидеть! Никто тебя уже не просит учиться, бестолочь! Какого черта! Какого черта, я спрашиваю?! Почему я должна из-за тебя краснеть! Почему из-за тебя мне звонят на работу?! Донхёк слушает всю тираду с поджавшимися губами и лицом, ничего не выражающим, сжимая свою кружку в руках и боясь поднять взгляд на Чживона. – Мам, давай потом, – он неловко кивает головой в сторону, и, кажется, это помогает. Женщина здоровается с молодым человеком, как ни в чем не бывало, а затем уходит к себе. Похоже, она все так делает.*
– Прости, – выдыхает Донхёк, все ещё не поднимая головы. Они стоят на остановке, ожидая автобус Чживона. – Все нормально, – хмыкает парень, – Я и не такое видел. Донхёк кривится, но кивает. – Зайдешь... как-нибудь ещё? – просит Дон, сжимая кулаки в карманах толстовки. – Только если сам не против. Дон думает, что обременяет Чживона. Что никто не собирается его слушать, понимать, быть рядом. Или просто быть. Но Чживон широко улыбается и прыгает в автобус, крича на прощание " конечно, дурак". Дону хочется обидеться, но это чживоново обзывательство греет сердце. Оно сказано с таким теплом, с такой нежностью, что руки трясутся, а Донхёк улыбается.*
Донхёку сильно достается, но он всё принимает, потому что не может прекратить и даже остановить мать, замахивающуюся на него ладонью и ремнем. Хёка бьют. Бьют, как маленького непослушного ребенка. Ему 17, чем он заслужил такое обращение? Что он такого ужасного сделал? Внутри черная дыра, которая полностью захватывает парня, поглощая безвозвратно. – Расскажи что-нибудь, – тихо просит Донхёк, кладя телефон рядом с лицом на подушку. Говорить немного больно – губу жжет и саднит, парень старается не делать лишних движений, сохраняя спокойствие. Он хочет услышать мягкий и приятный голос Чживона, он не хочет использовать его, но у него нет выбора. Чживон слышит всю боль в голосе Дона в трубке, догадываясь о случившемся. Всё, что он может – выполнить просьбу. И Чживон рассказывает то, что первым приходит в голову. Он начинает с Великой Америки, его жизни в той удивительной и свободной стране, различных и странных увлечениях. Все тянется долго, но и также быстро. Парень отключается, когда слышит мирное сопение, напоследок тихо желая спокойной ночи.*
– Надеюсь, ты не против? – улыбается Чживон, когда видит выходящего из подъезда Донхёка, он, конечно, сразу замечает опухшую губу и легкое прихрамывание парня, хотя уже прошло достаточно времени, что бы синяки сошли, но, видимо, ему сильно досталось. – Нет, – улыбается Дон при виде беззаботного парня, – Мы же только посмотрим? – Я думал поиграть, – честно отвечает Чживон, – Но сегодня только посмотрим. Донхёк старается идти нормально, через силу и колющую боль. Но жмурится и хмурится так часто, что уже и не пытается совсем скрывать. – Так как ты к баскетболу относишься? – спрашивает парень только сейчас, хотя уже пригласил Хёка и получил одобрение на игру своих друзей. – Баскетбол, – хмыкает Дон, а Чживон уже думает, что зря затеял всё это, – Это круто. Донхёк действительно восхищается высокими накаченными игроками, высоко прыгающими и делающими всякие навороченные пасы с данками. Баскетбол – это командная игра, а у Дона никогда и не было команды, и не играл он ни разу – разве что мяч в кольцо бросал летом недалеко от дома и то, только когда никого не было. Поэтому как играть в команде он совершенно не знает, но думает, что с Чживоном хотел бы попробовать научиться, тот кажется знатоком в этом деле. – Из всего, – почему-то решает добавить Хёк, – Мне нравится только баскетбол и волейбол. От Чживона не следует шуток типа "не для твоего роста, чувак", хотя Донхёк ожидает этого больше всего. А зря. Чживон одобряюще кивает и закидывает на тонкие плечи Дона свою крепкую рученцию, не обращая внимания на возмущенный взгляд и покрасневшие щеки.*
Когда они уже подходят к площадке, Дон замечает четырех парней, играющих в стритбол. Звуки мяча, ударяющегося об асфальт, кроссовок, отрывающихся от твердой поверхности, хаотичные движения – завораживают парня сразу же, хотя это далеко не профессиональная игра. Небольшого роста парень с русыми волосами останавливается и машет в их сторону, Чживон машет в ответ с широкой улыбкой. – Привет, – улыбается русый, подойдя к перегородке, – Заменишь меня, а то я уже выдохся? Парни смотрят на оставшихся игроков. Борьба явно неравная – два на одного, хотя шатен старается держать защиту. – Я сегодня зритель, – Чживон кивает в сторону Донхёка, подзывая к себе, – Донхёк, это Чжинхван-хён. Он здесь самый старший и надоедливый. Хён, это Донхёк. Он – Русый не дает договорить, приветливо улыбается, когда они кланяются друг другу. Через перегородку это выглядит забавно. – Поиграешь? – он смотрит на Дона, ожидая ответа, тот тушуется и смотрит на Чживона. – Мы зрители, – спасает парня Чживон, – Ханбин сейчас сдохнет, хён. Иди. Один из парней сзади что-то громко кричит и чисто попадает в кольцо, валясь на асфальт и пыхтя. – Вау, – выдыхает Дон, наблюдая за интенсивной игрой, – Они классные. От такого заявления Чживон по-доброму смеется и кивает, усаживая Хёка на лавочку. Майское солнце светит глаза, отчего Дон их жмурит, не отрываясь от игры. Чживон замечает это и натягивает на парня свою бейсболку почти на самый лоб. – А ты? – Донхёк поправляет козырек и удивленно уставляется на Чживона. – Мне не за чем, – кожа парня загорелая, только сейчас замечает Дон, – Я привыкший. Он, жмурясь, улыбается Донхёку, и о, боже, как мило он выглядит. Хёк буркает тихое "спасибо", спеша отвернуться от парня. – Вообще-то, я не умею играть, – выдает Дон, просто чтобы Чживон знал, если вдруг захочет поиграть. – Я знаю правила и люблю побросать мяч в кольцо, но не больше. Чживон щурится на него, отчего Донхёк как-то ёжится, а сердце стучит быстрее. Парень ждет продолжения истории. – Не с кем, – пожимает Дон плечами, собираясь дополнить, но не успевает, видя, как к ним приближается тот стойкий парень с площадки. – Бобби-хён! – он ярко