Игра богов

Открыв глаза я увидела столь прекрасный и в будущем очень дорогой пейзаж, оставивший глубокий отпечаток в жизни. Небольшая равнина окружённая высочайшими и не очень горами, сверху припорошенными снегом. Растительность была достаточно скудна, скорее напоминая бескрайние луга, где бесчисленно паслись разные животные. Однако всё же это кривые и сухие деревья, чем-то напоминающие акации запомнились очень хорошо. Я сидела на небольшой возвышенности, кажется без одежды, но как только оглянула себя уже была одета в привычную форму. У меня происходила какая-то борьба в голове, непонятная каша, словно я сошла с ума, но что именно почему-то не помню. Однако картина мир рисовалась всё чётче и чётче и я наконец начинала приходить в себя. Позади меня стоял дед. Он был одет в серое кимано с красивым розовым узором, кажется дракона и некоторых цветов, с голыми ногами, единственное, были одеты сандалии. Его пепельная причёска была заплетена в хвост, он смотрел куда-то в даль на закат своими спокойными глазами. Его взгляд вселял большую мудрость, а смотрящий получал даже некоторое спокойствие. Я сидела на траве, красивой траве, словно сделанной под линеечку газон, дед держал руку на моём плече. — Кирска, можешь идти, сегодня наш клан пополнился, — говорил он старческим голосом. Кто-то сзади меня молча ушёл. — Теперь ты будешь Киро… Кирою, — говорил он мне, поглаживая по плечу. — Я Киро? — спросила я. — Хехе, именно, — он усмехнулся. Казалось, что такой короткий разговор принёс ему много счастья. И теперь даже во время длительного молчания кажется мы в месте ощущали что-то тёплое. Этот момент жизни я запомнила очень хорошо, я часто вспоминаю его. Однако его речь в моей памяти отдавалась словно эхо, что-то такое близкое, словно, вот он передо мной. Я отчётливо помню его, но в то же время он отдалялся так безнадежно далеко, что у меня что-то сжималось и становилось так тоскливо на душе. — Ну что, Киро, пройдёшь со мной? — спросил он меня. — Да! Конечно! — мои глаза сияли, сияли в тот момент как никогда. Во время нашей прогулки до деревни я непереставая донимала его вопросами. — Что есть мир? А что есть эта деревня? — спрашивала я. Однако некоторые ответы я получала внезапно в своей голове. — Хехе, видишь все эти бескрайние луга, они хорошо олицетворяют весь этот такой неизвестный и необъятный мир, — начинал философствовать дед. Мы постепенно приближались к деревне. Она стояла здесь, на равнине. Несколько двух-трёхэтажных деревянных зданий. — -Они были схожи с простыми английскими сельскими зданиями. — -По небольшим, но достаточно просторным улицам туда сюда возились разные боги. Тут мимо нас пробежал парнишка в очках. — Старейшина, ваша? — весело спросил он. — Моя, моя, Кирочка, думаю уже все знают, — говорил дед. — Да уж не то слово. Рады каждому новому лицу, особенно такому приятному, — он улыбнулся и побежал дальше. Кажется что я была приятно удивлена и даже немного смущена. — Хехе, что ж ты не расспрашиваешь? — говорил дед. — А кто это был? А кто все эти боги? — спрашивала я. — Не всё передалось. Мне же лучше, — говорил дед, он часто любил произносить свои мысли в слух. — О! Это наш, теперь и твой то же клан. Мы здесь все как единая семья, вон тот парнишка Кроуни, очень приятный, энергичный любит позабавить дам, хехе. — Ого! А что там делают? — не переставала спрашивать я. — Кто?.. А Мира и Гено… Да вон присматривают за своими, таки же маленькие как и ты, хехе, не легко им воспитывать такое количество детей. Все эти разговоры на пустые темы ему приносили много удовольствия, хотя в прочем, любое движение рядом со мной его радовало. Несмотря на то, что мне казалось, что всё так и должно быть, каков был мир вокруг меня, отношение ко мне, но всё же это вызывало комфорт и чувство любви. Однако проблемы нарастали ещо до моего рождения. * * * Как-то раз я сидела на дворе одного дома и забавлялась с другими детьми. Они постоянно придумывали какие-то забавы, так же часто подражали взрослым и даже затевали карточные игры на желания, хотя это относилось уже к детям по старше. Мы были одеты просто, кто в кимано, какой-то узористой футболке. Так вот, как-то на горизонте одного из прекрасных дней, как казалось тогда мне, появлялись боги в военной форме и фуры, перевозящие что-то. Несколько военных свободно шагали рядом с медлительными грузовиками. Солдаты о чём-то горячо спорили, а, видимо, офицеры шли с расстроенными такими кислыми лицами. Дед как раз, увидев их, вышел им на встречу. По нему было видно его напряжение. Солдаты были одеты в зелёную форму, одетые как на полноценное сражение, с отличной бронёй и красивыми шлемами. — А это наши приехали, вот уже несколько раз наблюдаю, — хвастался один парень, — мне бы вот тоже в военные податься… — Сколько всего привезли, посмотри, посмотри! — восклицал другой. — Куда уж тебе!.. — воскликнул было кто-то. Но в это время я была отвлечена напряжением, происходившим между военными и собравшимися старостами. Они о чём-то опечаленно говорили. — Киро? — спросила одна моя застенчивая подруга. — Я быстренько сбегаю, — сказала я, побежав к деду. Я подбежала к ним и молча с раскрытым