Женщина с бокалом

В темном углу таверны сидит женщина с роскошной копной каштаново-рыжих кудрей и непередаваемым амбре опытного колдуна. Она говорит много, с чувством, отвечает на чьи-то вопросы… вот только задает ли их кто-то?       *задумчиво окидывает далеких от нее посетителей таверны взглядом и залпом выпивает бокал бренди*       Да вы тут… сбрендили все! *гогочет* Ну кто в здравом уме станет рассказывать о себе такие подробности? Сбрендили!.. *подумав, перестает смеяться и выпивает еще* Ха. Забавно. Вы думаете, что в жизни есть лишь несколько постыдных моментов? Да у меня полжизни такой было… эх.       Рассказать вам, что ли, как я училась в Синоде? Ха. Веселое было времечко. Веселое для моих учителей. Это было уже после Великой войны, но этих желторожих сук-альтмеров все еще держали в Синоде и Коллегии Шепчущих — видите ли, «только они способны демонстрировать вершины магии». Ха. Эти ублюдки над нами издевались — как будто имея на это право, «мы все здесь граждане Империи», даэдра бы их побрали — и радовались, когда люди не могли повторить их заклинания. *вздыхает и отворачивается, скрещивая руки на груди* Высшая раса, конечно. А один из них — как сейчас помню, эту мразь звали Вирмион — любил издеваться именно надо мной. «Что, не можешь выучить это заклинание? Ах, бедная девочка. Похоже, часть твоей жировой прослойки проникла и в мозг». Я еще тогда была… не такая, как сейчас. Дурой была. Надеялась, что все-таки смогу доказать этим уродам, что мы, бретонцы, колдуем ничуть не хуже их… *горько усмехается* Меня даже до экзамена не хотели допускать, спасибо Вирмиону. Я слезно просила его передумать, чтобы не пришлось снова проходить все заново, выслушивая насмешки всех учеников и учителей… Он наконец сдался — но сказал, что путь на экзамен лежит через его постель. Я согласилась. Мне было лет пятнадцать, и я была дурой. Я согласилась, пришла к нему и всю ночь ублажала этого стареющего ублюдка. Кажется, ему даже понравилось — во всяком случае, он обещал допустить меня до экзамена.       На следующее утро надо мной ржал весь Синод. Конечно, Вирмион рассказал им, на что готовы пойти «маленькие глупенькие толстенькие бретонки», чтобы попытаться стать наравне с другими. Во всех подробностях рассказал, тварь, насколько я пыталась.       *берет бутылку и отпивает прямо из горла*       До сих пор не понимаю, как я пережила следующий год. Наверное, только злость помогла мне взять себя в руки. Постепенно надо мной перестали смеяться — зато начали испытывать страх. Не могу сказать, что мне это не нравилось.       Я освоила всю программу, выучила кучу заклинаний и ритуалов сверх того — теперь уж никто не мог ко мне придраться, даже ублюдок Вирмион. Меня допустили к экзамену. В ночь перед ним я пустила слух о том, что у нас в комнате нашли запрещенные справочники по колдовству. Конечно, Вирмион сам пришел разбираться. Справочников не было. Я все давно уже помнила и так. *коварно усмехается*       В общем, когда Вирмиона нашли утром, он лежал в объятиях призванного соблазнителя-дреморы, голый и с кучей черных камней душ, рассыпанных вокруг. Его не могли не выгнать из Синода после такого, да и в другие гильдии брать отказались. Интриги в Синоде способны на многое. Не знаю, умер ли он потом от голода, побираясь на анвильских улицах — но очень надеюсь, что так оно и было.       *печально усмехается* Так я и пришла к своей идее… расовой мести. Идея-то замечательная, и на практике осуществляется великолепно… вот только о самом первом поводе до сих пор стыдно вспоминать.       Эмоциональна ли я? Вспыльчива ли я? Дорогуша, разве вы не видели в своей жизни бретонцев? Хуже нас только данмеры: эти не только психи, но еще и религиозные психи. Вот Древис, к примеру — уж на что скромный старичок, а однажды на закате полез на крышу Коллегии и громко орал оттуда хвалу Азуре. Это к слову о «вывести из себя». Не люблю даэдрапоклонников. Не потому, что я против даэдра — просто последователи у них обычно идиоты, каких поискать. Вот, скажите на милость, кто будет устраивать неистовую оргию во имя Джулианоса? Или, скажем, сожрет внутренности мертвеца во имя Аркея? То-то же. Вот прапрабабка моя… *мечтательно смотрит вдаль и вздыхает* Хотя нет, давайте не будем про мою прапрабабку.       