улыбается, притягивая к ямочкам все внимание, – Ты Донхёк? Я Ханбин. Чживон подает парню бутылку с водой, Дон кивает, наблюдая, как тот высушивает ее в два раза. По Ханбину пот ручьем стекает, поэтому он решает скинуть с себя ненужную футболку. Донхёку неловко, он отворачивается и опускает глаза. Кажется, игры он больше не увидит. – Не смущай людей, Ханбин-а, – мягко просит Чживон, получая возмущенный взгляд. Ханбин всё понимает, как только оглядывает парнишку, и натягивает запасную майку. – Хён, пойдем сыграем разок! – В следующий раз, – улыбается Чживон, а Дон чувствует себя виноватым. – Ты же хочешь, – вмешивается Донхёк, сжимая подол толстовки в руках, – Сыграй. Ханбин замолкает, а Чживон глупо улыбается и всё равно качает головой. – Поиграем в следующий раз. С тобой, – Дон хочет возмутиться, что не собирается играть и позориться перед друзьями парня, но тот опережает его, – Я тебя научу. Ханбин ускакивает обиженный, возвращаясь с остальными.*
Первый раз на площадке Донхёк стоит неуверенно, переминаясь с ноги на ногу. Он боится мяча, боится как-то задеть Чживона. Тот оказывается слишком ловким и слишком быстрым. Чживон играет меньше,чем вполсилы, а Дон устает через пятнадцать минут с начала. После недолгого перерыва они начинают заново. Хёк ведет слабо, медленно и нервно – Чживон сбивает мяч рукой, выводя круги и забрасывает трехочковый, а Донхёк стоит как истукан, потому что ну не возможно так играть! Чживон хрипло смеется, подбадривая запыхавшегося парня, хотя сам даже не вспотел. Они сидят на лавочке, переводят дыхание перед тем, как разойтись. – Как дома? – Чживон зря спрашивает, потому что по Донхёку видно. У него уставший взгляд, под которым большие черные синяки, хотя он много, даже намного больше, чем много, спит, у него замедленная реакция и яркий фиолетовый синяк на шее. – Также, – Дон не врет, жмурится и пожимает плечами, – Так хорошо. Парень откидывает голову назад, прикрывая глаза и позволяя заходящему солнцу ласкать его лицо теплыми лучами. – Сыграешь со мной в эту субботу? – спрашивает Чживон, получая вместо ответа ошарашенный взгляд. – У нас еще есть время подтянуть тебя. М? – Я не так хорош, как твои друзья, – отнекивается парень, опуская голову, – Не думаю, что со мной игра пойдет. – Так и не думай, просто делай. Главное – наслаждаться процессом. Донхёк и забыл, что с самого начала Чживон говорил цитатами. И откуда он их берет? – Хочешь сказать, что сегодня тебе понравилось? – хмыкает Дон, щурясь на парня, получая утвердительный кивок, – Ни за что не поверю. – Эй! – дергается оскорбленный Чживон, – Ты был очень даже хорош! Ты ведь очень старался. Я тобой горжусь. Для убедительности парень хлопает себя ладонью по груди, показывая насколько неважна игра, а мелкие аспекты. Донхёк тихонечко хихикает, отворачиваясь от Чживона. Ему приятно смеяться с Чживоном, приятно улыбаться ему. Хотя это и длится совсем недолго. С Чживоном он словно выпадает из реального мира.*
Второй раз на площадке Дон внимательно и аккуратно ведет мяч. Он более осмотрителен, уверен и сосредоточен. Его задача – заставить Чживона вспотеть. Ему не хватает скорости. Чживон носится, как ураган, его не остановить ничем и никак, но Дон все же встает перед ним, пытаясь хоть как-то закрыть кольцо. Он старается выбить мяч из рук Чживона осторожно, чтобы не навредить, но все равно попадает по пальцам, сразу же хватая парня за руку и осматривая, при этом проговаривая " Больно?", " Прости, прости", " Все нормально?" с такой скоростью, что Чживон даже не понимает, что происходит. – Я даже не почувствовал, – он кладет свою ладонь поверх руки Донхёка, – Не волнуйся. Щеки парня рдеют, и он слегка выдергивает свою руку, отходя на пару шагов назад. – Отдохнем? – Чживон поднимает мяч, зажимая его между рукой и боком, и направляется к лавочке. – Парни спрашивали о тебе. Донхёк не понимает, зачем ему это говорит Чживон, но как-то без разницы – лишь бы тот говорил. Его голос успокаивает всегда, заставляет вслушиваться и получать своеобразный экстаз. – Кажется, ты понравился Юнхёну, – Дон хмурится и старается припомнить кто это, – Тот, что с блондином играл. Хёк благодарен за пояснение, сразу вспоминает парня, ничем не выделяющегося, и даже лопоухого немного, вроде. Дон не особо в него вглядывался, хотя он в них вообще не вглядывался, а наслаждался игрой. – Мы с ним почти не говорили, – Дон непонимающе смотрит на Чживона, надеясь, что тот объяснит. – Не обязательно говорить, чтобы понравиться, – ну вот, опять эти фразы, – Вспомни, в первые наши встречи мы вообще молчали. – И? – выдает Донхёк, всё еще не понимая. Он открывает бутылку и подносит ко рту, собираясь глотнуть . – Ты мне сразу понравился, – жмет плечами Чживон, а Дон проливает воду на толстовку, краснея и оглядывая парня, – На самом деле ты умный... и классный. Чживон улыбается и жмёт плечами, мол, ничего такого, но Хёку сложно поверить в эти слова. Всё, что он слышал когда-либо о себе – это поливание грязью за спиной одноклассниками, упрёки матери и комментарии от отца.*
– Донхёк! – зовет парня Юнхён, отчего тот вздрагивает и неловко улыбается, – Сыграешь со мной? Дону сложно отказывать, он слишком мягкотелен и добр. Он ищет помощи у Чживона, но тот разговаривает с Ханбином и заливисто смеется, не обращая на него внимания. Ему на секунду становится обидно, ведь это Чживон позвал его, а потом совестно, потому что это чживоновы друзья, естественно, что он общается с ними больше. – Вообще, я никогда не играл толком-то, – признается он, но с парня так и не сходит улыбка, – Поэтому... – Не волнуйся, – Юнхён хлопает Дона по плечу, подталкивая к площадке, – Я тоже не очень хорошо играю. Донхёк соглашается, хотя почему-то думает, что хотел бы, что бы Чживон разозлился на это, а может даже обиделся. – Ну что, начинаем? – зовет блондин, когда парни подходят к ним, – Отлично. – Ты будешь играть? – Чживон с Ханбином приближаются незаметно, отчего Дон вздрагивает, но коротко кивает, – С Юнхён-хёном? Короткий кивок. Все косятся на Чживона, а щеки Донхёка снова покрываются красными пятнами. – Три на три? – весело спрашивает Ханбин, показывая ямочки, – А я с хёном хотел, блин. Донхёк, может, ты к этим голубкам, а я с Бобби и Юнхён-хёнами? Брови Юнхёна поднимаются вверх, а Дон опешивает от такого заявления, не зная, что ответить. – Я, – Хёк, прячет глаза, соглашаться не очень хорошо, потому что он уже пообещал Юнхёну, но ведь Ханбин просит... – Да ладно тебе, так интересней, – улыбается Чживон, готовя мяч, – Давай, ты к Юнхёну с ДонДоном, а я к парням. Донхёк смущается от того, как его называет Чживон, а еще ему не понятно, почему тот не хочет играть с ним в команде. – Играем, как получится, я обычно с левой стороны, мне так удобнее, но если хочешь – – Нет, – улыбается Дон, отрицательно махая головой, – Юнхён...