ртом стояла и слушала. — …да. Господин Каяцуки отправил последнюю помощь, он открестился… — недоговорил было один офицер. — Плохи дела! Разведка уже давно кричит о подготовке войск, — говорил дед, — Смарто… Что скажешь? Он словно что-то хотел сказатья но не решился. — Хммм… Я бы посоветовал переместиться в кабинет, — говорил он, намекая на собравшуюся толпу жителей. — Что? Что там? — говорили в толпе. — Старейшина, скажите на сколько всё плохо? — Вы слышали, разведка… — Товарищи, прошу успокоиться, — всё так же достаточно спокойно говорил дед, — известий пока мало, как будет полная картина обязательно сообщим. Толпа перестала кричать, но все стали шептаться. — Старейшины, прошу в кабинет, — сказал дед. Он незамедлительно пошёл в тот самый кабинет, а я тут же привязалась за ним хвостиком. — Дед, а, дед? — говорила я, дёргая деда за рукав кимано, — что там произошло, кто все эти ряженные. Кто-то посмеялся сзади. — Хехе, ряженные, не могу сейчас, голубушка, пойди к ребятам, потом расскажу… Хехе, ряженные. Я остановилась. Толпа из старейшин и некоторых военных потянулась за дедом. Я просто стояла и молча смотрела вслед. — Ты чего, Киро? — сзади меня подтолкнул один мой знакомый. — Эти ряженные… Военные, кто они? — спрашивала я. — Военные? Ахаха, — он усмехнулся как-то по-дружески, — пошли к остальным, а я расскажу. К тому времени на улице уже стемнело и горели уличные фонари. Мы шли по кривым грунтовым дорогам, освящённым теми самыми фонарями, что придавало какой-то уют. — Понимаешь… — он начинал ударяться в фантазии, — Даааа… Это те, которые нас защищают, они героически… Казалось, он был опьянён этим вопросом и с жаром говорил мне об этом. Я часто посмеивалась над такой его манерой. Он часто запинался и речь его выглядела довольно забавной. Уже ночью, после долгих гуляний с друзьями я пришла домой, плотно поужинала. Да, есть некоторые «блюда», которые дают некоторый положительный эффект богам. Как раз за ужином в дом пришёл дед. Дом был небольшой но очень удобный и приятный. Тёплый жёлтый свет заливал незамысловатые небольшие комнатки. — Уххх, — сказал дед, садясь за стол, — ну и устал я сегодня, конечно. Кирска дома? Та самая девушка, что была с нами, когда я появилась. Это была застенчивая хозяйственная девушка. Она носила непримечательную одежду, в основном в серых тонах, её лицо так же ничем не выделялось, но её большие добрые глаза так и вселяли какую-то надежду. Её мягкий характер и всё это непримечательной а ней так нравилось деду. Обычно мы не конфликтовали, редко кто поднимал голос или сердился в этом доме, что заметно выделяло среди других домов. Как мне по началу казалось, что всё в этом мире прекрасно, но ещё в деревне я увидела тёмную сторону. — Да… — я немного помолчала, — дед, а, дед, скажи что там происходит с ря… военными. — Ряженные хехе, — проговорил дед и вышел из кухни. Видимо, он старался оттягивать этот рассказ до последнего. На следующий день я направилась к своему двору. Как по пути услышала следующее: — Уйди! — кто-то кричал. Всё бы ничего, я бы прошла дальше, но что-то потянуло меня подслушать. Одновременно это детское безмерное любопытство, одновременно какая-то жалость. Да, этот голос кричал так жалобно, словно произнёсший это страдал. — Нет… Нет… Постой, ты не понимаешь… я… — говорил другой тихий голос. — Уйдиии! Я не могу этого слышать! Не могу! — что-то ударилось и разбилось. Крики продолжались какое-то время пока под эти самые крики не вышел опустивший глаза в пол молодой мужчина. Своим рассеянным и безжизненным взглядом он посмотрел на меня, словно сквозь, будто он никого не видел. — Я пытался сказать ей… Он же ведь издевался… Как может… — говорил он тихо с большой расстоновкой. Я смотрела ему прямо в глаза испепеляя его своим взглядом, но он продолжал смотреть сквозь меня. В доме послышался истерический смех. — Я… — его голос начинал дрожать, — я ничего не могу! Он закричал и убежал. Я посмотрела на ручку двери. И в тот же момент что-то сжалось во мне. Я почувствовала непреодалимую тяжесть. Я медленно протянула руку к ручке и ощущалось будто она настолько недостижима для меня. Я тут же убрала руку, словно обожглась и бегом удалилась с того места. Что-то странное и неизвестно-пугающее появилось у меня внутри. Теперь при мысли о том, что же скрывает дед, от чего он так не хочет мне говорить, меня кидало в непонятные ощущения страха. Кажется до этого момента я будто спала. Я проводила время со своими друзьями, тот самый Риско, что с жаром бил в себя грудь, когда речь заходила о военном деле. Многие скиптично относились к его рассказам, так же и я не доверяла той ораторской речи ночью. Но обычно на меня сильно действуют такие речи. Всё же я много слышала о плохой стороне войны, но до некоторого момента всё же не имела представления о ней. — Нет, нет! Сюда надо! — кричал один другому. — Да нельзя же так… Не так это делается! Кто тебя учил! — кричал другой. В этот момент я была задумчива и мало говорила. — Киро… — Смотрите, смотрите! — кричал Риско. — За последнее время они всё едут и едут, неужели всё так плохо? — говорила другая. Вдруг послышался крик по среди