Вот про меня давайте. Я о себе говорить люблю. В общем-то, сама себя привожу в восторг. Потому что только такая потрясающе красивая, умная и целеустремленная женщина способна навести порядок в таком протухшем болоте, как Коллегия! При старике Арене-то все совсем скуксилось — вот и требуются непомерные усилия, чтобы выпихнуть скайримских магов из этого болота. Но ничего, все идет по плану. Мы уже скоро начнем свою волю Синоду диктовать! Да что там Синоду — скайримским ярлам! Пусть знают, что с Коллегией — и архимагом Коллегии! — шутки плохи! Пусть знают!..       И пусть принесут уже мне хорошего морровиндского шейна! В горле пересохло.       Если я очнусь, обнаружив себя связанной, и незнакомый голос скажет, что я отвечу за свои преступления? *смеется* Да я просто потеряюсь в догадках, кто это мог быть! Может, один из десятка альтмеров, с которыми я что-то не поделила; может, какой-нибудь упырь из Синода… хотя нет, такое не в их духе. Во всяком случае, это однозначно мужчина — женщины мне не мстят. Они просто меня боятся.       Что я буду делать? Заболтаю гада, если получится. А если не получится — многие наивно полагают, что маг не может колдовать со связанными руками, но это преграда только для новичков…       *задумчиво подпирает щеку рукой* Кстати сказать, недавно мне снилось нечто подобное. Тоже у меня руки были связаны, я не видела, с кем говорю — и тихий голос перечислял мои преступления и говорил: «Если вы знаете какую-нибудь молитву, прочтите ее — ибо вы осуждены и умрете». Правда, я не поняла, с чего это вдруг Анкано обращался ко мне на «вы», но сон однозначно был забавный. Я даже не обиделась, когда этот мерзавец отрубил мне голову. Так необычно было чувствовать, как твоя душа отделяется от тела и существует уже сама по себе… Вообще в этой альтмерской идее «возвращения к сущностям эт’ада» что-то есть. Только им не говорите.       И где мой шейн?!       Как я выгляжу? *кокетливо поправляет прядь мягких локонов* Ну, думаю, вы и сами все прекрасно видите. Волосы — моя гордость и мое сокровище: в Сиродиле и Скайриме такой копны, как у меня, не найти. В Скайриме вообще у многих женщин волосы жиденькие, слабые… и, когда мимо проходит такая красавица, как я, с охапкой шикарных рыже-каштановых локонов, они только и могут, что огрызаться вслед. Ну и пусть себе огрызаются. Все равно им со мной не сравниться.       Вообще я на свою прапрабабку похожа. Она тоже была рыжая и с голубыми глазами. Правда, когда я нашла в Корроле ее невесть как уцелевший портрет, поняла, что сходство не такое уж большое. У Защитницы волосы были светлее, немного прямее, кожа — бледная (хотя, может, только на парадном портрете высветлена?), а глаза — светло-голубые, ледяные, смотрят прямо в душу. А у меня кудри темнее, кожа посветлела только в холодном Скайриме, где и на улицу-то носа не высунешь, а глаза синие, как отблески чар призыва. Это не говоря о том, что я совсем не похожа на мраморную статую, как моя знаменитая прапрабабка. Портрет как будто срисован с другого портрета или скульптуры, до того мало жизни и эмоций в ее лице. На моем лице даже во сне эмоций куда больше. Видимо, потому, что я слишком мало в Сиродиле прожила, а Скайрим только лишний раз заставляет бретонскую кровь вскипеть. Особенно если тебе при этом еще и Коллегией идиотов руководить приходится.       Вера? Ну, тут все просто. Как подданная Империи, я никогда не отступалась от Имперского культа — все-таки он посимпатичнее будет, чем даэдра или всякие там Лорханы. Превыше других богов почитаю Джулианоса, но в молитвах пол лбом не пробиваю. У нас с богом логики вполне деловые отношения: я ему поклоняюсь, он меня защищает в особо опасных ситуациях. Поскольку таковых со мной случилось уже немало, я могу сказать твердо — с Джулианосом такая схема работает. Проверено, рекомендую.       