хён? – Да, – парень немного тупит, отводя глаза, – Я старше тебя. Хёк кивает, не убирая с лица улыбки, и продолжает: – Тогда, Юнхён-хён слева, а я справа, Ханбин-хён ведущий? – он оборачивается к парню, внимательно оглядывая. На самом деле, ему очень неловко, но лучше уж сразу расставить позиции, чем в игре путаться. – Окей, – безразлично кидает Ханбин, его взгляд устремлен на Чживона, который разминается перед игрой. У Донхёка не очень хорошо получается, но Юнхён всегда пасует ему и подбадривает, а еще обнимает, говоря, чтобы тот не расстраивался, потому что Дон ни разу не попадает в кольцо, а Чживон всегда отбирает у него мячи, не позволяя никому другому и близко подойти. Донхёк вымучен уже, кажется, до предела, толстовка мокнет от пота, сил не остается, и он валится на теплый асфальт. – Донхёк? – над ним встает Юнхён, протягивая бутылку воды, – Устал? Дон тяжело дышит, солнце печет, хотя ему уже пора бы заходить. Чживон подскакивает к ним, отбивая мяч. Хёк пьет немного, хотя хочется выпить как можно больше. Юнхён присаживается рядом, оттягивая свою толстовку. – Давай сядем? – предлагает Юнхён, хотя Донхёк ожидает этого от Чживона, но тот только наблюдает за ними, чего Дон не понимает. Он вообще Чживона не понимает. – Против Бобби сложно играть. Дон кивает и хватается за протянутую руку, вставая и направляясь к лавочке.*
– Что думаешь на счет Юнхёна? – спрашивает Чживон, валясь на его кровать. – Ну, – Донхёк, не ожидавший такого вопроса, вздрагивает, ставя чашки с кофе на столик, – С ним интересно. Дон не врет. Юнхён оказывается очень интересным и умным парнем, а еще он много говорит, чему очень рад сам Донхёк – ему не приходится поддерживать разговор, так как парень поддерживает его сам. А еще Юнхён очень внимательный и заботливый. – Мм, – мычит Чживон, а Дон садится к нему на кровать, – Скоро мама придет? – Да, – тихо отвечает Хёк, ему все реже хочется находиться дома, и он скучает по отцу, – Я провожу тебя. Они пьют кофе в тишине, а когда приходит время, парни уходят, проклиная его.*
– Ты отпросился? – спрашивает Чживон, встречая Донхёка, который отрицательно качает головой, – Уверен, что потом не станет хуже? – Куда уж хуже-то? – нервно улыбается Дон, протягивая пакет со снэками и колой и разуваясь. – Привет. – Привет, – улыбается Юнхён, забирая портфель парня, – Я кину в комнату. – Спасибо, – Хёк осматривается, проходя за Чживоном на кухню, где стоит небольшой узенький холодильник и столешница, над которой висят шкафчики. Парень достает стаканы, явно не помещающиеся в руки, – Помочь? Донхёк перехватывает несколько и ждет указаний, но Чживон возится с тарелками и закусками, затем хватает ящик пива и просит Хёка кинуть всё сверху. – Привет! – улыбается русый, сидящий на коленях блондина, Дон кивает в ответ, – Я помогу. Он вмиг спрыгивает с парня, расставляя еду и напитки на столике. На диване сидят Чжунэ, Ханбин и Юнхён, пялясь в телевизор, по которому идет какая-то левая пародия на детектив. – Йа! Парни, – ворчит Чжинхван, пихая блондина в бок, отчего тот хмурится и шипит что-то невнятное, – Ведите себя нормально! – А смысл? – Ханбин тянется за бутылкой пива, отчего все косятся на него странно, а Чживон садится на пол, потому что мест больше нет, а на жестком подлокотнике – не очень. – Место хотя бы уступите! – сдается Чжинхван, обиженно садясь напротив уже жующего Чживона, – Донхёк-а, растолкай кого-нибудь, не боись. – Садись, – привстает Юнхён, но Дон рукой показывает, что не стоит. – Всё нормально, я здесь сяду, можно? – Донхёк смотрит на Чживона, тот кивает и хлопает по месту рядом с собой, подкладывая подушку. – Будешь? – Чживон пшикает крышкой банки из-под пива, протягивая парню, тот долю секунды размышляет, не шутит ли он, но всё равно принимает, – Отлично. Жестяная банка холодная и морозит пальцы рук, но Дон всё равно ждет, когда все возьмут свои. – Выпьем! – кричат все в унисон, кроме Хёка, он неловко улыбается и чокается с другими. Донхёк жмурит глаза, делая пробный глоток вонючего алкоголя. Вкус кислый и непонятный, а еще остается странное послевкусие, но он думает, что это ничего – вполне сносно, Чживон же как-то полбанки залпом выпивает. Все что-то активно обсуждают, Чживон громко и хрипло смеется, часто задевая плечом или бедром Дона, который делает вид, что все в порядке, хотя сам чуть ли пивом не давится от каждого касания. Пить оказывается трудней, потому что у всех уже вторая в руках, в тарелках закуски сильно убавилось, а у Хёка половина так и остается. Его голова кружится, а мысли путаются. – Как вы познакомились? – внезапно спрашивает Юнхён, когда все затихают. Донхёк смотрит на него мутным взглядом, не соображая толком ничего. Получается, что Чживон просто привел его к ним, ничего не рассказав? И что же теперь делать? – В какао случайно не тот номер набрал, – чешет затылок Чживон, широко улыбаясь, – А потом разговорились. Дон кивает. Он согласен на всё, лишь бы парень не рассказывал, что на самом деле, он искал помощи, а Чживон ему случайно попался. Что он слабак с желанием покончить с этой жизнью, что ему ничего не нужно. – Ты как всегда дурак, хён, – вставляет