улицы. Медлительная деревенская жизнь вдруг в один момент превратилась в нечто суетливое и многие лица устремились на крик. Хотя в подобных случаях многим не было дела, сейчас, кажется, это действие было весьма интересно жителям. — Что там кричат, не слышите? — говорил один из нас. — Пойдёт посмотрим тогда, — говорил другой. Мы подбежали к толпившимся. Ничего не было видно, кроме как самих толпившихся. — Какой ужас… — Что произошло? — Кажется я слышал крики… В толпе слышались разные толки. Как вдруг сюда подошёл дед. — Расступитесь, расступитесь, товарищи. Так, что тут у нас, — говорил дед проходя через толпу. Благодаря деду я увидела происходившее. Посередине улицы лежало безжизненное тело бледной девушки. Её лицо… выражало душевное спокойствие. — Кажется, сегодня у бедной Сафферин случилось горе, я слышал крики из их дома, — говоривший указал на дом, на тот самый дом, когда я будто вышла из сна. Выходит, что стройное, достаточно красивое тело той самой девушки теперь лежало здесь. Её глаза значительно потускнели. Ни единого признака жизни, ни единого. Меня стал охватывать прежний страх. И тут я увидела какую-то истерическую но в то же время довольную улыбку на её лице. Я ужаснулась. В толпе переговаривались какое-то время, но затем все стали расходиться с какими-то равнодушными лицами. Почему? Почему ей не пытаются помочь? Почему им всё равно? Почему это просто зрелище для них? Множество вопросов приходили мне в голову. Так уже наступала ночь, а я до сих пор молча стояла и смотрела на неё. Что могло довести её до Этого? Никого рядом уже не было. Только вот-вот подоспела группа для того, чтобы убрать тело. Я направилась домой. Дед как раз там был. Он сидел на диване с закрытыми глазами в гостиной. Я подошла молча и села к нему. — Дед… А, дед, скажи, почему… — начала было я. — Мы уже арестовали виновного, — говорил он. Мне в голову тут же пришла мысль о том парне, что казался таким измученным, что опустить руки было сложнейшим для него делом, которого я встретила у Того дома. — Разве он виновен? — спросила я. — Конфликтуют все, в том числе и все живущие здесь, однако их случай был особый… — говорил дед. * * * — Всё же мне удалось избавиться от него, — говорил кто-то. — Но, ведь случай с Сафферин… — Вышло не очень удобно, но честно говоря эта истеричка уже надоела, она причиняла себе боль, чтобы подтвердить свои страдания… Мы здесь одни? — говорил другой. — Время раннее, никого не должно быть. А что с Ним? — Эта крыса послала моего сына… — говорил другой дрожащим голосом. Что-то привело меня на это место. Но после услышанных слов я находилась в полном замешательстве, так же мои чувства были неоднозначны, столько всего на меня вдруг навалилось. Кому верить? После этого разговора я слышала многие разные толки, подтверждающие речь тех мужчин, но и многие другие мнения. — Я ведь, я ведь не хотел! — кричал тот мужчина. Теперь меня позвал дед на суд, так как я много куда простилась у него, он решил, что это будет полезно для моего взросления. Я находилась в светлой жёлто-коричневого дизайна комнате. Это была комната суда. Немного скамеек стояли по одну сторону комнаты, а по другую клетка с «виновным» и кафедра, за которой стоял, видимо, судья. На скамье рядом со мной сидел дед и несколько других богов. — Следователям удалось узнать, что причиной самоубийства являетесь вы, — говорил один бог, стоящий рядом со скамьёй. — Я… Я старался её утешить… Понять её, я же, не… не, — еле-еле говорил тот парень. Видимо его разрывало множество чувств. — Факт, остаётся фактом, — холодно говорил обвиняющий. — Я… Я… С тех пор я начала вглядываться всем в лица. И ужаснулась открывшимся горизонтам. Теперь частичку этого ужаса, какого-то страдания я стала находить в каждом лице, будто все жители тяготели каким-то своими проблемами. Даже в улыбках мне удавалось увидеть нотку боли. Я стала очень задумчива, моя детская радость не прекращалась, я почему-то не могла отказаться от прежнего образа жизни, но радовалась я по-настоящему… Я стала понимать, что не понимаю даже себя. Однако пока я тяготела одним происшествием, на меня тут же свалилось другое. Я с ребятами сидела недалеко от деревни. Как вдруг из-за небольшого холма выбежало несколько военных. Они быстро проскочили мимо нас. Мы о чём-то разговаривали, но увидев их, тут же побежали за ними. Мы остановились у администрации. Как вдруг толпа вышла из неё. Там был и дед. — Плохи дела, — говорил дед, — соберите призывников, нужно немедленно собирать военный совет! В тот момент вдалеке, за этим небольшим холмом, уже медлительно двигалась вражеская армия, солдаты которой носили тусклую серую форму, отчасти напоминающую форму наших солдат. Дед и несколько других старейшин с небольшой собравшейся толпой стояли и рассматривали армию. — Очень не хорошо, — говорил один из старейшин, внимательно рассматривая армию, — всё же беда миновала, это соседний клан. — Не совсем, — заметил другой, — есть некоторые предложения. — Господин Председатель, по нашим сводкам их армия очень плохо вооружена. 