Другая сказка

Соня все же решила посмотреть финал. Нет, изначально она не собиралась. Но включенный в восемь вечера телевизор, настроенный на канале ТНТ мамой, решивший собственными глазами лицезреть блистательное фиаско любимой дочери, в конце концов полностью взял на себя все ее внимание. — Ну, вот что это такое. Мне кажется, или я здесь какая-то бледная? — сокрушалась она, на первом и единственном моменте, когда ее показали в эфире. — Разнюнилась, еще как. — Мам, да успокойся ты. Хорошо ты получилась — утешала ее Соня, нежно обнимая за плечи. — И в жизни, и в телевизоре. Когда очередь дошла до «пыток Гецаровыми» занервничать пришлось уже ей. Да так, словно бы она сидела на пороховой бочке. — Вот идиоты, — смеялась девушка. — Кто именно? — Да все! — на глазах Сони выступили слезы — как тогда. — А все-таки, — в глазах матери показалась хитринка. Этого она боялась больше всего. — Что за история с этими Гецаровыми. Чего они тебя так мучили? — Да так, — отмахнулась городская ведьма, невольно поправляя волосы. — Одни придумали, другие подхватили. Ты же знаешь как все на телевидении. Из мухи раздуют слона. — Из мухи ли? — кажется, или мама не верит ей? Соня разволновалась еще сильнее. — Из мухи, из мухи. Ты кому веришь — им или родной дочери? — Конечно, предпочтительнее верить тебе — ехидно изогнула бровь она. — Но что-то мне подсказывает, что все не так просто. — Все просто и ясно как Божий день! — Соню откровенно"несло». Еще сильнее, чем во время «Гестаповских пыток». — Ну ну, Софья. Материнское сердце не обманешь. На том и порешали. А дальше на экране появился Он. И Он пришелся маме по вкусу — что неудивительно. — Ты посмотри, какой хороший мальчик. Если, конечно, он и в жизни, такой как показывают. — Да, — мечтательно вздохнула девушка. Знала бы она… В жизни он еще лучше. Как-никак холодный экран, не может передать и сотой доли его — такого, какой он есть на самом деле. Какой он экстрасенс мужчина. Друг. Этого не передать. Не объяснить. Это можно было только почувствовать. Настойчивое шипение на кухне отвлекло ее от мыслей, а маму — от телевизора. — Картошка! — со скоростью, нехарактерной для пенсионерки, женщина кинулась на кухню. Она осталась одна. Вместе с Костей — по ту сторону экрана. Который, легонько приоткрывая завесу своей жизни, затронул вопрос о личной жизни. Впрочем, скорее они. Да ладно? Соню едва не одолел новый приступ смеха. Они и его пытали Гецаровыми? — Вы чувствовали, что нравитесь Соне? — чтооо? Лицо девушки, кажется, вытянулось так, как никогда в жизни. Они бредят! Ладно там вопросы про Гецаровых. Но это уже ни в какие ворота не лезет! Они не могли обсуждать ЭТО с Костей. Да что там, — наверняка, он мягко, а может и не мягко укажет им на их место. Но нет. Она не успела даже помечтать об этом, когда неожиданно красный, как рак Гецати ответил: — Да, я это чувствую. Нет. Вот ЭТО уже ни в какие ворота не лезет. На мгновение девушке стало нечем дышать от возмущения. Один единственный вопрос прочно, буквально намертво, засел в голове: Как. Он. Мог! Нет, она могла бы предположить, что он догадывается об ее чувствах. Что знает. Но чтобы прям сказать. Безумно хотелось курить. А лучше запулить в телевизор какой-нибудь табуреткой. Нет. Уж кто-то, а ящик точно ни в чем не виноват. А курить — это неплохая идея. А телевизор идет. Гецати продолжает вещать. Медленно мучительно, словно по кусочкам отрезая все, что было так дорого. Все оставшееся. «Не бывает влюбленного Гецати». Соня вскочила с места, пулей вылетая в прихожую. Нос к носу столкнувшись с матерью, с великим трудом спасшую обед. — Соня, ты куда? Там же скоро будут показывать награждение. — Но не мое же, — отрезала девушка, судорожно натягивая верхнюю одежду. — Соня. Хоть Аркашу тогда захвати, — изумленная мама указала на песика, крутящегося у двери и стремящегося улучить момент и лизнуть лицо хозяйки, пока она застегивала сапоги. — Ладно. Пойдем, Аркаш, — ловко пристигнув поводок к ошейнику Соня, открыла дверь, вслед за любимым питомцем побежав по лестнице. Глаза разъедали слезы. Но причина была, пожалуй, даже не в его таких жестоких, компроментирующих словах на камеру на все страну. Это неважно. Не столь важно. Дело уже не в этом. А в том, что не бывает влюбленного Гецати. А значит, в том числе и в нее. Все надежды, намеки, мечты — все впустую. Он не любит ее. И Русалочка — все-таки ее имя. Она оказалась на улице. Трясущиеся руки достали пачку «Петра». Чирк — зажигалка коснулась фильтра. Русалочка. Это сказка была ее самой любимой в детстве. А позже стала ее проклятьем. Оставшаяся под глубочайшим впечатлением от сказки, восьмилетняя Соня подошла к матери: — Мама, а почему так. Почему она любила его столько сделала