Ханбин, открывая третью по счету банку, на что Чжунэ хитро улыбается. Дон вспоминает про свою и делает несколько больших глотков, чуть поднимая голову вверх. Юнхён часто посматривает на него, но не делает ничего такого. Ханбин липнет к Чживону, слетая с дивана и плюхаясь с другой стороны. Чжинхван прыгает к Чжунэ, который тут же обнимает парня за талию. Донхёк первый раз видит такое. Ему ничуть не тошно и не неприятно. Миниатюрный эстетичный Чжинхван идеально подходит к высокому и слегка грубоватому Чжунэ. Дон даже завидует, парочка выглядит мило. Ещё русый всегда заставляет блондина закусывать, а тот прижимает его к себе, словно ни за что не обойдется без этого маленького парня. Хёк не замечает, как допивает свое пиво. Он думает, что для первого раза ему достаточно, а то вдруг ещё уйдет в отрыв и ищите его потом. Он соображает в несколько раз хуже и не улавливает суть разговора. На полу парень замерзает – лодыжки ледяные, а губы синие. Проценты алкоголя слегка вымываются из организма холодом, чему Дон не очень рад. Ему нравится пялиться на Чживона боковым зрением, нравится чувствовать взгляд Юнхёна на себе, делая вид, что он не замечает, ему нравится видеть расплывчатые образы Чжинхвана и Чжунэ, которые полушепотом разговаривают о своем. – Держи, – протягивает ему банку Чжунэ, а тот и не сразу понимает, но довольно улыбается и кивает в знак благодарности, – Погоди немного ток, ща всё самое интересное будет. Блондин недобро усмехается, а Чжинван толкает его в бок и хмурится. Донхёк не понимает, про что готовит парень, но все же решает подождать и посмотреть, что будет, хотя и делает два глотка, снова смакуя вкус пива и закусывая чипсами со вкусом краба. – Бобби, это бесполезно, – цокает Юнхён, косясь на Ханбина, который уже валяется на парне и что-то громко и непонятно говорит. – Как знал, что не надо было ему позволять, – Ханбин что-то протестующие кричит, что Дону аж по ушам даёт, и он дёргается, чуть не роняя банку. – Ханбин-а, давай спать? – Ум..му, – парень кое-как встаёт и куда-то уходит на еле держащих ногах, его шатает из стороны в сторону, что хочется задаться вопросом: он точно пиво пил? – Всё в порядке? – спрашивает Дон, думая, что Ханбин ушел спать или в туалет. Чживон нервно улыбается и прижимает палец к губам. – Всё круче, чем нормально! – визжит Ханбин, влетая в комнату на неустойчивых ногах и пытаясь сдернуть с себя майку : толстовка уже куда-то делась. – Бобби-хён. Ханбин запутывается и хнычет, зовя Чживона, тот устало выдыхает, но встаёт и помогает другу. – Пойдем спать, – Чживон пытается увести Ханбина, но тот порывается сдернуть футболку ещё и с него, отчего открывается шикарный вид на рельефный пресс парня, – Ханбин, не здесь. Дон замирает, краснея и не в состоянии отвести глаза. Он, конечно, видел все эти взгляды Ханбина на Чживона, но что бы все оказалось так. Не хотелось верить. Внутри почему-то колет, когда парни уходят, и хочется выпить весь ящик пива одному в харю. Донхёк разворачивается обратно, замечая уставший взгляд Чжинхвана, сопящего в шею Чжунэ, который лишь нагло улыбается, пялясь в экран телика. Юнхён, упершись локтями о стол, скучающе попивает пиво, заедая нарезанными сыром и колбасой. Никто не обращает на Дона внимания, также как и на только что ушедших Ханбина с Чживоном, словно всё как обычно. Мозг протестует, ему хочется, чтобы тело отдохнуло, легло спать, например, но Дон совершенно не собирается оставлять свою первую бухаловку без отрыва: не важно какого, хоть сразу же уснуть, хоть сразу же буянить. Но пиво ударяет не столько по мозгу, сколько по почкам, поэтому приходится часто сбегать в туалет, а по возвращению выпивать каждый раз чуть больше задуманного. Дону нравится, когда Чжунэ переключает на музыкальный канал, а Чжинхван тут же начинает петь, прося Юнхёна подпевать – потому что это его любимая песня. Дон улыбается, наверное, криво, его немного несет, но к припеву он заявляет о себе, получая одобрительные возгласы. Парни поют красиво, хорошо и так, словно занимались этим всю жизнь, Чжунэ поет слишком громко, что, кажется, вот-вот разбудит Чживона и Ханбина. Донхёк выпивает слишком много, потому что чтобы дойти до туалета ему приходится держаться за стены и всё, что стоит крепко, ибо голова кружится и оказывается, что это забавный факт. Он несет какую-то буйду, но на удивление Чжунэ хмыкает, но отвечает тем же, не забывая при этом громко смеяться. Они болтают долго о всякой херне типа погоде, одежде и о котах – Дон просто ненавидит лысых сфинксов аж до нервного тика, они спорят, потому что лысые коты – величайшее животное из всех, что создал бог, ибо они не линяют! Дон прыскает и слетает со своего места, яро доказывая свою точку зрения, что кот не кот, если он без мягкой шерстки. Чжинхван разнимает словесный понос парней, говорит, что им пора, и, хватая Чжунэ за руку, уходит, оставляя Дона одного с полупустым ящиком пива и уснувшим Юнхёном, да ещё с Ханбином и Чживоном в соседней комнате. Донхёк запрыгивает на мягкий диван и устало листает каналы телевизора, останавливаясь на Симпсонах и уменьшая звук до минимума. Он медленно попивает пиво, полулёжа, иногда бросая взгляды на сопящего. Мать так ни разу и не позвонила, хотя стрелка на часах близилась к 3. В очередной раз, когда веки наровятся сомкнуться, взгляд падает на бубнящего на холодном полу Юнхёна, который ежится и, кажется, пытается найти чем укрыться. – Хён, – зовет Дон, пытаясь аккуратно спуститься, но ноги не слушаются, и он валится рядом, отчего старший приоткрывает глаза, щурясь, – Не думаю, что мы поместимся вдвоем, но... Ложись на диван...? По словам Чживона Дон нравится Юнхёну, но пользоваться этим совсем как-то не очень. Но ведь уйти он тоже не может, а спать хочется. Сон кивает и привстает, придерживаясь рукой о подлокотник дивана, а затем нагибаясь, хватается за низ и тянет на себя. Диван раскладывается, а Донхёк глупо хлопает глазами, ибо раньше так нельзя было сделать?! Они ложатся молча, Дон