2-3 единицы артиллерии, винтовок на всех не хватает, — говорил военный в фуражке. То был генерал. — Слышал, что винтовки старого цубергского образца, — говорил дед, — это будет не сложно. Однако в этот же момент у всех старейшин на лице выражалось скрытое волнение, но в чём они могли сомневаться? Генерал и несколько офицеров рядом с ним говорили очень уверенно, казалось, они были твёрдо уверены в разведке. Похоже, что дед выражал волнение не по поводу этой компании, а чего-то другого, он погрузился в раздумье. Эту же волну подхватили и другие старейшины. — Предлагаем дать первое и генеральное сражение на этом поле, — решительно говорил генерал. Он был воодушевлён этой маленькой, похоже, победоносной войной, поэтому говорил достаточно уверенно с некоторой радостью в речи, и от того, что разведка была непогрешима, по его мнению. — Они хотят применить артиллерию для обстрела деревни! — сказал офицер, разглядывающий армию. Одна пушка двигалась за основными силами. — Направить огонь по правому и левому флагах! — приказал один старейшина. — Господин Миао, вы полагаете, что основная ударная сила придётся из-за гор? — спрашивал генерал. — Именно, направляйте основные силы для двух флангов, основные артиллерийские мощности направить на основную армию, мы должны разбить их вдребезги, — приказывал генерал. Как оказалось армия уже стояла недалеко от командного пункта. Несколько пушек разъехалось по назначенным местам. — Мы слишком хорошо знаем Каяцуки, — говорил дед. — Он присылал нам поддержку, старейшина, от чего так… — спросил один из офицеров. — Приоритеты сменились, — твёрдо сказал дед. Кажется именно этот вопрос и волновал всех старейшин. Как вдруг послышался залп артиллерии. Множество тяжёлых ударов и тут же перезарядка снарядов. Несколько снарядов попало прямо по солдатам. — Командир, советую вести наступательную операцию основными солдатскими силами, — говорил офицер. — Приступайте, — согласился генерал. — Что ж, похоже о создании плана не идёт и речи, это забавно, — медленно, несколько надменно и самодовольно говорил один из старейшин. — Отражающий удар! — послышался в рядах. Как тут же была призвана огромная печать щита, отразившая снаряд. — Артиллерия тоже достаточно устаревшая, наша смогла пробить их ответный удар, а их нет, — говорил тот же старейшина, словно эти комментарии усиливали его гордость, словно это он превосходить несколько тысячную армию противника. Этот старейшина отличался от всех остальных. Он не был почётным старцем, а наоборот, он был средних лет с хитрым и иногда, отчасти, гордиливым лицом, лицом превосходства. Его квадратный нос и всё также квадратный большой подбородок только усиливали его хитрое выражение. В деревне происходила полная суматоха. Кто куда бегал и что делал понять было невозможно. Кто-то наивно стоял и не понимал что нужно делать, однако делал вид, будто чем-то занимается, кто просто бегал из дома в дом передавая что-либо. Солдаты с воодушевлением ринулись на противника с криком «Ураааа!». Несмотря на патриотический подъем, и воодушевление всех от простого рядового до старейшины и жителя, я, ощущяя прилив эти чувств, всё равно ощущала какой-то ужас. Вся эта картина, как один резал другого, многочисленные взрывы и перестрелки, а главное, омертвевшие тела солдат, что с той, что с другой стороны заставляли пугаться меня. Для чего, для чего они убивают друг, друга? Зачем они это делаю? Где та мирная и беззаботная жизнь? Они так отчаянно бросаются в бой. Как окажется, были ведомы кто чем. Кто желал получить награду, да крестик, кто лишнюю звезду, кто просто признание, но я старалась отогнать эти мысли, я старалась зарядиться тем же подъёмом настроения. У меня это получалось. Мои глаза горели огнём, хоть и несколько наигранно и притянуто. То и дело слышались выстрелы из винтовок и тут же перезарядку патронов. Армия противника шла в одну линию и старалась печатью щита отражать выстрелы, но почти все пули проходили, ломая щиты и взрываясь в солдатах. Тут же послышался артиллерийский залп. Армия противника шла очень неуверенно и уже начинала таять. Тут же некоторые солдаты бросали винтовки и кидались в бой. Несмотря на небольшую силу наших солдат, с точки зрения магической силы, солдаты врага были расстроены и напуганы. Наконец центр армии наши стали прорывать. Солдаты тот час же стали разбегаться кто куда. — Господин, Председатель, — говорил прибежавший офицер, — нам удалось отразить удар правого фланга, на левом никаких сражений не было, пусто. — Пусто значит, что ж, это уже можно считать победой, нужно собирать дипломатический корпус, — распоряжался дед. Здесь, на этом холме, на месте командного пункта была собрана дипломатическая делегация. И уже собирались делегация противника. Среди белых плащей и костюмов дипломатов, был один в тёмно-сером, с красным шрамом на лице, несколько разочарованным и уставшим взглядом мужчина средних лет. Это и был господин Каяцуки. Дед подошёл к нему. — Каяцуки, скажи, от чего вы напали? — спокойно спрашивал дед. — Мир будет заключён, — вздыхая и гляда в пол, быстро говорил Каяцуки, — однако проблема тут в другом. Вам не поздоровиться. — Это что угрозы? — удивлённо посмотрел дед на Каяцуки. — Нет, нет, не подумайте. Я же вас предупреждаю. На