Насчет политических взглядов… Опять же, я настроена проимперски — до тех пор, пока это не касается Синода и Коллегии Шепчущих. Их я бы с большим удовольствием втоптала бы в грязь вместе со всеми их адьюнктами и адептами. Пока я стою во главе Коллегии, именно Коллегия должна возвышаться над всеми этими магическими секточками, нести свет знания и быть недосягаемой в своем величии!.. Что, слишком громко прозвучало? Так и надо! Пафосные речи — краеугольный камень любой политики, если вы еще не в курсе. Один раз у меня даже на отмороженных винтерхолдских трудягах такая речь сработала. Имперцы из Синода-то и подавно задрожат!..       Дом? Разумеется, мой дом — Коллегия! Моя надежная магическая крепость, полная знаний и могущества! Ее не под силу покорить никому, кроме меня! *злобно хохочет, но вскоре замолкает, выпивает бокал шейна и грустно вздыхает*       Наверное, так на этот вопрос ответил бы какой-нибудь спятивший маг-альтмер типа Анкано. Но не я.       Немного странно задумываться о доме, когда за свою недолгую жизнь успела пожить в четырех королевствах (четыре — если считать Предел, который едва ли сможет кому-то покориться всерьез). Родные холмы Хай Рока я помню до того смутно, что, кажется, я там и не жила вовсе, а только слушала чьи-то рассказы. Туманы Предела помню отчетливее — но и ненавижу те места больше: сложно отравить себе отрочество сильнее, чем пожить с Изгоями. Сиродил был поуютнее, поспокойнее — но разве можно назвать родным Синод, в котором надо мной издевались и порой считали за прислугу… как, впрочем, и в горах Друадак. Только в Винтерхолде — омерзительно холодном и унылом, со стороны он совсем не воодушевляет — я наконец смогла ощутить себя полновластной хозяйкой и понять старую орочью шутку «мой дом — моя крепость». В Коллегии даже немного уютно, если подумать. А, может, я просто люблю ее потому, что она — моя, и только. Не знаю.       *вздохнув, подливает себе еще*       Я бы много чего поменяла в своей жизни. Об одном таком решении я уже говорила Хотя прошли годы, и вряд ли кто-то об этом помнит, я бы предпочла, чтобы этот позор со мной вообще не случался.       А еще я была бы очень рада, если бы не проходила «обучение» у Изгоев. Видите ли, дорогуша, тут такое дело — я происхожу из древнего магического рода. Способности у нас передаются через поколение. Моя прапрабабка, Арлин Трайвон, была Защитницей Сиродила — и воином слова. Моя бабка, Кейа — ворожея. Ну и у меня тоже чуть ли не с раннего детства стало получаться творить заклинания. Вот мать и решила, что лучшей наставницы, чем бабка с ее полоумными Изгоями, у меня и быть не может. Потому-то мы и оказались в Пределе.       Даже с высоты прожитых лет не могу беззаботно посмеяться над всем этим и сказать, что было весело. Я не участвовала в кровавых нападениях Изгоев, нечасто присутствовала на ритуальных жертвоприношениях — и все равно меня от них воротит. Я тоже далеко не самый добрый человек, но меня воротит от такой бесцельной траты чужих жизней. Вдобавок Изгои помешаны на даэдра, и, следовательно, психи. Впрочем, они даже этого не скрывают: у них чем ты безбашеннее и злее, тем больше тебе почета. Так что меня там не особенно уважали. Но все-таки обряд инициации я прошла и даже обзавелась традиционной изгойской татуировкой. Насилу удалось упросить бабку, чтобы не уродовали лицо — отделалась несколькими черными линиями на шее. Теперь приходится постоянно носить закрытые платья и мантии, чтобы прятать этот позор.       А потом я сбежала в Сиродил и долго пыталась забыть этот кошмар. Хотя и в Синоде было ненамного лучше. В общем, мораль моего рассказа такова — не связывайтесь с Изгоями. Никогда. Вообще. Даже если они хотят для вас лучшего. Особенно если они хотят для вас лучшего.       *допив последнюю бутыль шейна, задумчиво крутит пальцем горлышко бутылки*       Может, все могло бы быть по-другому. Может, я стала бы защитницей веры, как моя прапрабабка. Может, я бы вышла замуж за какого-нибудь идиота-бретонца и нарожала ему идиотов-детишек. Может, я бы поселилась в нибенейской деревушке, и мне бы никто из соседей слова не сказал о том, что я жирная. Может… все было бы иначе.       *берет бутылку за горлышко и порывается ее разбить, но останавливается и тихо ставит ее на место*       Береги меня, Джулианос. Больше меня беречь некому.