выключает телевизор и кутается в свою толстовку, что не очень-то помогает. Юнхёну вроде нормально, сопит даже. Спит, наверное, думает Дон до тех пор, пока парень не поворачивается, и они не встречаются в темноте глазами. Хёк вздрагивает и выдыхает судорожно. – Тебе холодно? – шепчет Сон, не сводя глаз с парня, получая неуверенный кивок и заметную дрожь тела напротив, – Всё в порядке, если... Донхёк кивает и придвигается к Юнхёну впритык, утыкаясь в грудь и вдыхая легкий аромат клубничного геля для душа. Он чувствует дыхание старшего на макушке и медленно поднимает голову, сталкиваясь своим носом с чужим. Всё происходит слишком быстро и не понятно по чьей инициативе, просто чужие мягкие губы ведут, их хочется больше, потому что сразу становится тепло и с каждым движением парень рискует сгореть заживо. Дон не умеет целоваться, чего уж там. Но Юнхёну, кажется, глубоко плевать на это, он не торопится, терзает неумелого Донхёка, положив свои руки на худые плечи с легким напором. Дон и не против, лишь приоткрывает рот, ожидая большего, ожидая продолжения. Он цепляется за футболку старшего, тянет на себя, чтобы ближе, чтобы сгореть. Внезапно включившийся свет на кухне заставляет парней отпрянуть друг от друга, судорожно вдыхая воздух. Дон слышит хлопок двери и привстает на локтях, щурясь. Дон и не знает, что делать: – Йо! Скучаешь? – из комнаты выходит полуголый Чживон, натягивая на себя помятую футболку, – Прости за представление. С ним всегда так, когда переборщит. Донхёк непонимающе кивает, губы жжет, а еще он не знает, что такое в нем щелкнуло, что он готов был сожрать Юнхёна. – Хён ушел? – Чживон садится в ноги парню, хватая баночку и громко открывая её. Дон жмет плечами, валясь спиной на диван, – Понятно. Что Чживону понятно, не понятно Донхёку, но он вновь кивает и, выхватывая чужую банку, делает несколько больших глотков. Ему вообще сложно на чем-то сосредотачиваться, если это не взрослые мультики. Комната с Чживоном плывут в его глазах, а предметы раздваиваются, отчего Дон думает, что сходит с ума. Глаза закрываются как-то сами собой, клонит в сон, но парень старается не моргать и не отрывать взгляда от сгорбившегося Чживона, упирающегося локтями в колени и эстетично держащего банку, часто прижимаясь к ней губами. В голову Дона начинают приходить мысли типа каковы они на вкус, если юнхёновские были со вкусом пива и чего-то соленого, может быть губы Чживона тоже пивные и слегка…слегка мокрые? Через некоторое время он проваливается в темноту, чувствуя что-то тяжелое и теплое на себе.*
Дома парня ждет ремень и разъяренная мать. Этого он и ожидал, как и того, что ускользнуть в свою комнату не удастся. Его припечатывают к стене, замахиваясь тонкой кожей, попадая по рукам и ногам. Места ударов горят, но внутри парня больший пожар. Внутри кипит лава. Лава отчаяния и страха. – Для чего ты живешь-то?! – истеричный смех матери застревает в голове. Она та, кто родила его, растила и содержала, та, кто сама его сломала, смеет говорить такие слова?! Дон не чувствуетничего
: ни боли, ни раздражения, ни любви. Донхёк плачет в подушку. Он не собирается звонить Чживону, не собирается рыскать что-то в интернете – не поможет. Донхёк не собирается жить.*
Дон не выходит из дома месяц. Из комнаты только в туалет и обратно. Парень живет в спартанских условиях, его, как мышь, загоняют в угол, травят и пытают. А у Донхёка нет сил сопротивляться. Хёк открывает дверь, потирая глаза, еще наровящиеся слипнуться после сна, и долго тупит. – Чживон всё рассказал, – у Юнхёна слезятся глаза, а сам он бледный и нервный. Дон сглатывает, но успокаивает себя – это всего лишь Юнхён, который ничего не сделает. – Мы можем поговорить? Донхёк отходит от двери, пропуская парня, и закрывает её, проходя к себе в комнату. Усевшись на узком подоконнике, он показывает рукой Юнхёну, что тот может сесть, где захочет, но парень просто подходит к нему, останавливаясь в паре шагов. Дон внимательно смотрит, изучает лицо Юнхёна, ожидая дальнейших действий и слов. – Бобби рассказал, как на самом деле вы познакомились, – Донхёк опускает глаза, – Почему ты не отвечал на звонки? Дон жмет плечами, хотя прекрасно знает, что если бы услышал голос Чживона, ему снова захотелось бы увидеть его, поговорить или обнять. Захотелось бы жить. Эта непонятная тяга и некая зависимость пугают его. – Он не приходит сюда, потому что... – Дон дергается, когда Юнхён прижимается к нему вплотную и заставляет смотреть прямо в глаза, обхватывая осуновшееся лицо парня теплыми ладонями, – Потому что боится, что ему ответят, что тебя здесь больше нет. Брови Донхёка ползут вверх, но ведь Чживон действительно в какой-то мере ответственнен за него, это нормально. Это задача Чживона, его работа – не давать людям умирать, а Дон лишь один из его умирающих изнутри крыс. Дону паршиво от самого себя. А еще обидно за Юнхёна: почему он приходит сюда и говорит все это? Зачем так старается для такого, как Донхёк? – Хватит, – хмурясь, выдыхает Дон, ему не хочется слышать ласкающие слух слова, ему не нужно это, – Не надо. Юнхён ведет по руке Донхёка, чем обескураживает парня, который никак не ожидает такой смелости от тихого Сона, тот поцелуй не в счет – Дон сослал все на действие пива. – Ханбин спас Чживона, – тихо шепчет парень надломленным голосом, – Так позволь же мне спасти тебя. Позволь любить, ничего не прося взамен. Донхёк ни черта не понимает, о чем это говорит Юнхён, он лишь утыкается в грудь, обнимающего его парня и шепчущего какие-то глупости в макушку. Жить не очень-то сильно хочется. Но Юнхён так просит, что выбери он другое решение сейчас – ничего не изменится.*