днях заходили делегаты посланные от Цубергов, они… В общем деталей раскрывать не стану, но войны вам навряд ли избежать. — Господин Каяцуки, они говорили ещё и о том, что пришлют к вам делегатов для переговоров, — внезапно влез кто-то из клана Каяцуки. — Новенький, что взять, ничего не смыслит, однако говорит дело. Халсон, — он тихо обратился к деду, — не хотел причинять вам зла, но учтите что было сказано. Лицо Каяцуки было наполнено некоторой виной, однако скорее оно выражало горечь какой-то утраты, что проиграв эту маленькую войну он что-то потерял, что-то важное. Мир был заключён. Наш клан потребовал сдать половину имевшегося оружия и снаряжения. Так и было сделано. Хотя, оно и было признано устаревшим, однако нужда в нём была. Я чувствовала какое-то отвращение к делу войны. Озираясь на поле, где убирали трупы меня вдруг бросало в какое-то отчаяние, неужели ничего нельзя поделать с этим? Они же тоже были живые, тоже хотели жить, имели цели, были любимы? Почему все так равнодушно относятся к этому? Однако делегацию дипломатов от Цубергов ждать долго не пришлось. На горизонте появилась группа вся в белом, только на этот раз костюмы были пышнее и главный из них, носил большую белую фуражку. Его лицо выражало какую-то скуку и некоторое презрение. Военные встретили их на постах и было доложено, что это дипломаты. — -Дипломаты вошли в кабинет Председателя. Дипломаты по большей степени были нейтральны в своих выражениях, но главный так и выражал некоторое презрение. В кабинет начала заходить и другие старейшины. Кабинет всё так же выражал ту яркую жёлтую обстановку что и в иных здешних зданиях. В комнате располагался большой круглый стол, шкаф у стены с документами и одно длинное окно. — Господа старейшины, извините, мы не можем принять вашего гостеприимства, потому пришли исключительно по делу, — говорил главный, — представляют генерал в запасе, руководитель одного из дипломатических корпусов, Резёрв. — Господа, мы вас слушаем, — сказал Халсон. Все сели за круглый стол. — Командование требует, сдачи всех ваших позиций, оставление йоноковых шахт, тогда дело обойдётся мирно, — зевая с явным выражением скуки говорил Резёрв. — Сама Флецвлюффген? — восторженно спросил Халсон. — Не имеет значения, — Резёрв произнёс это так, что он подтвердил вопрос Халсона. — Сдачи позиций?! — Что? Что? Мир?! Старейшины восклицали и стали переговариваться между собой. — Не быть этому! — ударил один по столу, — мы не можем оставить наше положение. — Нет, нет послушайте же, нужно… — Так дело не пойдёт! Они непереставая переговаривались и горячились. — Забавно, — усмехнулся тот мудрец с хитрым выражением, — господа дипломаты не предоставят иных условий. — Канин, почему такая увереность? — Господа! — один ударил по столу. Канин с ухмылкой и ожиданием какого-нибудь интересного действия смотрел то на дипломатов, то на ударившего по столу. Только что чуть не уснувший Резёрв подскочил, но выражение лица не изменил. — Нельзя, чтобы так отдать позиции, мы согласны на равноправное использование шахт, — говорил тот старейшина. Резёрв вздохнул. Дипломаты стали переговариваться между собой. — Решительно нет, — твёрдо сказал один из дипломатов. Канин посмотрел одним глазом на Халсона. — Господа, господа, мы можем предоставить полное… — начал было один из старейшин. — Решительно нет! — воскликнул один из дипломатов. — Со стороны Цубергов было видвинуто требование, оно однозначно. — Как же всё затянуто. Вы согласны? — спросил Резёрв. — Нет, нет, послушайте выгоды… — начал было один из старейшин. — Условия выставлены, что непонятного? — недоумевал Резёрв. — Согласны на выставленные? Старейшины с жаром стали переговариваться. — Нет, нет… — начал было Халсон. Его спокойствие отчасти было прервано волнением. — Хорошо, господа, собираемся, — все дипломаты стали быстро собираться. — Мира не будет, старейшины, вы уверены? — Да, — уверенно подтвердил Канин. Дипломаты вышли из кабинета. — Выходит это объявление войны? — с некоторой виной в голосе произнёс Халсон. — Несколько не удивительно, председатель. Они только и желали отделаться от нас. Думаете для чего они отправили генерала в дипломаты? — говорил Канин. — Да, ситуация с Каяцуки должно нам говорить о их сговоре. — Каяцуки так легко предал наш союз… — Господа, соберите все отряды, нужно срочно проводить мобилизацию! — воскликнул Халсон. — Думаете поможет? — с ухмылкой сказал Канин, значительно приподняв одну бровь. — И в правду, председатель, нам нужно отдавать позиции… — Мы не можем оставить родную гавань! — ударил по столу Халсон. — Где же ваше мудрое спокойствие, председатель, — всё так же с ухмылкой говорил Канин. — Движется могущественный противник, одолеть мы его не сможем, но сражаться нужно до последнего, — уверенно говорил Халсон. — -После долгого совещания дипломаты вышли как ни в чём не бывало. Многие подбегали к ним. Но дипломаты не обращали внимание. Наконец затем вышел и дед с остальными старейшинами. На всех их лицах можно было проследить нотку некоторой уверенности и взволнованности. Дипломаты скрылись. Чуть позже было дано послание населению. За деревней на стенде располагались