для него, а он все равно женился на другой? — Ну… Понимаешь, к несчастью, в жизни так бывает, — начала она, обнимая ее за плечи. — Это нужно просто принять. И отпустить этого человека. И дать ему быть счастливым с кем-то другим. С тем, кого он любит. Вырастешь, поймешь. Я очень на это надеюсь. Маленькая Соня запомнила эти слова. И пронесла их через всю жизнь. Когда в третьем классе безуспешно пыталась завладеть сердцем незабвенного одноклассника Гоши, когда девятом классе сильно и безответно влюбилась в самого крутого мальчишка в школе — Сашу. И потом столкнувшись с разочарованиями в суровой взрослой жизни. Когда ей суждено было влюбиться. Снова. Безответно. Даже когда казалось, что все взаимно. На поверку, все «рыцари» оказывались самовлюбленными мудаками и эгоистами, которые лишь позволяли себя любить. Даже Леша. Да-да, Похабов. А вот с ним все было иначе. На протяжении многих лет безнадежно влюбленный в трижды серебрянную призерку Битвы — Мэрилин Керро, он видел — попытался видеть в ней лишь замену своей рыжей лисички. Лишь только поняв, это Соня сразу же поставила все точки над «и», посоветовав ему навести мосты с Керро, которая с недавних времен находится «в свободном плавании». Этим все и закончилось. Но это не сломало Соню, лишь укрепив без того бойцовский папин характер. Она продолжала бороться. Продолжала верить. А потом был Костя. В него невозможно было не влюбиться. Старайся не старайся. Он просто пленил ее, своей сдержанностью, своей по-настоящему мужской силой, свой харизмой. Возможно, общались они чуть реже и чуть меньше — все зашло бы не так далеко. Так больно. Впрочем вряд ли. Между экстрасенсами всегда складывались особые непонятные простому человеку отношения. Все-таки не каждый день, встречаешь человека с такими неординарными способностями. Именно поэтому они все были как одна семья. Большая дружная семья. Где один за всех — все за одного. Вот и они с Костей были больше, чем друзья. Но меньше чем тем, кем мечтали видеть их фанаты. И мечтала она. До финала до этого момента девушка упрямо надеялась на обратное. И хоть Соня знала Гецати несколько месяцев, но смогла открыть лишь сотую часть его души. Вопрос о том, что он чувствует к ней, и чувствует ли и может ли чувствовать вообще к кому-либо, по-прежнему оставался открытым. До сегодняшнего дня. И это было больно. Несмотря на то, что она долго и упорно готовила себя к тому, что она не Мисс Вселенная и вряд ли сможет растопить сердце этого аланского «айсберга в океане». Соня решительно смахнула слезу с ресниц. Ничего. Сколько она уже пережила подобного. Переживет и это. В конце концов, ей есть, за что его благодарить. В конце концов, без него эта Битва не стала бы столь ярким, и незабываемый моментом в ее жизни. И все-таки счастливым. Жаль, что счастье длилось так недолго. И ушло из ее жизни — вместе с окончанием Битвы. Вместе с ним. Жалобный негромкий вой отвлек ее от мыслей. Аркаша сидел напротив нее, глядя на нее самыми грустными человеческими глазами. В которых отражалась боль. Ее боль. — Ох, Аркаша, — опустившись на корточки, Соня коснулась короткой черной шерстки. — Видимо, от судьбы не уйдешь. И быть мне всегда Русалочкой. — Я, конечно, не достаточно осведомлен в сказках, но, по-моему, ты ошибаешься, — до боли знакомый — нет, ставший родным за долгие месяцы голос, заставил ее вскочить. Хорошо хоть не подпрыгнуть. — Костя! — изумленно произнесла она, узрев перед собой никого иного, как Константина. В легкой куртке с легкой улыбкой и хитрым прищуром. — Ты? — Как знал, начал изучать сказки. В том числе, и эту. — Кость ты извини, — замялась девушка, махнув рукой и между делом вытирая отблески слез. — Это я так. Бывает. — А знаешь, я согласен, — ей кажется или он издевается? — Только твоя сказка закончится хэппи-эндом — она не успела понять, как и когда он подошел. Как ее замерзшие без перчаток руки оказались в его. Как губы коснулись ее скоро взятые в безоговорочный плен — поцелуем. Нежный, волшебный — как в той самой сказке. Нет. В другой. Счастливой. В чем убедилась девушка, немного придя в себя и ощутив землю под ногами, когда мужчина отстранился. — Теперь ты веришь?.. Не скрывая сияющего взгляда, Егорова ответила ему новым поцелуем. — Соня, — голос прервал идилию. — Святой Евпатий Коловрат! — схватилась за сердце Алла, стоящая у подъезда. — Это ж надо. А еще и говорила, мол, Гецаровы чушь. Так-то! Материнское сердце не обманешь! — Да уж, — засмеялись «Гецаровы». — Ладно, молодежь идемте есть. А то все остынет. И Аркашу не забудьте. — Пойдем Аркаш, — улыбнулась Соня, в одной руке сжимая поводок в другой — руку любимого. И ощущая себя самой счастливой Русалочкой. Не в сказке. А в реальности. Что гораздо лучше…