Донхёку не то, чтобы хочется жить, но рядом с Юнхёном тепло, и улыбается он ярко и явно влюбленно, а ещё обнимает крепко и часто, не задает лишних вопросов и сам не ждет, когда Дон выложит всё на блюдечко. Дон предпочитает не встречаться с Чживоном вообще, словно того и не существует. Он пускает к себе Юнхёна, они смотрят какой-нибудь фильм или сериал и пьют чай, потому что Юнхён не любит кофе. Они часто бросают мяч в кольцо, когда на площадке никого нет, и редко ходят по магазинам, если надо Юнхёну. Они говорят немного, и этого Донхёку достаточно. Юнхён не спрашивает про синяки и ссадины, просто каждый раз обрабатывает раны и неловко улыбается, дуя, едва касаясь губами. Юнхён слишком добрый, и Донхёк хочет отплатить тем же. – Мы встречаемся? – однажды спрашивает Дон, делая глоток горького кофе. Хёк не знает, хочет ли сам, не знает, что чувствует к Сону, но все равно делает это. Они сидят в Маке, и это на вряд ли романтичное место для такого. Юнхён хмурится и качает головой, не понимая с чего такой вопрос. – Тогда будем? – Донхёк Юнхёну нравится, очень, Донхёку хочется того же. Юнхён чуть вздрагивает и смотрит прямо в глаза, широко улыбаясь. – Как парочка в смысле? – тупит парень, а Донхёк смеётся такой чистоте, словно не они целовались дома у Чживона, словно не этот парень зацеловывает его синяки от ремня, словно не он обнимает его и трогает там, где не следовало бы. – Как парочка, – кивает Дон, слегка задумываясь. – Со свиданиями? – светится Юнхён, чего стоило ожидать – романтик. Дон жмёт плечами неуверенно и кивает, мол, да. Юнхён улыбается ярко и счастливо, и Донхёк думает, что ради того, чтобы человек так улыбался, стоит жить.*
С Чживоном они встречаются в том же торговом центре в том же маке, когда Юнхёну преспичивает перекусить посреди шоппинга. Чживон сидит с каким-то высоким парнем, который смотрит в одну точку. Он явно похож на Донхёка в их первую встречу. Дон делает вид, что не замечает его, хотя сердце бешено колотиться и дыхание сбивается. Они сидят совсем недалеко, Дон быстро выпивает свое латтэ и торопит Юнхёна, который ничего не понимает до тех пор, пока не поворачивается и не видит друга. Дон посылает все к чертям, потому что Чживон тоже смотрит на них, смотрит с жалостью и не подходит, лишь хлопает длинноволосого парня по плечу, протягивая стакан и виновато улыбаясь. – Бобби на работе, видимо, – Юнхён смотрит в сторону, и улыбается слегка. А Дон думает, почему это парень не знает, точно ли работает Чживон или нет, они не общаются? – Ни разу не видел. – Видел, – отрезает Дон, хмыкая, а парень удивлённо поднимает на него глаза, - Я и был частью его работы. Дон пожимает плечами, не замечая, как хмурится Юнхён. – Ты не был его работой, – он злится и это видно, Донхёк не знает что делать, потому что первый раз видит парня в таком состоянии, – Подумай, он бы не привел тебя к нам, своим друзьям, если бы ты был его работой. Последнее слово он выплевывает, резко вставая из-за стола, и быстро уходит из кафе. – Какого черта, – шепчет Дон. Ему не стыдно, потому что, блять, Юнхён сам просил его об этом. Просил любить, не давая ничего взамен. Дон думает, что делать с почти не тронутой едой Юнхёна. Он не знает, где живёт Юнхён, не знает почти ничего о нем, да и идти к нему совсем не хочется. – Прошу прощения, – Донхёк вежливо клонится парням и протягивает Чживону завернутую в пакет еду, – Передашь Юнхёну? Это выглядит грубо, но Донхёк и сам не понимает на кой черт так себя ведёт – обиженная стервочка. Это неправильно. Чживон моргает и переводит взгляд на парня, сидящего напротив. У него не читаемый взгляд, лицо бледное, а сам тощий : уж точно похлеще Донхёка будет. – Спасибо, – выдыхает Дон, не дожидаясь ответа, словно все силы покинули его. Голова кружится, кислорода не хватает, но он уходит.*
Донхёк бесится, потому что не понимает, какого хрена Юнхён не приходит, не звонит, и вообще ведёт себя как обидевшийся ребенок. Раньше он делал вид, что ничего не было, чем напоминал мать Дона. Хёку плевать, ведь он ему ничего не обещал. Дон не ожидает, что это к нему, потому что мать дома, и когда она говорит :" сынок, это твой друг", ему хочется выблевать свои лёгкие, потому что, блять, серьезно? Сынок?! Да когда она последний раз его так называла?! Но ещё больше он не ожидает увидеть Чживона. Они молча идут в подворотню у дома, где Дон несмело так поворачивается, вставая напротив, но не поднимая головы. – Как дела? – Чживон явно произносит это, чтобы развеять неловкость в воздухе, но Донхёка это лишь раззадоривает. Он жмёт плечами, потирая рукой синяк через толстовку. Повисает тишина и это выглядит смешно, а ещё на улице холодно и , кажется, собирается дождь. – Не хочешь пива? – Донхёк поднимает глаза и почему-то улыбается, но Чживон не выглядит веселым : скулы острее обычного и взгляд потуплен. Домой не хочется, а идти с Чживоном в неизвестном направлении кажется лучшим решением. Они покупают 3 банки пива, а Дон и не знает кому эта нечётная, Чживону, которому алкоголь хоть бы хны, или ему, чтобы надраться как можно быстрее. Сидят они у площадки на лавочке. Воздух спертый, и первые капли дождя уже на асфальте. Им вполне комфортно, Донхёку особенно, хотя и холодно. – Тот парень в больнице, – Чживон быстро покачивает с первой, и ему точно нужно больше. Донхёк понимает, как тот парень попал в больницу, он смотрит на Чживона, но тот даже головы не поднимает, открывает нечетную банку, прилипай к ней губами. – Все плохо? – Дон допивает свое, вырывая чужое и тоже ничего так опустошая. Чживон кивает и смотрит так грустно, словно провинившийся щенок, хотя он больше похож на большую лохматую псину. – Ты не виноват. Донхёк вскакивает и пинает банку, дуясь. Он чувствует себя паршиво и хочет обнять Чживона. – Это его выбор, – капли дождя разбиваются об одежду парней и макушки, и это не очень приятно. Дон встает напротив Чживона, заставляя смотреть на себя, – «Тот, кто хочет сделать – сделает, кто сомневается – ни за что». Чживон вздрагивает и еле заметно улыбается, хватая парня за бедро и притягивая к себе, он утыкается лбом в живот Дона, обхватив талию длинными ручищами. Донхёк не против простоять так целую вечность, холодные капли дождя делают одежду тяжелой и мокрой невыносимо. Но он лишь молчит, позволяя минуту слабости Чживону и врываясь в его мокрые прядки волос пальцами.*