старейшины а рядом толпился народ. — Товарищи, заявлялись дипломаты Цубергов… — дед немного замялся, — мы не о чём не смогли договориться. В общем это прямое объявление войны. Народ стал переговариваться и громко о чём-то спорить. Кто-то вскрикивал в толпе. — Так их требования освободить позиции? — Это правда? — Да, это правда, — подтвердил Канин, озираясь на деда. В этот момент у всех возникла тревожность: толпа то бурлила и кричала, то стихала на какое-то время. Но можно было заметить на разных лицах разное, но отчётливо было видно одно: страх. Страх большой войны — Ребята, ребята! — кто-то перекричал толпу. — Предлагаю голосовать! Голосов… — Товарищи!.. — начал было дед. — Ребята! Кто за то чтобы уйти из деревни?! Внезапно всё стихло. Многие посмотрели на кричавшего с осуждением, но в то же время все задумались. — Нельзя так… Мы должны отстоять позиции, — кто-то тихо проговорил в молчаливой толпе. — Лично я за то, что нужно покинуть. — И я. — Нет, нет, нельзя так. — Я тоже не согласен. Толпа снова начала бурлить. Наконец кто-то бросал и уходил из толпы. За ними уходили и потоки других. Эти потоки состояли из тех, кто уходил. Уходил в такой важный момент. — Извините, старейшина, я не хочу умирать… Дед был спокоен… Нет он только делал вид, что был спокоен, но ясно было одно: он готов был принять бой. — Готовьте войска, — медленно проговорил дед. — Настал час смерти, — сухо сказал другой. — Как думаете, на что им нас уничтожать? — внезапно спросил Канин. Все отвернулись от него. Он внимательно осмотрел всех и впился в меня глазами. Кажется, он хотел прочитать то, что выражал каждый. — Хаяки, Смарто… — дед прервался, — никто не хочет покинуть нас? — Нет, — такого краткого ответа от одного из старейшин было достаточно. Старейшины стали распоряжаться сбором солдат и занятием позиций. Как тут вдалеке уже был вражеский лагерь с разбитыми палатками. — -Резёрв стоял в палатке и рассматривал движения вражеской армии. — Готовятся, — сказал он, — Флея требовала безупречной победы, Нару, простите, но скажи за что сражаться нашим солдатам? Взгляни. Рядом с Резёрвом стояли офицеры и невысокая девушка в схожей белой военной форме с Резёрвом, мягкими чертами лица и какой-то несерьёзностью в лице. Резёрв указал на солдат. Кто что делал: кто расхаживал в раздумьях, кто с кем-то спорил, кто наматывал круги в ожидании. Но ни кто не выражал ни какой готовности к битве, воодушевления, все выражали что-то своё, отвлечённое. — Я рад, что теперь я не в резервах, но дух у армии противника заметно выше нашего, нам просто не за что сражаться, понимаешь? — Чего вы боитесь? — своим мягким голосом спросила Нару. — Больших потерь… Да… — неуверенно сказал Резёрв. — Вы боитесь попасть в резервы снова, о каком боевом духе вы говорите? Военное и стратегическое превосходства на нашей стороне. Так что если вы останетесь в резервах, это ваши проблемы, — мягкий голос так не подходил быстрому и твёрдому тону Нару. Резёрв поморщился и ничего не ответил на эти слова. — Я думал, что хоть кто-то из штаба Флеи не её игрушка… — начал было Резёрв рассматривая позиции противника. Видимо, он очень долго сопротивлялся и спорил с собой о том, стоит ли ему ответить. Всё же он решился ответить. Нару быстрым движением отобрала бинокль и злобным взглядом впилась в Резёрва. — Не смейте мне перечить! Ещё одно неудобное слово и вы вылетите из армии навсегда! — кричала она, — я нисколько не удивлена почему вы всё время были в резервах. Лицо Резёрва ещё сильнее искривилось. — Тво… Ваш план безмерно глуп, — взгляните на положение… — Господин, Резёрв взгляните, — к Резёрву подошли советники. — Я предлагаю… Они стали обсуждать план, так что грызня генерала со штабной прекратилась. Но тут началась новая грызня и бесконечные споры. Один щуплый высокий командующий с усталыми глазами и длинными редкими волосами резко кричал и указывал правильность своего плана, другой полный офицер басом перебивал первого. Третий кричал что-то в пустоту. Четвёртый поддакивать то первому то второму, то другим. Резёрв был раздражён, а главное план так и не составили. Нару, сложив руки, стояла и молча наблюдала за всем этим. — Эта штабная крыса… — оскалился высокий командующий, — она напрягает весь воен-совет. — Я бы сказал, что враг воен-совета сам воен-совет, — со злобной ухмылкой заметил Резёрв, — она достаточно привлекательна, но сейчас и в правду… Резёрв развернулся и ударил по столу. — Я главнокомандующий, так что я приказываю произвести в исполнение план Туро (это был тот высокий командующий), однако нужно внести некоторые поправки… Все снова стали переговариваться и кричать. Кто-то до сих пор не примирился с поражением своего плана и видиния. Наконец все стихли, один офицер гневно вышел из палатки. — Генерал, план готов? — строго обратилась Нару к Резёрву. — Да…да… — перебирая бумаги говорил Резёрв. — Какой ужас, какой ужас! Резёрв усталый и раздражённый вышел из палатки. — Нару, скажи, такой ужас всегда творится в военных советах? — спросил Резёрв, облакачиваясь на балку. — Не могу судить, — сказала Нару. Резёрв вздохнул. — Операция полностью готова, если вдруг Третий