Baby It's Cold Outside

      Был почти полдень, когда Тимми выскользнул из постели, чтобы приготовить себе кофе. Он чувствовал себя истощенным, когда вернулся домой после бесконечных часов улыбок, болтовни и светских бесед. Прежде в его жизни не было ничего такого, что Брайан обычно называет «налаживанием связей». Это был своего рода дебют, и он его утомил.       Он обхватил кружку обеими руками, пытаясь согреть их. Снег неустанно сыпал, все вокруг стало белым. Тимми снова свернулся калачиком в постели (сегодня точно один из тех самых дней, он просто уверен в этом) и попытался ответить на как можно большее количество сообщений, пока просматривал социальные сети.       Он обошел свою новую квартиру, пытался привести в порядок некоторые вещи, которые удалось распаковать ранее, прежде чем устроиться под одеялом со своей читалкой и кофе. После долгих размышлений о том, что же такого написать, он отправил Арми короткую смс-ку – ни к чему не обязывающее пожелание «Счастливого полета».       В последнее время отношения с Арми отражались на нем негативно. Италия была мечтой, каждая минута, проведенная с Арми, в некотором смысле была их общей. Тимми не испытывал подобное уже очень давно. Он знал, что они уже переступили черту, позволили эмоциям затмить голос разума, но никак не мог заставить себя сожалеть об этом. Не тогда, когда все это подарило ему Арми.       Возвращение в Нью-Йорк вышло каким-то сюрреалистическим. Он постоянно чувствовал, что уже не вписывается в эту обстановку так, как раньше. Тимми стал совершенно другим человеком, и это выбивало из колеи. Понадобились месяцы, чтобы вернуть некое подобие нормальной жизни, несколько недель, чтобы перестать себя ощущать так, будто каждое прикосновение, так или иначе, раздражает оголенный нерв. Он поддерживал переписку с остальными актерами, но все они вернулись к привычной жизни, и с каждой неделей, что проносилась мимо, Тимми все четче, пусть и запоздало, осознавал, что идеальное лето в Креме больше никогда не повторится.       Тимми отложил читалку в сторону и оставил попытки заставить себя хоть что-нибудь прочесть. Каждая капелька мира, которого он смог достичь, безвозвратно исчезла, стоило им начать пресс-тур и день за днем постоянно говорить о фильме, химии, Арми, Крема. Он был в полнейшем восторге, ведь должен был рассказывать о том, чем гордился, о том, во что другие люди начинали искренне верить… однако все это имело свои последствия. Его отношения с Арми вне камер теряли равновесие, потому что они не знали, как справиться со всем этим за пределами Кремы.       Дни отмотались бы до того места, где Тимми думал, что все наконец-то пришло в норму, что сам он в порядке, и эти отношения с Арми окончательно выдохлись теперь, когда они вернулись, когда температура не поднималась так высоко, а эмоции не лились через край. Потом кто-нибудь скажет что-нибудь безобидное, заставив его вздрогнуть, ведь все, о чем он мог думать – жаркое лето, лучи солнца на его спине, первый поцелуй с Арми, не с Оливером. Все вечера, что они провели за просмотром фильмов, все ночи, когда он спал, прижавшись спиной к его груди, с высунутой из под одеяла ногой, потому что Арми сильно потеет.       Бесконечное Арми, Арми, Арми в его голове.       Он оставил попытки как-то обозначить то, что между ними было, решил просто жить с этим, дорожить, пока есть такая возможность и неизбежно собрать все по кусочкам, когда Арми захочет уйти. Все потому, что не было определенного сценария, разработанного специально для Тимми. В конечном итоге он смирился с тем, что его сердце разбито и ушел с головой в работу, сфокусировался, удивив даже Брайана, поинтересовавшегося, все ли в порядке.       – Конечно, чувак, я просто хочу поймать волну и неплохо поработать, понимаешь? – сказал он ему.       Он заставил себя выбросить это из головы, накинул куртку на плечи и вышел на балкон. Прикрыв глаза, поеживаясь от холода, ощутил себя медленно выныривающим из того самого близкого к нервному срыву состояния, в которое успел окунуться. Такое случалось. Чаще всего, он пытался расставить все по полочкам, заняться полезными вещами и не накручивать себя от каждого взгляда, слова или любого случайного жеста, но время от времени это достигало своего апогея.       Закрыв за собой дверь, Тимми почувствовал себя бодрее, когда вернулся обратно в комнату. Глубоко вздохнув, он взял пульт от телевизора в тот же самый момент, когда его телефон подал признаки жизни.       «Рейс отменили»       И затем, в ту же секунду:       «Мы можем увидеться?»       Он отправил быстрое «Конечно», включил телевизор и подумал, когда же до Арми дойдет, что не будет никакого «нет»? Только не от Тимми. Он бросил попытки скрывать свои истинные чувства, все карты раскрыты и давно лежат на столе. Арми взрослый мужчина, он знает, что делать.       Прошло какое-то время, и он услышал, как телефон снова зазвонил, продолжив гудеть. Раздался дверной звонок и Тимми поднялся, опустил пустую кружку в раковину и старался не думать о том, как сильно билось его сердце, когда он открыл дверь и впустил Арми внутрь. Тот выглядел усталым, но счастливым. Тимми подумал про себя: я это сделал.       – Давай возьму, – сказал он вместо приветствия, хватая сумку Арми.       – Привет, Арми. Рад тебя видеть, Арми.       Тимми рассмеялся, уловив сарказм и поставил сумку к дивану.       – Привет, Арми. Рад тебя видеть, Арми, – передразнил он, продолжая улыбаться. – Устроить тебе экскурсию?       Это была студия; «экскурсия» заканчивалась в том же месте, достаточно было просто осмотреться по сторонам*. Здесь было куда приятнее, чем там, где он жил раньше, но все же, такая же студия. Арми рассмеялся, длинными шагами сократив расстояние между ними и остановившись прямо перед Тимми. Так близко, что Тимми мог рассмотреть едва заметную щетину, задорные искорки в его глазах, и волосы безо всякого профессионального вмешательства, мягкой копной лежащие на лбу. И эта ласковая, интимная улыбка, которую Тимми так любил и которую всегда ожидал с нетерпением.       Прикоснись ко мне, подумал Тимми, оглянувшись на него. Он сдерживался, чтобы не сделать первый шаг самому, на тот случай, если это именно тот самый момент, когда Арми решит отдалиться, отступить, сказать свое «прощай» и уйти. Он знал, как это глупо. Его сердце будет разбито вне зависимости от того, уйдет Арми или останется, и не имеет значения, кто сделает первый шаг, но у Тимми все равно были свои маленькие ритуалы, которые, как ему казалось, помогут облегчить боль, когда придет время.       Арми заключил его в теплые объятия, уткнулся лицом в шею. Его щетина царапает чувствительную кожу, и Тимми чувствует, как расслабляется. Становится покладистым, когда руки обвивают Арми за талию, а губы прижимаются к его ключице.       – Я скучал, – пробормотал он куда-то в шею, не двигаясь.       Почувствовал, как Арми чуть отстранился, обхватив руками его лицо. Большие пальцы покоились на скулах, когда он наклонился вперед, чтобы сократить расстояние и поцеловать его мягко, очень осторожно, как будто в их распоряжении все время мира.       – Я тоже скучал, – прошептал Арми в ответ, прежде чем вернуться к очередному поцелую.       Тимми подумал, что он мог бы привыкнуть к тому, как легко чувствует себя рядом с Арми. Сердце счастливо колотится, как бы говоря: теплый, безопасный, счастливый. Дома снова и снова.       Он немного отстранился и скрестил свои пальцы с Арми.       – Телик? Еда? И то, и другое?       – Я просто хочу прилечь, если можно. Вымотался в аэропорту и думаю, что выпил слишком много шампанского Chalamet** прошлой ночью, – добавил он, подмигнув.       – Заткнись, – хихикнул Тимми и повел их к кровати.       Он вытащил еще одну подушку из шкафа и расправил ее края, прежде чем завернуть в наволочку. Арми скрылся в ванной, вероятно собираясь переодеться во что-то более удобное. Он возился с телефоном, ожидая его.       Вскоре матрас прогнулся под весом Арми, и Тимми повернулся к нему лицом. Он поймал себя на мысли, что ловит самый мягкий из взглядов и пошатнулся, дотрагиваясь ладонью до подбородка Арми. Большой палец прорисовывал контуры его губ, отпечатывая в памяти все, что он чувствовал в этот момент.       Он ощутил, как по телу заструилось тепло, когда Арми подарил мокрый поцелуй его пальцам, все еще глядя прямо на него, все еще улыбаясь.       – На что ты смотришь? – спросил Тимми как можно тише, как будто любое громкое слово могло разрушить момент и заставить его очнуться ото сна.       Арми поцеловал его в ответ, медленно, но с упором, прижимаясь ближе. Завозился, чтобы удобнее нависнуть над Тимми. Затем они услышали треск, эхом разнесшийся по комнате. Краем глаза Тимми заметил, как Арми откинулся назад, возвращаясь в прежнее положение. Настроение тут же повысилось, и он расхохотался, когда понял, что звук исходил от Арми, а точнее, от его спины, которая, по всей видимости, окостенела.       – Мне кажется, хватит с тебя сегодня активности, старичок, – пошутил Тимми, продолжая посмеиваться с мгновенно вспыхнувшего лица напротив.       – Иди ты. Это из-за того, что я просидел в аэропорту три часа!       – Продолжай убеждать себя в этом, – усмехнулся Тимми и коротко поцеловал Арми в нос, устроив свою голову на его плече. Тот обнял его за шею.       – Я мог бы немного поспать, – услышал он голос Арми и оставил поцелуй на его шее в молчаливом согласии.       – Хорошо. А я тогда почитаю, наверное. Разбудить тебя?       Он едва не задохнулся, когда Арми сжал его в своих объятиях.       – Останься, – сказал он.       – Я никуда и не собираюсь, олух. Просто поворачиваюсь.       – Мм, супер. Разбудишь меня через час?       Тимми поцеловал его, коротко чмокнув в губы, и повернулся, чтобы взять свою электронную книгу. Почувствовал, как Арми выпрямился, целуя его в затылок.       – Люблю тебя, – добавил он, прежде чем переместить поцелуй в ухо, а затем – в изгиб шеи.       Тимми взял Арми за руку и поцеловал его костяшки.       – Я тоже тебя люблю.       Он завел будильник. За окном все еще шел снег и Тимми, возвращаясь к своей книге, эгоистично надеялся, что он не перестанет идти. Он успел прочитать две главы, может, три, когда почувствовал, что уже зевает. Отложив читалку, он натянул на себя одеяло, стараясь двигаться как можно аккуратнее.       Так выглядит дом, подумал он. Медленный вдох-выдох груди, когда Арми спал, уткнувшись во впадинку на шее, тем самым, сам того не подозревая, убаюкивая своим теплым дыханием.