– Оставайся у меня, – хрипит Чживон, когда Дон выходит в его шмотках из ванны, вещи явно велики, но Чживону нравится : выглядит уютно. Донхёку тоже нравится. Парень кивает и забирается на диван, переводя взгляд на экран телевизора, который до этого смотрел Ким. – Я боялся, что с тобой может случиться тоже самое, – Чживон обращает все внимание на себя, его еще терзают мысли о том парне: когда идет вопрос о чьей-то жизни, которая, возможно, зависит от тебя, ты ни о чём другом и думать не можешь. – Не заставляй меня повторять твои фразы, – хмыкает Дон, а парень криво улыбается, – Серьезно, откуда ты их вообще берешь? Чживон смеется, даже ржет. По нему реально не скажешь. Он даже на умного человека не похож, чего уж там. – Оставайся навсегда, – он вмиг становится серьезным и хватает запястье Дона и тянет на себя, отчего тот пугается. – Как же Ханбин? – тушуется Хёк, его глаза смотрят куда угодно, но только не в глаза Чживона. – Когда мне было тринадцать, мои родители оставили меня со старшей сестрой, уехав жить в Штаты, – Донхёк вздрагивает, чувствуя, как хватка становится сильнее,– Конечно, я приезжал к ним, часто. Когда Дон все-таки поднимает глаза, то видит насколько больно Чживону об этом говорить, потому что тот даже не фокусирует взгляд. – Но ничто не заменит настоящей родительской поддержки, поцелуев на ночь, даже если ты большой мальчик, – усмехается Чживон, а Дон дрожит, стараясь не заплакать, – Ничто не заменит того, что ты чувствуешь, когда твои родители здесь, с тобой, просто рядом. Донхёк верит, знает. И понимает. Когда ты привыкаешь к одному, очень сложно принять другое, чертовски отличающееся от первоначального. Это больно, глупо, но больно. Дон тянется к Чживону, обхватывая крепкую спину и тычась носом в грудь, чтобы поддержать, чтобы помочь, чтобы было хорошо. – Я творил всякую хуйню, от которой страдаю до сих пор, – хриплый голос срывается, и он достает из кармана шорт пачку сигарет, сминая и отбрасывая. – Ханбин тогда всегда рядом был, как собачка носился. Если бы не он, меня бы здесь не было. Теперь Донхёк понимает, о чем говорил Юнхён. Он лишь сильнее сжимает руки, притесняясь ближе. – Я благодарен Ханбину, но никогда не мог ответить на его чувства. – Чживон кладет свою руку на уже сухие волосы Дона, приглаживая и вдыхая полную грудь воздуха. – Но не у всех так, как было у нас. Ты нравишься Юнхёну, и то, что ты делаешь лишь временно. Донхёк понимает, о чем это Чживон. Потому что, блядь, да. Все их отношения с Юнхёном полная лажа, он хотел ответить тем же, хотел жить хотя бы для Юнхёна. Но его это заебывает уже сейчас, его это уже не спасает. Ничего не спасает, кроме голоса Чживона, его объятий и просто самого Чживона. – Если ты предлагаешь воспользоваться тобой, потому что я…– Дон прикусывает язык, но это уже бесполезно: он тает от горячих рук, водящих по его спине и жаркому дыханию в макушку, – Я…я против. Чживон хрипло смеется, склоняясь и кусая за шею, отчего Донхёк всхлипывает от неожиданности. – Я не предлагаю тебе пользоваться собой, – шепчет он на ухо, чувствуя чужую дрожь, – Я предлагаю жить со мной, иногда выпивать, любить и просто быть. Дон от такого заявления не знает что сказать, лишь отодвигается от парня, краснея и бухтя что-то нечленораздельное. Чживон же щурится и тянется ближе, сразу начиная терзать чужие губы. Донхёк задыхается, потому что слишком неожиданно, напористо, а еще жарко и мокро. Так, что пальцы дрожат, а губы горят и требуют еще. Дон все еще неумелый, но не торопится, старается прочувствовать Чживона полностью. Этот поцелуй совершенно отличается от Юнхёновского. Черт, это ж получается, что он изменяет? – Оставайся, – шепчет Чживон в губы, снова припадая к ним, не позволяя выровнить дыхание и получая в ответ приоткрытый рот и жалкие попытки. Чживон горячий как печка, кажется, только дыма не хватает, Дон жмется к нему, слепо и доверчиво, поддаваясь на все ласки. Разума у него давно нет, а Чживон хороший парень, он жизни спасает, ему можно. На диване не удобно, Чживон рычит, когда пытается нависнуть : не получается, а затем обвивает донхёкову талию своей ручищей, приподымая и заставляя встать. На ощупь дойдя до комнаты, при этом ни разу не оторвавшись от губ, испытывая их, кусая до крови порой, они доходят до комнаты, в которой Дон еще не был (сейчас уж точно не время осматривать), и падают на широкую мягкую кровать. Дон потрепанный, волосы рассыпаются на покрывале, а губы красные и опухшие – Чживона заводит, хотя и сам он весь запыхавшийся и с оскалом, как у зверя. Старший сдергивает свою футболку с парня, довольно подмечая чистую кожу, а еще чуть заметные кубики пресса. Чживон в отличие от Донхёка знает, что делать, а даже если бы не знал, то Дон, навряд ли, просил бы остановиться. Хёк неуверенно тянется к чужой майке, боясь даже поднимать глаза, его дыхание слишком шумное, что становится стыдно, но Чживон дышит также – почти через раз, а живот идет в тому доказательством : учащенно поднимаясь и опускаясь. Чживон не удерживается и кусает шею вновь, впиваясь зубами и засасывая, отчего Дон издает скулеж и царапает короткими ногтями спину парня, подаваясь бедрами вперед. Пока Чживон разукрашивает ссиня-фиолетовыми засосами шею и плечи парня, наслаждаясь тихими постанываниями одновременно снимает с себя шорты и белье, заодно сдергивая и с Донхёка, который дергается от каждого касания и жмурится. Но когда с одеждой покончено Чживон открывается на несколько секунд, позволяя подышать горячим воздухом перед большим, и возвращается, припадая к груди и трогая там, внизу, отчего Дон елозит и задерживает дыхание. Он благодарит Чживона за то, что тот знает, что делать. Хотя и ревнует: он же делал это с Ханбином? Немного некомфортно, Дон лишь тыкается губами в скулы нависшего парня, находя губы и целуя собственнически, грубо и не очень красиво. Сидеть с разведенными коленями вообще как бы не очень красиво, но ничего. Когда становится неприятно и