вмешается в Это дело, сворачиваем всю компанию тут же, — говорила Нару. Резёрв вздохнул и взглянул в небо, он и не слышал что ему говорили. К Резёрву подошёл офицер. С другой стороны не прекращались крики и беготня. Своя палатка командного пункта была собрана и у клана Киро. И хотя, в основном все трения и гнев были вызваны волнением и переживаниями, все старейшины старались это скрыть. Когда проходили уезжавшие из деревни все тут же замолкали. — Выходит-то что? Они навсегда покидают клан? — дрожащим голосом говорил один из старейшин. — Нет, нет… Нам нужно сосредоточиться. Послушайте, нужно собирать ополчение из оставшихся, — говорил Халсон. — Постойте, они обязательно будут применять… — Нет, нет, послушайте, вот с этой точки зрения… — Как же, как же, а если… Все снова стали переговариваться. Но Халсон тихо, но внятно сказал: — Постойте. Давайте, соберём все соображения. То есть ты Смарто, говоришь о то, что несомненно будет применяться шквальный огонь? — Верно. — Значит, нужно бросать силы на усиление щитов, — сказал другой. — Однако тогда пехота сможет без проблем пробить нашу цепь, сосредоточенную на щитах, — заметил Канин. — Тоже верно, — задумчиво согласился Халсон. — Нужно сместить позиции из деревни, — предлагал другой. — Верно… Верно… — задумался Халсон. — Нет же, мы не можем просто так взять и бросить деревню! — воскликнул другой. — Как же вы не понимаете, не дело это всё. Нужно немедля пойти в наступление! — Ни о каком наступлении речи не идёт! — Наступление? По мне так нужно оставаться в деревне… Все снова стали кричать и только Халсон сидел в задумчивости. Как тут к нему подошёл офицер. — Просили доложить, деревня повсюда окружена войсками, необходимо бросать ракеты на переправу съезжающих. Все продолжали кричать. — Нехорошо, очень нехорошо, задействуйте все ракеты и постарайтесь перенести всех в полной безопасности. — Халсон, что на счёт щита? — спросил спокойно сидящий Канин. — Просили доложить, — продолжал офицер, — щит был обнаружен и у противника. — Выходит, что всё же кроме ракет нет выхода переправлять. — Есть. — Такие дела, Канин, такие дела… Ступай дорогой, ступай, — рассеяно говорил Халсон. — -Дед в это время был рассеян и не принимал никаких твёрдых решений. Старейшины то и дело кричали и выставляли свои планы. Только дед был молчалив и задумчив, а Канин с интересом рассматривал всех споривших. — Все оставшиеся жители готовы принять бой, — сказал другой прибывший офицер. — Это очень хорошо! Раздайте всем запасное оружие, — дед оживился. Я прошла к деду. — Кирушко, что ты тут делаешь? — тепло спросил дед. — Новая война? — испуганно спросила я. — К сожалению… — он вздохнул, — всем придётся взять оружие в руки. Кому не хватит, будет сражаться своими силами. — И я?.. — Халсон, здесь вам не ясли! — воскликнул один из старейшин. — И ты… — дед не обратил внимание на кричавшего. Я смотрела на деда испуганными глазами, как тут ко мне подбежали мои друзья. — Киро, Киро, выдают оружие, представь, теперь и мы будем участвовать! — радовался Риско. — Ты сражение хоть видел? — спросили у него. — Да, да! Такое воодушевление, хаха, — он радовался. Но во мне не прибавлялось удовольствия и воодушевления. Почему-то я обращала внимание на поле не как на превосходную победу, как Риско, а как поле страданий. Я посмотрела несколько измученными и испуганными глазами на Риско. — Так, так, нужно срочно брать по винтовке, — говорил другой. — Ступайте, — сказал дед. Мы пошли в деревню. Все суетились, но в глазах жителей, казалось, горел небольшой огонёк. Все собирались на у стенда в деревне, на просторной улице. Там стояло несколько солдат и они раздавали винтовки жителям. Как вдруг недалеко от деревни начала подниматься ракета. Длинная в белом стиле огромная ракета с грохотом поднималась в воздух. Рядом с ней летали огромные печати щита. — -Резёрв был удивлён взлетающей ракетой. — Сбегать вздумали? Пальните пару раз по ракете! — приказывал он. — Генерал, возвели щиты, у нас навряд ли получится пробить их в короткий срок! — докладывал рядом стоящий офицер. — Кроме того, большая часть жителей осталась в деревне. — Огонь! Я приказывая! Со всех пушек немедленно! — кричал Резёрв гневным и несколько дрожащим голосом. Через мгновение послышался оглушительный залп пушек. Они стреляли поочерёдно. По всюду раздавался то рёв пушек, то взрывы снарядов, попавших в щиты. Ракета стремительно поднималась в воздух. — Генерал, нам не хватит снарядов! Не стоит их тратить так быстро… — Прекратить огонь, — сзади, в палатке, приказала Нару. «Неужели?! Это мой просчёт? Что скажет Нару?.. Флея? Почему они улетают?! Как до такого дошло?!» — кричал про себя злой и испуганный Резёрв. — Начать операцию, — приказывала Нару. Ракета уже далеко улетела и её не было видно. Пушки теперь стали палить прямо в деревню. Резёрв смотрел в землю испуганными глазами и что-то себе говорил. — -Мне дали винтовку, я неуверенно её взяла и как бы под её тяжестью уронила её. Как вдруг после ракеты и небольшой паузы стрельба из пушек продолжалась, но уже по деревне. Тут же активировались щиты и вдалеке, на горах показалась вражеская армия. Солдаты крепкой цепью загородили проход в деревню и в тот же момент началась пальба уже из винтовок. — Держись, держись, — говорили мне друзья. — Вот, вот, он шанс, — несколько испуганно, но всё так же уверенно говорил Риско. Пыль, грязь, дым заслоняли всё что происходило впереди. Один щит был пробит и тут же в дом прилетел снаряд и разорвался в в нём. Дом разлетелся и недалеко послышались крики. Теперь выстрели слышались ближе и ближе. Вдруг к нам прилетел снаряд и разорвался рядом со мной. Меня откинуло и я отрубилась. Когда я очнулась рядом со мной лежало мёртвое тело одного из друзей. Я ничего не понимала, но как осознала внезапно отскочила. Я убрала свою руку от живота и увидела сочившуюся белую кровь я ужаснулась и шатаясь встала. Вместо дорогой и привычной деревни я видела только обломки. Дым и поднятая пыль разошлись и теперь было видно поле усеянное трупами и развалинами. Я смотрела молча с тусклыми глаза на всё это. Будто, не ощущая совсем ничего что происходило во круг. Мне казалось, что меня не существует, что не существует этого мира. Кто-то стрелял вдалеке, но я не слышала этого. Как тут ко мне подбежал кто-то и пытался ударить чем-то. Как вдруг я медленно закрылась рукой и что-то внезапно отразило удар. Взрыв, крик и стоны; я начала что-то слышать. Ко мне подбежал раненый в ногу дед. — Киро! Киро! — он подбежал и быстро обнял меня. Я опустила руки, на одной из них был мой щит, тот самый, что я применяла в битве против Мику-Ап. — Нет, нет! Не опускай руки, — он поднял руку с щитом, — помни, когда перед тобой враг, следует всегда проявлять максимальное упорство, особенно когда этот враг снаряжён винтовками. Когда дед подбежал ко мне я снова почувствовала, что я живу, что я здесь, посреди могильника, меня охватил ужас. С испуганным лицом, вздрагивая уголками губ я кивнула ему. Моя челюсть начинала сильно трястись. Я не хотела понимать что здесь происходит и где я, но в глубине души я внимательно рассматривала всех умерших и ужас и страх то и пробивали меня. Здесь, в горах, всё было в огне. Вдали то и дело слышались звуки выстрелов и редкие взрывы. Дым был настолько густой, что заслонял некоторые места сражений. Но даже с дымом, был и так ясен исход этой битвы. Несмотря на невероятный страх я смогла сжать кулак, пусть и наигранно, но это был мой первый шаг, всё же я приняла решение сопротивляться, сопротивляться как можно упорнее. Дед видел это всё и мою наигранную уверенность и мой страх, он очень хорошо знал меня. — Нам очень сильно не хватает военных ресурсов, и как бы я не хотел тебя впутывать… Но ты знаешь наш кодекс, знаешь… — говорил дед. — Некоторые ушли… Но… Но это не повод сдаваться! — воскликнула я. — Хехе, вот это настрой! Я взглянула на него страдающими глазами, полными ужаса. Мы встали и я пошатываясь взяла свой щит в удобное положение. — Ты только что приобрела способность… Этот щит должно быть силён… — он тоже чувствовал жгучую боль, но старался скрыть это. — Мои… Мои… Риско? Где он? — внезапно я вскрикнула дрожащим голосом. — Слева! — крикнул дед. Я резким движением отразила удар штыком и упала от силы удара. Дед поднял винтовку и выстрелил по солдату. Стрельба вдалеке прекращалась и теперь всё внимание было обращено на нас. Началась пальба, но я дрожащими руками отразила пару выстрелов, но другой задел меня в ногу. Я продолжала шатаясь стоять, но в душе стояла ровно и твёрдо. Дед стоял за мной и с небольшой переодичностью стрелял то в одну, то в другую сторону. Я закричала полу сумасшедшим полу гневным голосом, в котором сочиталось и что-то неосознанное и боль, которую я в полной мере ещё не смогла ощутить. Пули то и дело попадали то в ноги, то в руки. На нас иногда налетали солдаты, но я упорно отражала все удары. Как вдруг сзади налетали на деда и повалили его. Он был обессилен, но старался всеми силами дотянуться до винтовки. Его ударили прикладом по голове и расстреляли. Наконец начали стрелять и в меня. Я тщетно пыталась защититься. И кинулась с щитом на одного солдата, даже повалила его. Но в меня выстрелили один раз и схватили. — Постойте, некоторых пленных нужно захватить, — сказал Резёрв, выходя из рассеющегося дыма. В белом почти чистом костюме. — Мы уже захватили нескольких, если жив и Халсон, заберите и его. Нам нужно направляться в центр, Генро, со мной в штаб. Я была измучена и сильно ранена. Так я отрубилась. Позже оказалась в каком-то тёмном ангаре. Вдруг вдалеке показался свет, свет этот был символичен и ознаменовал мою новую жизнь. Ко мне подошли какие-то боги. Они что-то говорили, я что-то отвечала. Звук и смысл происходящего снова пропал для меня. Но приходившая была Мику, она не смогла излечить раны, никто кроме меня не сможет этого сделать, но она дала мне шанс на новую жизнь. После знакомства со всеми новыми подругами с каждым днём я становилась активнее и свет в глазах снова стал появляться. Я не могу смириться с прошлым, мои действия продиктованы в основном прошлым, но та капля, тот шанс подаренный мне, дал мне причины продолжать жить, может это плохо и скатиться в самоубийство, может нет. Но пока я здесь, и до последнего, пока могут стоять и мыслить — буду здесь.