больно Донхёк крехтит и крепче сжимает плечи Чживона, откидываясь на кровати в попытках глотнуть воздуха. Чживон прикусывает его за кадык, непонятно что-то рыча, а затем, медленно двигая рукой, зацеловывает все свои укусы, усмехаясь юношеской дрожи. Жгучая адская боль не то, что ожидает Дон, ему кажется, что он скорее умрет, чем переживет подобное еще раз, пока его не выгибает дугой с громким протяжным стоном и звездочками перед глазами. Ни он, ни Чживон больше не могут терпеть. И плевать, если будет больно – с Чживоном можно вытерпеть всё. Их конкретно так ведет, что Донхёк забывает про всех и вся: пускай мать потом отпиздит, особенно когда увидит его без футболки, похер, Юнхёну он вообще не знает, что потом скажет, похер. Чживон толкается медленно, придерживая парня за талию, скорее всего, до синяков, потому что держаться сложно. Донхёк кусает тыльную сторону ладони, другой впиваясь в бок Чживона. Ему хочется кричать, орать, срывать горло, потому что слишком жарко, мокро, а еще пошло и так, так хорошо, что голова кружится, и наворачиваются слезы. Парень наращивает темп, рыча и валясь вспотевшим телом на Дона, который тянется к губам, но поцелуя не получается – лишь чмоки и мимолетные касания. Донхёк скулит, стонет и издает непонятные звуки, заполняя всю комнату собой и Чживоном. Донхёк подается на встречу, и, черт возьми, Чживон сходит с катушек, наращивая бешеный ритм, вдалбливаясь с пошлыми шлепками и выбивая из парня рваные крики. Донхёк мечется, дерет спину Чживону, выгибается и обхватывает ногами талию старшего, заставляя на последних секундах поторопится. Чживон обхватывает член Дона, слыша вскрик и сильно прикусывая шею, и громко рычит в унисон протяжному последнему стону младшего, кончая внутрь и пачкаясь чужой спермой. Оба обессилено валятся на кровать, зад Дона горит, приятно горит, хотя чужое семя и подсыхает, но ему сейчас не до этого. Чживон вытирает ладонь о покрывало и забирается под одеяло, потянув за собой Донхёка, обнимая за талию и целуя в кровавое место собственного укуса. – Что делать, если хочется умереть? – шепчет Чживон в макушку Хёка, отчего тот вздрагивает и кладет поверх чужой ладони свою. – Жить, – уверенно отвечает Донхёк, получая чмок в затылок и мирное сопение. С Чживоном тепло, горячо и безопасно. С Чживоном можно чувствовать всё и не стесняться. Чживону можно говорить всё. Чживона можно любить и чувствовать это взамен. С Чживоном можно жить.*
Когда Донхёк возвращается с сумками, полных его вещей, он не удивляется, что все друзья Бобби его ждут, а с ними еще тот длинноволосый, которого Дон видел в маке с Чживоном, и незнакомый парень. Дон тянет на себя толстовку, чтобы прикрыть шею, но это мало спасает: все замечают, но тактично молчат. Самого Чживона вовсе нет, но никому не мешает затаскивать донхёковы вещи в его квартиру. Ханбин смотрит пристально, щурится и часто губы кривит. Юнхён не подходит, лишь кидает грустные взгляды пошлого типа. – Йо! Зови меня Мино-хён! – представляется незнакомец, подзывая длинноволосого, который с широкой улыбкой, но с перевязанными руками тут же к ним подскакивает. – Йо!Это Сын – Ай! Донхёк хихикает, видя как длинноволосый неловко улыбается Мино, толкая локтем в бок и делая вид, что он здесь главный, тот лишь хохочет громко и приобнимает парня повыше. – Сынхун, – парень очень красивый с волосами чуть короче плеч, высокий, а еще приятный, и Дон чувствует, что есть в них что-то похожее. –Хён, – все равно вставляет Мино, глупо улыбаясь и не убирая руку с талии. Вещей оказывается совсем немного, поэтому они быстро управляются и усаживаются на диване и полу перед телеком и с холодным пивом. Донхёк на радостях выпивает больше, чем планировал, поэтому, когда начинается дэнс батл, то выскальзывает в середину комнаты, фристайля на ходу под включенную Чжунэ музыку. Все аплодируют, а когда выходит сам Чжунэ – ржут, хватаясь за животы и падая с дивана. Это слишком для него. Сынхун оказывается еще тем танцором при его-то росте. Донхёк смотрит с восхищением, но теперь понимает слова Чживона, таких сломленных и правда видно сразу, если не по глазам, то по таким мелочам как движение, танец, улыбка. Когда Мино зарекается про рэп батл, фристайл все также в помощь. Сынхун с Мино читают ровно, без запиночки, а еще четко, что аж качает и все смеются, что им бы в андегрунд. Ханбин же читает пылко, даже яростно и с эмоциями. Донхёк понимает, что и Ханбин сломлен, сломлен из-за Чживона, но он живет, и Сынхун живет, и Чживон сам тоже живет. Юнхёну тоже больно из-за Донхёка, но он здесь, не кидается с моста. Живет. Все они, скорее всего, хоть когда-то хотели умереть, а, может, хотят и сейчас. Но живут, живут, потому что вместе, вот так, легче, лучше и веселее, потому что так роднее и не так одиноко. – Всем привет, – в квартиру залетает широко улыбающийся Чживон и со связкой ключей – для Донхёка. Парни ржут, и один Дон вскакивает, приближаясь к парню с нежной улыбкой на губах. Ханбин больше не щурится, только улыбается грустно, смотря на Чживона. Юнхён больше не смотрит издалека, а только кивает, неловко улыбаясь. Дон их очень за это благодарит, потому что они ему действительно нравятся. – Сразу видно кому я нужен, – почти шепчет Чживон почти с упреком на друзей, хотя сам согласен быть нужным только своему ДонДону. – Нужен, – глупо улыбается Хёк, по-детски утыкаясь в чужую грудь. Парни опять ржут, а Чживон уводит Донхёка в комнату. – Йа! Не дождался меня, – хочется поговниться, но он улыбается и снимает с Донхёка толстовку, довольно улыбаясь: засосы еще не сошли. – Прости, – шепчет Дон, ежась от холода и хватая парня за руку. – Тот, кто искренне сожалеет, уже прощен. Чживон ржет, а Донхёк глупо хихикает. – Ну и откуда ты это взял, прощённый мой? – Чживон тянет брюки парня вниз, раздевая, как маленького ребенка. – Сам придумал, – довольно заявляет Дон, ложась под одеяло и потянув на себя Чживона. – Я остаюсь. – Навсегда? –Навсегда. Донхёку не хочется жить. Без Чживона.